Слабое звено (СИ) - Кунцев Юрий - Страница 46

Мешковатая куртка сама сползла с плеч и спланировала на палубу. Луч фонаря очистил шахту, и Ирма погрузилась в спертый смешанный с химикатами воздух, который был старше нее. Пока она ползла вперед, ее шорохи и пыхтения многократно отражались от стенок, в свете луча перепуганные тени прятались в тисненные значки, указывающие на прячущиеся за ними технические узлы. Потолок шахты при каждом неверном движении норовил ударить по макушке, стенки то и дело упирались в плечи, и сразу становилось понятно, как чувствует себя килька в банке.

Луч уткнулся в еще один рычаг, и Ирма перевернулась на спину. В ее лицо смотрел выход к шлюзу правого борта, за который стоило побороться еще немного, и она решительно надавила на рычаг. Она не знала, сколько она пролежала без сознания. Возможно, что и несколько часов, но судя по тому, что она еще не задохнулась, а кровь у нее на лбу все еще липкая, прошло не больше пары минут с того момента, как резко открывшийся люк ударил ее по голове. Она медленно открыла глаза и почувствовала все — боль, усталость и несколько центнеров свинца, вжимающих ее в холодный металл. Организм настойчиво требовал отдыха. Веки сами накрыли уставшие глаза теплым одеялом, и слова Игоря промелькнули громом и молнией.

«В конце концов, вы просто мирно уснете и не проснетесь».

Ирма резко вскочила и вновь с размаху нащупала лбом твердую преграду. В черепе уже не осталось ничего, кроме звона, но спать уже не хотелось.

Замок палубной панели изнутри не был покрыт корпусом, и собачка легко отжималась голыми руками. Панель посреди предшлюзового холла приподнялась и отползла в сторону, и палуба родила покрытую потом и кровью оператора-кладовщика-фермера-спелеолога. Шлюз был прямо перед ней, надо было лишь вставить пропуск в считывающее устройство и бежать со всех ног сквозь воздушный рукав к буксиру Один-Четыре, где ее ждал свежий воздух, Рахаф и, возможно, немного кофе. Ирма уже представила себе горьковатый вкус, обжигающий кончик языка, и вставила свой пропуск в прорезь с той же целеустремленностью, с которой Игорь только что вставил в ее спину нож.

Панель подмигнула красным индикатором, и Ирма со стоном глубокого разочарования принялась гневно осыпать шлюзовую дверь ударами, словно проверяя свои руки и ноги на прочность. Ее приступ гнева прекратился, когда на двери начали проявляться ее собственные кровавые отпечатки, и она просто уселась на палубу.

Ее план спасения оканчивался здесь. И все же Игорь все предусмотрел.

Взгляд уперся в пустующий стенд для скафандров. При всем ее паническом страхе перед скафандрами она сейчас сидит на совершенно исправном корабле и готовится умирать от удушья всего в половине километра от Эмиля, который работает в одном из этих скафандров и беззаботно болтает со своим куратором. Изо рта выпорхнула ироничная усмешка, и тут же в голове промелькнула какая-то искра. Ирма готова была поклясться, что при мысли о скафандре она чуть не подумала о чем-то очень важном. Возможно, о чем-то, что спасло бы ей жизнь.

— Скафандр! — воскликнула она вслух, взывая к правильному ассоциативному ряду и перекрикивая пчел, трудящихся в ее черепе, — Эмиль в скафандре! Эмиль работает в скафандре! Эмиль работает в скафандре и болтает со своим… Стоп, а как он может болтать с куратором?

Все скафандры были укомплектованы рациями, которые были завязаны на радиостанции корабля. Но у буксира Шесть-Три не было никакой радиостанции — ее разнесло в пыль после столкновения с космическим осколком, поэтому на Шесть-Три был установлен ретранслятор, который был завязан на радиостанциях Ноль-Девять и Ноль-Семь, тем самым связав три (или два с половиной) буксира в единую радиосеть. Что Ирме давали эти знания, она не до конца понимала, но чувствовала, что вот-вот додумается до чего-то очень важного.

Еще раз бросив взгляд на пустой стенд, она поняла — ей нужен был скафандр, через который она сможет связаться с Эмилем, с Вильмой, а может быть даже и с Ковальски. Ей было все равно, лишь бы ее услышали и успели прийти на помощь. Оставалось лишь понять, откуда ремонтные бригады еще не успели уволочь рабочий скафандр, и вариантов было немного: два челнока на второй палубе, дорсальный технический шлюз на первой палубе и вентральный технический шлюз прямо за переборкой.

План спасения вновь блеснул маяком из-за горизонта. Игорь явно не мог этого предусмотреть.

Взгляд устало нырнул в дыру в полу, и после тяжелого вздоха устраивающее протесты тело нырнуло вслед за ним. Ирма начинала любить техношахты. Они оказались едва ли не единственными элементами корабля, работающими на чистой механике, и оттого не способными ее предать. Вот почему космическая техника всегда с неохотой принимала всеобщую компьютеризацию. Вот почему Ноль-Девять кажется на пару веков старше Ноль-Семь. И вот почему Ирма переживет еще многих из них, даже если переживать их придется на твердой земле.

Люк открылся, и на этот раз Ирма не забыла убрать голову. Еще одна тяжелая панель поддалась, и руки взбунтовались, требуя отдыха. Впереди оставался последний рывок, и Ирма выглянула из техношахты. В своей жизни она никогда бы не подумала, что будет настолько рада видеть скафандр, смотрящий на нее со стенда своим ничего не выражающим щитком, отражающим искаженные контуры комнаты. Рана на ее руке пока не спешила запекаться, и пока Ирма откручивала скафандру голову, его смотровой щиток расцвел несколькими кровавыми отпечатками. Когда отстегнутый гермошлем проглотил ее голову, ей на секунду показалось, что отпечатки на щитке шевельнулись, собравшись в слово «Дура». Гермошлем не имел собственного источника питания и висел у Ирмы на голове очень высокотехнологичной кастрюлей. Она пожала плечами и согласилась — действительно дура.

Гермошлем был сконструирован так, чтобы вместе со шлемофоном подключаться к остальному скафандру через прижимное кольцо. Это было оправданное инженерное решение, но сейчас это выглядело как большая издевка — чтобы рация заработала, Ирме необходимо было целиком влезть в пасть самого страшного кошмара последних недель ее жизни. Она не стала долго раздумывать — ее подгонял плетьми страх убывающего времени и прибывающего азота. Если она будет колебаться, то рискует даже не заметить, как ее бездыханное тело окажется на хирургическом столе перед ее убийцей. Перед лицом упорно мелькали страшные картины того, как он твердой рукой и отточенными движениями рассекает кожу у нее на груди, распиливает грудную клетку и фарширует ее тело своим алиби.

Шестьдесят килограмм оборудования налезли на нее с неохотой. Она не стала ничего застегивать, кроме гермошлема, и прислушалась к своим ощущениям — ее тело не выдавало признаков паники, пока разум осознавал, что скафандр не герметичен. Компьютер включился, и гермошлем загорелся изнутри разноцветными индикаторами. Рука без перчатки с непривычной легкостью пробежались по крупным кнопкам запястной клавиатуры. Радиоприемник начал сканировать частоты. Спустя несколько секунд переливающихся в разных тональностях помех в шлемофоне зазвучал знакомый голос, от звука которого даже сердце затихло в страхе спугнуть пойманную частоту.

— …пусть он вас совсем не пугает, сельдерей вполне пригоден в пищу в сочетании с определенными продуктами, но и перебарщивать тоже не надо, потому что он может нарушить весь вкусовой баланс, — объяснял что-то Эмиль своему куратору, — Просто режете его помельче, затем вместе с ним режете луковицу. К ее нарезке нужно подходить с особой тщательностью, а именно резать ее так мелко, словно вы хотите превратить ее в порошок. Другими словами, луковица должна отдать как можно больше сока. Поверьте, в любом блюде с луком самое ценное, что вы можете получить от лука — это его сок.

— Эмиль! — закричала Ирма, и акустика гермошлема наполнила звоном ее уши, — Эмиль, я заперта на Ноль-Девять, и мне срочно нужна помощь!

— …точно так же нарезаете чеснок и морковку, — ответил Эмиль, — Затем переходите к перцам. Если вы не хотите, чтобы он сжег вашу глотку, лучше сразу очистите его от семян, а затем точно так же мелко порубите на…