Слабое звено (СИ) - Кунцев Юрий - Страница 15

— Я хотела бы узнать истинные причины, — старалась она пережевывать каждый слог максимально нейтральным тоном, — Вы меня поддерживали как морально, так и физически, и я долгое время была полностью от вас зависима словно ребенок. Но мне с трудом верится, что вы просто так разменяли целый мир на три месяца со мной, ничего не требуя взамен. Я благодарна вам. Правда. Вы стали мне близким человеком.

— Вы мне тоже стали близким человеком, — ответил он с неестественной легкостью в голосе, всплывшей из пучины тяжелых мыслей, — Вам мало этой причины?

— О, нет, не увиливайте, началось все с чего-то другого, — покачала Ирма головой, — Что привело вас в эту экспедицию? Скажите честно.

Игорь озабоченно вздохнул, и Ирма поняла, что именно с такими вздохами обычно рушатся кирпичные стены.

— Если я вам расскажу, это будет нарушением условий моего участия в экспедиции.

— Я никому не расскажу.

— Если расскажете, у меня будут очень крупные неприятности.

— Я никому не расскажу, — повторила Ирма и взяла его за руку, почувствовав холодок в его пальцах.

— Начать стоит с того, что у меня нет медицинской лицензии, — обреченно выпустил он слова изо рта, и ее рука испуганным насекомым отскочила обратно.

— Как нет?

— У меня ее отняли вместе с правом восстановления, — он воздел свой взгляд к потолку и беззвучно зашевелил губами, что-то считая в уме, — около трех лет назад.

Ирма решила поверить своим ушам, но не поверила всем остальным частям тела. Ее предплечье было в отличном состоянии благодаря человеку, который не имел юридических прав его лечить. Она все это время была в руках, которые не имели права к ней прикасаться, принимала препараты, которые он не имел права назначать, и покорно исполняла указы, которые его язык не имел права произносить. Она три месяца жила полностью по его расписанию, став его мостиком через границу закона, и результат превзошел все ее ожидания. Она здорова и полна сил ровно настолько, чтобы Ленар сдержал свое обещание и умер. Она мысленно попыталась разозлиться на лжефельдшера за то, что стала объектом его преступления, но поняла, что ее праведный гнев давно вышел из срока годности.

— Почему ее отняли? — произнесла она единственный вопрос, который смогла связать.

— У меня в тот период жизни были проблемы с алкоголем, и на их почве я совершил ряд ошибок, — он расставил акценты на словах «тот период», донося до собеседницы, что «тот период» уже окончен, — Примерно по той же причине от меня ушла жена. Я сам разрушил свою жизнь, и, как вы понимаете, мне не сложно было променять то, что от нее осталось, на три месяца с вами.

— Простите, но я не понимаю, — у нее пересохло во рту, и она сделала еще один глоток минералки, — Как вас тогда допустили до этой экспедиции?

— Ваша компания решила, что ей в этой экспедиции необходим врач. Врача они не нашли, зато нашли меня, — продолжил он исповедь с раздражающе ровным тоном человека, который уже давно научился не придавать своим словам эмоциональных красок, — Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Я должен следить за здоровьем экспедиторов, и если все пройдет хорошо, то один «хороший человек» надавит на нужные рычаги, восстановит мне лицензию задним числом, и моя работа здесь чудесным образом окажется легитимной.

Игорь тяжело поднялся, сделал два шага вперед и сел на скамью напротив, чтобы встретиться с ней лицами. Он выжидающе устремил на нее свой взор и дал ей несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное.

— Я все это время смотрела на вас с восхищением, — протянула Ирма, стараясь успокоить бурю беспорядочных мыслей в свое голове, — А вы, оказывается, простой смертный.

— Да, я простой смертный, — согласился он, опустив на пол потяжелевший взгляд, — И отныне это я целиком и полностью зависим от вас. Если вы кому-то это расскажете, скорее всего меня посадят.

— Я сохраню ваш секрет.

— Я рад это слышать, — Игорь резко выпрямился во весь рост и вновь твердым волевым взглядом посмотрел на Ирму сверху вниз, как и в первый день их знакомства, — Итак, вы все еще готовы доверить мне свое здоровье?

В его словах звучала железная уверенность, и он протянул ей руку, будто заранее зная ответ. Она взяла его за руку, и он помог ей подняться со скамьи.

— Я всецело вам доверяю, — ее голос ненадолго обратился в чернила, которыми ставят печати в доверенностях.

— И вы готовы к новым трудностям?

— Только если это потребуется.

— Тогда мы ужесточим физиотерапию.

Подходил к концу четвертый месяц затянувшегося лечения. Физиотерапия постепенно становилась все сложнее, и Ирме казалось, что ее не лечат от «дендрацефалического олерагенеза», а готовят к каким-то Олимпийским соревнованиям. Физические упражнения выпивали из нее так много сил, что при вечернем отбое контакт головы с подушкой лишал ее сознания ничуть не хуже контакта со встречным ударом Мохаммеда Али. По ночам она спала даже крепче, чем ее коллеги в криостате, не допуская и мысли об очередной ночной вылазке ради тренировок на симуляторе. Игорь повторял все упражнения, которые она делала, так что ей не хватало духу пожаловаться на усталость или искать какой-либо более благородный предлог прервать занятия. Она просто делала, что говорили и показывали, пока мышцы не переставали ее слушаться.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Обозначив последнее повторение натужным кряхтением Ирма спрыгнула с перекладины и несколько раз встряхнула забившиеся руки-веревки. Ее кровь зашумела в приступе легкой эйфории, и она начала тяжело дышать сквозь глупую улыбку.

— Все еще плохо, — отметил Игорь, скептически уперев руки в бока, — Не надо тянуть перекладину к груди. Надо делать наоборот — тянуть грудь к перекладине.

— Эйнштейн говорил, что все относительно, — проговорила она сквозь улыбку.

— Эйнштейн был хлюпиком и ничего не понимал в правильном исполнении подтягиваний широким хватом.

— Да ладно вам, у меня ведь неплохо получается, — совершив последний глубокий вдох, она расслабленно плюхнулась на скамью, — Мало кто из девочек так умеет.

— Разве это повод останавливаться на достигнутом?

— Повод в другом. Я переживаю за свои плечи.

Игорь прищурился и сел на скамью напротив.

— Чувствуете боли в суставах? — озабоченно спросил он, и в нем снова зазвучал голос врача, а не тренера.

— Нет, совсем нет, — быстро помотала она головой, словно словесного ответа было недостаточно, — Но с вашей программой физиотерапии мои плечи могут стать широкими, а на девочках это смотрится не очень хорошо.

— Если у вас и расширятся плечи, то лишь чуть-чуть, — он показал на пальцах жест «чуть-чуть», — Есть много мужчин, которым это даже нравится. К тому же у вас будет крепкая спина, идеальная осанка и…

— …и опять кто-нибудь поинтересуется, мальчик я или девочка, — перебила она его.

— Не поинтересуется, — он шутливо щелкнул пальцем по нависшей над ее лицом черной беспорядочной челке, — У вас уже и волосы отрасли. Вам так лучше. Вы мне нравитесь такой.

— Идемте, — Ирма неожиданно схватила его за руку и потянула в сторону выхода из комнаты отдыха.

— Куда? — застигнутый врасплох Игорь на всякий случай подчинился.

— Вниз.

Она торопливо вела его по коридорам, балансируя между поспешным шагом и трусцой, прерываясь лишь на спуск по лестницам до третьей палубы. Он шел, стараясь не отставать, и когда она перешла на бег, он побежал за ней следом, не позволяя себе терять ее из виду. Перед ней распахнулась дверь в темное помещение, по переборкам и палубе которого были упорядоченно рассыпаны тусклые огоньки, обозначающие контуры комнаты. Одна из стен выделялась хаотичной россыпью огоньков, и Игорю пришлось проморгаться и подойти поближе, прежде чем он понял, что они в обсерватории, и стоят перед куполообразным блистером правого борта, открывающим развернутый вид на сияющий тусклой белизной воздушный рукав, буксир Один-Четыре, робко выглядывающий своими габаритными огнями из-за горизонта, и незнакомое звездное небо. Дверь за ними захлопнулась, и помещение очистилось от лишнего света, загрязняющего ночное зрение.