Слабое звено (СИ) - Кунцев Юрий - Страница 14

Когда курс реабилитации начал подходить к концу, Ирма начала жаловаться на головокружения, мигрени и онемение конечностей. Игорь тщательно обследовал ее и заявил, что у него есть подозрения на диагноз, название которого состояло из двух трудных для произношения и понимания слов. Он не стал вдаваться в подробности, стоящие за этими страшными медицинскими терминами, а лишь сказал, что ей надо ужесточить физиотерапию, разогнать кровь, натренировать сердце и укрепить мышечный корсет позвоночника, и тогда проблем можно будет избежать без химического вмешательства. Она согласилась, и они оба сошлись на том, что им пока не стоит ложиться в холодильники.

Игорь начал замечать, что в последние несколько дней по ночам Ирма тихо вскакивает со своей полки и куда-то уходит. Поначалу он не придавал этому значения, списывая все на биологические потребности и продолжая спать дальше, но однажды он засек время ее отсутствия и понял, что ее ночные вылазки за водой или по естественным нуждам растягиваются на два часа.

Ирма в халате и тапочках сидела на своем посту оператора, терзала клавиатуру, щелкала переключателями и поворачивала рычаги управления в разные положения. Мостик был наполнен электронной жизнью в виде сотни разноцветных индикаторов и предупреждающих звуковых сигналов, так что она не обратила внимание на шипение, изошедшее от двери, и полностью погрузилась с головой в навигационный дисплей, заливающий ее лицо холодными тонами схематичных иллюстраций.

Мир, сжавшийся до габаритов пульта управления, резко взорвался до нормальных размеров, когда что-то опустилось на ее плечо, и она вздрогнула всем телом.

— Вы это нарочно? — с надрывом в голосе спросила она, переводя дыхание.

— Простите, не удержался, — Игорь снял руку с ее плеча, и его взгляд зацепился за красные надписи на экране, — С вас только что сняли шестнадцать баллов за столкновение.

— Надеюсь, теперь вы уяснили, почему нельзя отвлекать оператора за работой?

— А может это вам надо уяснить, что не выспавшемуся оператору не стоит садиться за пульт?

— Я сейчас почти не хочу спать.

— Вы абсолютно в этом уверены?

Игорь прищурил глаза, слегка запрокинул голову к потолочной приборной панели и с громким звуком протяжно зевнул. Он сделал это настолько искренне, что на долю секунды Ирма даже усомнилась в том, что зевок был намеренным.

— Хорошо, — кивнула она, с трудом подавив в себе симптомы заражения, — Да, наверное, это действительно плохо, что я по ночам тут сижу. Давно вы заметили?

— Не достаточно давно, — он повернулся к ней боком, уступая остатки пространства, — Идем. Я уложу вас спать так или иначе.

Ирма выключила свой пульт, достала пропуск из считывающего устройства и лениво поднялась со своего кресла. Мостик в усталости начал поочередно закрывать десятки своих светящихся глаз.

— Я нервничаю, словно перед экзаменом, — призналась она, выходя с мостика, — Я до сих пор не чувствую себя готовой к управлению тяжелым буксиром. Понимаете, принцип примерно тот же, что при управлении самоходной баржей, но масштабы другие. И эти масштабы меня пугают. Я начинаю путаться в числах, ведь в них столько лишних нулей…

— Вы управляете куском железа, и худшее, что вам сейчас грозит — это не уложиться в график. Можете себе представить, как я нервничал, когда от меня начала зависеть чья-то жизнь?

— Тут дело не в том, что поставлено на кон, а скорее в том, насколько я смогу оправдать ожидания. Как свои, так и моей команды.

— К сожалению, эта проблема уже не по моей специальности.

Они вернулись в комнату отдыха, и их встретили два мягких теплых огонька, льющихся водопадом с двух спальных полок. Ощущение уюта и комфорта после резкого ледяного освещения коридоров навалилось на Ирму тяжелым грузом, и она потратила последние силы, чтобы аккуратно повесить халат на крючок. Ее обмякшее тело нырнуло в объятия обивки спального места и почти невесомого термоодеяла. Неловким толчком корпуса она выбросила руку вверх и попала ладонью по выключателю. Густая тьма проглотила ее полку целиком.

— Для девушки, жалующейся на мигрени, вы слишком мало спите и слишком много сидите за симулятором, — протянул Игорь, усевшись на свою полку, — Не подумали, что одно может быть следствием другого?

— Нет, мигрени у меня начались раньше, — лениво проговорила она сквозь подушку, — Вы ведь сами говорили, что у меня этот страшный диагноз…

— Дендроцефалический олерагенез, — напомнил он.

— Думаете, все плохо?

— Думаю, что мы со всем справимся, — со стороны Игоря послышалось шуршание одеяла, — Просто вам нужно больше времени.

— Вы даже представить себе не можете, насколько вы правы, — она перевернулась на другой бок, чтобы видеть Игоря, — Я очень не хочу терять эту работу.

— Я восхищен вашим энтузиазмом, — сказав это он выключил свою лампу и пропал во тьме вместе с остатками пространства, — Когда-то я тоже был таким.

— И что изменилось? — спросила она у тьмы.

— Энтузиазм — это просто топливо, — ответила ей тьма, — Оно поддерживает в нас энергию, пока все не выгорит. Очень многие люди на мультисоставе уже сожгли его и теперь работают на инерции. Это со мной и случилось. А с вами еще нет.

— Значит, мне надо торопиться. Мне нужно успеть утвердиться здесь, пока у меня еще есть силы.

— Ирма, у меня к вам сейчас будет одна нескромная просьба, но я прошу вас отнестись к ней серьезно.

— Хорошо, просите о чем угодно.

— Дайте мне сегодня хоть немного поспать.

В тот момент, когда люди придумали перевозить грузы, исчисляемые тысячами и миллионами тонн, грязную работу за людей начали делать машины. Сами же грузоперевозчики стремительно начали страдать от малоподвижной работы, и чтобы облегчить свои страдания, на каждом корабле дальнего следования был хоть какой-то базовый набор спортивных снарядов. Этот набор оказался очень кстати при физиотерапии, однако Ирма не ожидала, что зайдет настолько далеко.

Она опиралась коленом и свободной рукой на скамью, когда сквозь зубы процедила «Десять» и позволила пудовой гире с глухим ударом опуститься на палубу. Сев на скамью, она тяжело вздохнула и запястьем размазала по лбу проступивший пот.

— Вы делаете очень большие успехи, — похвалил ее Игорь, унося гирю в угол, — По вам теперь и не скажешь, что всего три месяца назад у вас была сломана рука.

— Если честно, — произнесла она, делая перерывы на глотки воздуха, — Я еще никогда не была в такой хорошей форме. Только легкие подводят.

— Мы могли бы записать бег в программу физиотерапии. Кроссовки для бега у вас уже есть.

— Кроссовки не для этого, — ехидно улыбнулась она, — Кроссовки для удобства. Во вселенной еще не придумали обуви удобнее кроссовок, вот их все тут и носят.

— И тем не менее, — произнес он с каменным лицом и сел рядом с ней, — если вы хотите пойти дальше, у нас есть все необходимое. Однако, если вам не по душе бег, могу предложить скакалку.

— Мне нужен перерыв.

— Как скажете.

Ирма устало откинулась на спинку скамьи, протянула руку к журнальному столику и схватила бутылку с минеральной водой. Бутылка злобно прошипела, пока с нее скручивали крышку. Последовало два коротких колючих глотка.

Они с Игорем прожили вместе бок о бок уже больше трех месяцев, и казалось, что во вселенной больше никого не существует. Периодически Ирма заглядывала в отсек криостаза, чтобы убедиться, что ее команда все еще рядом, но рядом не было никого, кроме Игоря. Они за эти три месяца практически все делали вместе: просыпались, занимались физкультурой, готовили завтрак, ели завтрак, смотрели кино, слушали музыку, играли в настольные игры и ложились спать. Они сблизились так сильно, что до сих пор боялись перейти на «ты» ради сохранения хоть какой-то профессиональной дистанции.

И вот Ирма решилась нарушить эту дистанцию грубой силой, как ее научили длительные тренировки со снарядами.

— Почему вы здесь? — спросила она.

— Чтобы вы были здоровы, — бросил он свой дежурный ответ.