Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 68

— Эш в любом случае останется один. — Горло сжало болезненной судорогой. — Если бы можно было… маму…

— И ты правда думаешь, что мы с Питером бросим его на произвол судьбы? После всего, через что мы вместе прошли? — баньши укоризненно качнула сигарету между пальцами. — Мне не нравится получившийся расклад. Очень. Я не хочу, чтобы ты уходила, и мне не по душе та куча трупов, которая за нами осталась. Но я не согласна расстаться с воспоминаниями ни о тебе, ни о том, что было. Несмотря ни на что, это вышла самая… весёлая пора в моей жизни. В специфическом смысле, конечно. Но про такие дни обычно говорят «незабываемые». И если уж мы не имеем права сохранить тебя живую, позволь нам хранить хотя бы воспоминания о тебе. — Девушка снова затянулась, наполняя кухню приятным вишнёвым дымком. — Если ты умрёшь и мы всё забудем, твой брат действительно останется один. Но если ты уйдёшь на Эмайн, я клянусь — до конца своих дней я буду заботиться об Эше так же, как это бы делала ты. Хоть он, думаю, вполне и без меня проживёт, но… привязалась я к этому паршивцу, чего уж там.

Я посмотрела в глаза Эша, всё ещё молчавшего — в синюю воду, чуть подёрнутую льдом.

— Я согласен. С Рок, — тихо вымолвил он. — Я… не хочу, чтобы ты умирала. Даже если мы никогда не увидимся.

Горло сдавило так, что стало трудно дышать.

Нет, не плакать. Не плакать. Ему и так тяжело.

— Двое за, — Рок констатировала этот факт так спокойно, будто мы голосовали, что приготовить на ужин. — Питер?

Тот сидел, сжав губы, с желваками на скулах. Не выпуская моих плеч из своих пальцев, не сводя взгляда с моего лица.

Потом резко, безнадёжно опустил голову.

— Будь он проклят, этот фейри, — в его хриплом шёпоте было ещё больше отчаяния, чем в жесте до этого. — Там о тебе кто-нибудь позаботится?

Я выдавила из себя что-то, отдалённо напоминающее «да».

— Значит, до конца жизни можно будет тешиться надеждой, что тебе хорошо. — Питер разжал руки, наконец отпустив меня. Быстро встал. — Я не хочу тебя забывать. Ни одной секунды, проведённой с тобой. Если я буду знать, что где-то там, пусть и не со мной, ты живёшь, и живёшь счастливо… мне этого достаточно. Раз уж большего не дано. — Он отвернулся к двери, так, чтобы я не видела его лица. — Если малыш не против моего общества, я позабочусь о нём вместе с Рок. Постараюсь заменить тебя, насколько смогу.

Вот и всё.

Готовый ответ всем моим терзаниям.

— Хорошо. — Я отчаянно сглотнула, надеясь убрать из горла ком, мешавший нормально говорить. — Тогда я еду в Фарге. Сегодня же. Одна.

Рок вопросительно изогнула васильковую бровь.

— Теперь, когда я знаю, в чём дело… больше я не хочу рисковать вашими жизнями. Отсюда до Фарге рукой подать. И… раз уж мы решили, что я ухожу… — я протянула руку, коснувшись кудрей Эша. — Я больше не поставлю тебя под удар. Иначе всё станет бессмысленным.

— Одну я тебя никуда не отпущу, — процедил тот, неотрывно глядя на меня.

— Эш, новая встреча с тварью может стать для любого из нас последней. Если с тобой что-то случится…

— Я понимаю риск. И не стану подставляться. Иначе ты осуществишь свой самоотверженный план с великой жертвой во имя общего блага, знаю, — неожиданно согласился брат, хотя резкий тон его больше подошёл бы для возражения. — Мы с Рок поедем в Мойлейц. Начнём разбираться со стражей. Но одна ты даже лодку не сможешь купить, не пообщавшись с потенциальными одержимыми, не говоря уже о том, что я сомневаюсь в твоей водительской адекватности. С тобой поедет Питер. Купит лодку, защитит тебя, если что. А ещё позвонит Рок, прежде чем ты отправишься на Эмайн, и даст нам попрощаться. Потом просто вернёт мне мобиль.

— Согласен, — сказал Питер непреклонно. — Я тебя одну тоже никуда не отпущу.

Я попыталась что-то возразить. И поняла, что возражать нечего.

Да и не особо хотелось.

— Кажется, мы пришли к консенсусу, — подытожила Рок, поднимаясь из-за стола. — Питер, соорудишь и нам по тостику? Пока я гляну расписание междугородних автобусов…

Эш, поднявшийся на второй этаж забрать вещи, не спускался так долго, что я, забеспокоившись, пошла к нему сама. Хотя бы потому, что недоумевала, какие ещё вещи ему нужно забрать, кроме зубной щётки.

И лишь переступив порог комнаты, где с полки над кроватью на меня взирали лупоглазые котята, пестревшие на пыльных донышках фарфоровых блюдечек, поняла.

Эш сидел на кровати, поджав одну ногу под себя. Уставившись на потрёпанные жёлтые страницы книги, которую он держал в руках, с которой за жизнь я видела его так часто.

— Забавно, — проговорил брат, не отрывая взгляда от строк, написанных от руки аккуратным каллиграфическим почерком. — Я привык верить ему, но даже он мне лгал.

Я подошла ближе, молча глядя на потрёпанную кожаную обложку, обрамлявшую записи нашего славного предка.

Эта книга была единственным наследием первого лорда Форбидена, которое нам осталось. Инквизитор Гэбриэл Форбиден так и не успел дописать свои мемуары — погиб прежде, чем поставил финальную точку, — но записи, впоследствии озаглавленные «Кодексом Форбидена», сперва сделались настольной книгой каждого Инквизитора, а потом легли в основу нашумевшего сериала.

Однако прежде, чем воплотиться на экране, стали любимой книгой маленького Эша.

Значит, брат и в Фарге взял её с собой… хотя да, глупо было бы предположить иное.

— В чём лгал?

— Он говорил, что всех чудовищ можно победить. Пусть и дорогой ценой. Порой самой дорогой, которую ты можешь заплатить.

К драгоценному оригиналу «Кодекса» мама относилась восхитительно небрежно. Во всяком случае, не заперла книжицу, за которую мы могли бы получить немалые деньги, под замок в стеклянную витрину, а легко позволила Эшу зачитывать её до дыр и чуть ли не спать с ней под подушкой. И продавать её — хотя после выхода сериала за оригинал «Кодекса» коллекционеры бы душу продали — тоже не стала. Впрочем, к моменту выхода сериала мы не бедствовали, а мама не задумывалась о расставании с наследием первого лорда Форбидена, даже когда на счету у неё красовались нули.

Хорошо, что книга не осталась в сгоревшем доме.

— Он не лгал, Эш. Он побеждал всех чудовищ, которых встречал. Даже тех, что в итоге его убили. Он всё равно победил их.

— Побеждал. Даже самых страшных. Скрывавшихся в людских душонках. — Эш медленно, бережно закрыл книгу. — Так, может, сейчас дело не в чудовище, а во… в нас? В том, что мы слишком слабы?

Он осёкся прежде, чем сказал то, что хотел сказать. Да только я всё равно без проблем услышала это недосказанное «во мне».

В детстве я часто гадала, почему Эш не расстаётся с прадедовскими мемуарами, чуть ли не заучивая их наизусть. Ещё прежде, чем он объявил о своём намерении пойти по стопам предка. Потом догадалась, что любому мальчику всё равно нужен отец; и если он не находит его в своём доме, он ищет его где-то в другом месте. Кто-то видит отца в учителе или в старшем товарище. Эш нашёл его в саркастичном отставном Инквизиторе, погибшем больше века назад.

Лорд Гэбриэл Форбиден определённо был не худшим примером для подражания. Но когда его планку — планку человека, не склонного к сантиментам, человека, которого за его методы многие считали хладнокровной циничной сволочью, человека, который умер, защищая своего ребёнка и свой мир от очередного монстра — задаёт себе двенадцатилетний мальчишка…

— Эш, поверь. Это чудовище и правда не победить. Это не в силах человека.

— Это решаемо, — обтекаемо и отстранённо заметил Эш.

Большую часть своей жизни я проявляла поразительную недогадливость. Однако сейчас совершенно точно поняла, что он имеет в виду.

Сев на кровать рядом с братом, я взяла его за плечи:

— Эш, послушай. Где бы я ни была, я не прощу тебе, если ты перестанешь быть собой. Моим маленьким братиком, который никогда не сделает больно тем, кто этого не заслуживает. Слышишь? — Я убрала с его лица золотые кудряшки, пока синие глаза молча следили за моими движениями. — Я всё равно буду с тобой. Всегда. Вот здесь. — Я коснулась губами его лба. Потом приложила одну ладонь к детской чёрной футболке, напротив сердца. — И здесь.