Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 67

— Я их… обезвредила. Всех. Потом вылечила тебя и привезла сюда.

А потом пришёл фейри и сказал мне, что я выживу, только если я отправлюсь на Эмайн. Поэтому в ближайшее время мне суждено либо умереть, либо уйти в другой мир и никогда больше тебя не увидеть.

Мне следовало бы добавить две эти фразы, но они застревали в горле, отказываясь идти на язык.

— Вот как. — Питер тяжело вздохнул. — Сочтёт ли моя прекрасная дама достаточной наградой за моё спасение завтрак в постель? Ах да, извини — на диван…

— Ты ходить-то можешь?

— Когда ты рядом, хоть летать. — Он поцеловал меня в губы, коротко и нежно. Убрал руки — и осторожно встал, переложив меня глубже на диван, отодвинув от края. — Лежи, я быстро.

Я проследила, как он выходит из гостиной, по направлению к ванной. Уставилась в потолок, чувствуя, как отступившее за время сна смятение снова путает мысли.

Чувствовала я себя вполне сносно. По крайней мере, физически. Значит, проклятье, которое сгубило маму, пощадило меня? Хотя нет, о какой пощаде может идти речь.

Скорее дело в том, что я уже фактически мертва.

Я смотрела, как в тонком солнечном лучике, пробившемся сквозь щель между задвинутыми шторами, медленно кружатся золотые пылинки.

Значит, когда-то мы с этим Коулом встретились, и из-за него я умерла, а Эш вырос и стал диктатором. Тогда фейри вернулся назад во времени и сделал так, чтобы мы не встретились, и теперь где-то в Динэ бродит другой, новый вариант его личности. Вернее, уже не бродит, потому что пару недель назад этот новый Коул вернулся на Эмайн, позволив старому Коулу выходить в этот мир без опасности слиться со своим двойником. Но из-за всего этого возникла чёрная тварь, которая хочет меня убить…

Нет, никак не могу всё это в голове уложить. Дурдом какой-то.

И всё же… если мама умирала из-за того, что узнала про все эти игры со временем — почему она не умерла тогда, когда фейри только пришёл к ней? Когда мне было тринадцать? Почему проклятие догнало маму только сейчас, почему тварь активизировалась только десять дней назад? И неужели одно-единственное изменение в чьей-то судьбе может повлечь за собой такие страшные последствия? Я-то надеялась, что мы вольны в своих выборах, но, выходит, вся наша жизнь предопределена? Хотя… имея дело с путешествиями во времени, всегда сталкиваешься с парадоксом на парадоксе. Сколько книжек я на эту тему читала, сколько фильмов смотрела — теории везде разные, и невозможно было говорить об их правдивости. Только о правдоподобности.

А то, что рассказал мне Коул, звучало весьма правдоподобно.

Я повернулась набок, уставившись на солнечные блики, игравшие на лакированной поверхности журнального столика.

Уйти на Эмайн? Оставить Питера и Эша? Или умереть, надеясь на то, что фейри вернётся назад во времени и всё исправит? Тогда мы с Питером не встретимся, даже не узнаем друг о друге — а о том, кого ты не знал, не будешь сожалеть. И мастер не погибнет, и Гвен, и все те, кого тварь использовала в качестве одержимых… но даже если фейри сделает так, как я ему сказала, Эш всё равно останется один.

Разве я могу это допустить? Разве мама хотела бы этого?

Нет, я не могу принять такое решение одна. Я не смогу объяснить всего, но что-то мне всё равно придётся объяснять. При любом исходе.

— Ты проснулась?

Я посмотрела на дверной проём: там стоял Эш, пристально вглядывавшийся в моё лицо.

— Долго же ты спала, — добавил брат. — Уже три.

Я села, растерянно взглянув на зашторенное окно. Три? Ничего себе… Впрочем, неудивительно: заснула я только перед рассветом.

— Так ты расскажешь, что вчера произошло?

Помедлив, я встала.

Нет, сейчас мне не до завтраков на диван. Так что, видимо, завтракать — вернее, обедать — придётся в процессе обсуждения проблемы.

— Пойдём на кухню. И Рок позови, — устало произнесла я. — Есть разговор.

Пока брат ходил за баньши, Питер успел заварить чай и соорудить тосты с маслом и с джемом. Так что прежде, чем все уселись за кухонный стол, я всё же успела перекусить — несмотря на то, что кусок с трудом лез в горло.

— И о чём разговор? — спросила Рок, доставая из кармана сигарету, цепко вглядываясь в моё лицо.

— И к чему торжественность с общим сбором? — осведомился Питер, отхлебнув чаю. — Я, конечно, согласен на твою руку и сердце, но, по-моему, просить её полагается мне.

— Ещё бы ты был не согласен, — прокомментировал Эш, — если бы кто-нибудь собирался их отдавать.

Я держала чашку с чаем в двух руках, вцепившись в неё так крепко, словно боялась упасть.

— Вчера ночью, когда мы вернулись, ко мне приходил фейри, — наконец тихо заговорила я. — Он рассказал мне, что это за тварь.

Эш поражённо уставился на меня:

— Что же ты сразу не сказала?! Наконец-то! И кто же она?

— Я… не могу рассказать. По той же причине, по какой не могла рассказать мама. Но суть в том, что она не остановится, пока не убьёт меня, а её убить невозможно. И я могу спастись, только если уплыву на Эмайн Аблах. — Я закрыла глаза: почему-то казалось, что так легче будет перенести то, что последует за этим. — Навсегда.

Напрасно казалось.

Я не видела их лиц, но отлично слышала тяжёлое молчание, повисшее в маленькой кухне.

— Этого не может быть. — Первым очнулся Питер. Миг спустя чья-то ладонь легла на моё плечо, судорожно сжав пальцы. — Он врёт.

— Не врёт. Он эгоистичная сволочь, и это он виноват во всём, что с нами произошло, но он не врёт. Незачем. — Я разомкнула веки, покосившись на руку Питера, державшую меня так, словно я могла сию секунду исчезнуть, переместившись на Эмайн. — Есть ещё один вариант. Я умираю, а вы… вы с Рок забываете обо мне. Зато все, кроме мамы, возвращаются к жизни.

— Даже сгоревшие стражники? — уточнила Рок.

Баньши сидела, позабыв про сигарету в опущенной руке.

— Даже они. И те люди в гостинице, и моя подруга. Все. — Я перевела взгляд на Эша, который молча, неверяще смотрел на меня. — Вы забудете обо мне. Всё будет так, будто вы меня и не встречали. Вам даже не придётся тосковать.

— И мне? — негромко уточнил брат.

— Нет, ты меня не забудешь. Только поэтому я до сих пор на это не решилась. И всё равно склоняюсь ко второму варианту. — Поднеся кружку к губам, я сделала короткий нервный глоток. — Просто… зачем мне жить, если мне всё равно суждено потерять всех вас? Зато ценой моей смерти я воскрешу тех, кто…

— Не смей. — Эти два слова Питер почти прорычал. — Не смей жертвовать собой. Даже не думай.

Глупая улыбка невольно скривила губы:

— Питер, если это случится, ты даже меня не вспомнишь.

— И вот поэтому — не смей. — Вторая его рука легла на другое плечо, почти грубо развернув меня к себе. — Значит, ты можешь спастись на Эмайне? Отлично. Тогда я плыву туда с тобой. И малыш тоже.

— Нет. Нельзя.

— Это твой фейри напел? — мятная зелень его глаз искрилась презрением. — Если да, мне плевать на его мнение.

— Питер, это не шутки. Это… законы мироздания. Туда могу отправиться только я. Поверь, я… разве ты не понимаешь, что мне самой хотелось бы этого? Что будь такой вариант возможен, я бы предложила его первым делом? — я мягко коснулась его ладоней своими. — Я не могу объяснить, почему. Но ты должен мне поверить. Из этой ситуации есть лишь два выхода, и я о них сказала. Других нет.

Он смотрел мне в глаза, прямо и упрямо, и пальцы его впивались в мои плечи почти больно.

Я и не ожидала, что он поймёт. Я бы сама не поняла.

— Либо ты уходишь, а нам остаётся только память, — подала голос Роксэйн, — либо не остаётся даже её?

— Именно.

Баньши невесело усмехнулась, прежде чем наконец поднести сигарету к губам.

— Куда не кинь, всюду клин. — Она медленно, с чувством выдохнула. — Что ж, если есть только две двери с табличкой «выход»… Знаешь, Лайз, проблема в том, что ты чересчур хорошая девочка.

Я недоумённо воззрилась на неё.

— Понимаю твоё желание спасти невинных, — продолжила Рок, — но, откровенно говоря, я бы в такой ситуации думала в первую очередь о брате, а не о каких-то чужих дядьках в форме стражей. И даже не о подруге.