Вопреки женской логике (СИ) - Мелевич Яна - Страница 2

— Да-да, я помню про пятьдесят первое место, — Тараканова засопела, а Гордей расслабился. Ну вот, все на круги своя. А он-то уже накрутил себя, что Наташка ботами да накрутками балуется, а сие дело ведь подсудное в Небесной канцелярии, можно и до Ада накрутить, хоть она туда и пыталась переселиться, но быстро передумала. Не без его, конечно, помощи.

Но как оказалось, начальству было, чем его удивить.

Вместо слов, Арсений просто достал свой Демовей, на крышке которого на сером фоне сияли красные рога, ища что-то пальцем на экране, а затем радостно вскрикнул и, открыв приложение, показывающее баллы, радостно повернул к ним, показывая небывалый скачок вверх на графике у Гордеева и Наташи. Рот самопроизвольно открылся, а глаза распахнулись. Какого черта произошло за ночь, пока они достигали мирных переговоров? Все Наташины писательницы резко выпустили продолжения, а у него все влюбились друг в друга по два раза?

— Помните Марину Логунову?

Гордей снова моргнул, озадаченно наклонив голову, а Наташа рядом зашипела, недовольно бурча:

— И не только Марина, еще Ивона и Рената…

Арсений Степанович закивал, а Лавров закатил глаза, все еще ничего не понимая. Начальник только усмехнулся, убирая телефон, а затем сплел пальцы в замок, положив руки на стол и наклоняясь к парочке.

— Ко мне вчера прибежала твоя начальница, Наташа, Эрато, — при упоминании имени одной из девяти главных муз Тараканова поморщилась, а Гордей хмыкнул, снова увернувшись от пинка, — мы сначала думали накрутка. Во всяком случае, на этом настаивала Ипполина Матвиенко, — глава купидонов внимательно взглянул на поежившуюся Наташу, которая только насупилась, а затем перевел взор на Лаврова. — А потом я догадался посмотреть еще и твой рейтинг, Гордей. И вот что любопытно. Мы стали разбираться и не поверите. Твои писательницы, Наташа, под влиянием любви вызванной стрелами Гордея к своим мужьям выдали такие шедевры, что каждое издательство в стране теперь жаждет их печатать!

Вот теперь рты открылись у них синхронно.

— Чего? — выдохнул Гордей.

— В стране закончились нормальные авторы?! — возмутилась Наташа одновременно с ним, а Арсений улыбнулся, поправив кончиком пальца очки, и вновь сплел пальцы, откидываясь на спинку кресла.

— Уж не знаю насчет авторов, но факт в том, что под влиянием пережитых эмоций, женщины стали писать гораздо лучше и потому вчера общим собранием в лице нас — ваших глав, — он гордо ткнул пальцем в свою грудь, а Гордей почувствовал, что ничего хорошего сейчас не услышит.

И не ошибся.

— Мы решили поставить вас в пару. Теперь, вы будете работать вместе, и изучать влияние любви на творческие успехи ваших подопечных! — радостно заявил мужчина, даже подпрыгнув от возбуждения на кресле, — ты, Гордей, помогаешь Наташе, а ты, Наташа, помогаешь подопечным Гордея. Возможно, они тоже начнут писать любовные романы под влиянием большой и чистой любви! Хо-хо, правда, чудесно?

Они оба со стоном сползли по креслам, взвыв одновременно:

— Ничего чудесного, мать вашу!

Глава 1 — Люби меня, как в кино

Предпоследний ряд кинотеатра «Большой» практически пустовал, не считая одиноко сидящей пары влюбленных — парня и девушки. Крепко прижавшись, друг к другу, они периодически засовывали руки в ведро с попкорном, то и дело, соприкасаясь кончиками пальцев, умиленно смотрели глаза в глаза, буквально лучась любовью, нежностью и счастьем.

— Какая гадость, — прокомментировала происходящее Наташа, сидя на кресле позади тошнотворно-милой парочки, вытянув ноги и укладывая их прямо на спинку кресла позади девицы. И тут же получила тычок в бок кончиком стрелы.

— Ай!

— Ноги убери, что за невежество, Таракан? Ты здесь для того, что этот пацан, выдал своей бабе этот литературный шедевр, что недавно повторял у зеркала! — Гордей закатил глаза, невольно подпинывая кресло с сидящим на нем парнем, отчего тот вздрогнул, обернулся, но естественно ничего не увидел. А на экране тем временем над трупом своего возлюбленного рыдала главная героиня.

— Голуби, поверить не могу, — вздохнул Лавров, теперь уже тыча парня в задницу, обтянутую джинсами, стрелой, — мужика заклевали голуби! Кто вообще снимает такую хрень?

— Это были инфицированные голуби, а это постапокалипсис, после того, как на Землю обрушился вирус, превращающий все живое в зомби, — фыркнула Наташа, лениво зевая и устраиваясь в кресле удобнее, — а вообще, этот шедевр в его исполнении нельзя никому показывать. Уж тем более зачитывать. Ты вообще слышал ЭТО?

Гордей закатил глаза, снова ткнув взвизгнувшего парня в задницу. В этот раз сильнее, пока на экране злобные котята-зомби догрызали какую-то бабушку, которая кормила их каждый день. Все же похоже с музами отечественного кинематографа не только у русских полная беда, на западе тоже происходит полная ерунда.

— Нормально там все, — буркнул Гордей, пытаясь убрать мешающийся подлокотник, но тот как назло заело, а колчан со стрелами упал на пол, покрытый изрядно перепачканным чем-то липким ковролином. С отвращением поднял стрелы, собирая их обратно в колчан, пока парочка смущенно жалась друг к другу.

— Н-н-н-надя, — выдал с трудом парень, нервно дергая воротник куртки цвета хаки, сглатывая с шумом ком. Заикание было отличительной чертой Вадика Кравицкого, который в остальные дни говорил вполне прилично, пока не начинал дико нервничать, вот прямо как сейчас. — Я-я-я-я х-х-х-хотел тб… т-т-т…

— Ооо, а там ведь есть сложноподчиненные предложения в стихах, чую, мы даже не успеем на завтрашний ужин, — с издевкой заметила Наташа, наблюдая, как та самая Надя, девица во всех смыслах видная и ладная, дернула, кончик косы, мило краснея.

— Да, Вадик? — с придыханием спросила она, торопя парня. Ее большие голубые глаза наивно смотрели в лицо заикающегося парня, пока на экране огромный тюлень пожирал очередного несчастного, а главная героиня в белых бриджах отбивалась от стаи зомби. И даже ни разу не испачкала, только пара царапин на щеке да огромные слезы на глазах говорили о том, как тяжело она переживает зомбиапокалипсис.

— Т-т-ты м-м-мой свет очей, б-б-б-богиня м-м-моих внутренних переживаний! — выдохнул Вадик, от напряжения даже испарина на лбу появилась, а Наташа задумчиво протянула руку между парочкой, сунув ее в ведро с попкорном, за что тут же получила шлепок.

— Ай, ты чего?! — возмутилась девушка, когда Гордей окинул строгим взглядом, кивнув на горстку цветных зерен в руках.

— Прекрати жрать, у нас тут работа! — сказал, как отрезал Лавров, и подозрительно зашуршал в кармане, когда уселся обратно на кресло, пока Вадик собирался с мыслями, вспоминая свой литературный опус, которым жаждал покорить юное девичье сердце.

— Это у тебя что, кириешки? — повела носом Наташа и прищурилась.

Гордей перестал шуршать, повернув к ней голову. Щеки парня вздулись точно у хомяка, а сам он только головой покачал. Даже взгляд попытался сделать возмущенный, когда Наташа прищурилась и с подозрением наклонилась к нему, пытаясь разглядеть в темноте тщательно скрываемую блестящую пачку. В воздухе запахло салями, а сам купидон мысленно проклял производителей, пихающих в банальные сухарики столько ароматизаторов, что голодная Тараканова их на расстоянии учуяла.

— Неф, фто фы, — пробубнил невнятно Гордей, чувствуя, как размягчился хлеб от его слюны, принимаясь медленно его пережевывать, так чтобы ничего не поняла его девушка.

— А ну отдай еду, стрелочник, я, когда голодная, себя не контролирую, — мрачно пригрозила Тараканова, потянувшись руками к пачке, парню пришлось даже руку отвести в сторону, игнорируя происходящее на экране и предпоследнем ряду. И совершенно зря, если бы они не бились за кириешки, глядишь, заметили бы, как пара поднялась, покидая зал. Точнее первой его покинула девушка, а затем уже нервный парнишка, истошно кричащий ее имя. Правда, крик потонул в вопле растерзанных жертв с экрана.

— Ты себя все время не контролируешь, вот даже сейчас меня домогаешься, что за варварские привычки, Тараканова? — притворно возмутился Гордей, отклоняясь назад, пока Наташа пыталась отобрать у него пачку, — ты знаешь, как это называется? Харрасмент! Домогательства на рабочем месте, — Гордей перебрался на следующее кресло, пока героиня в кадре добивала хищного карася лопатой.