Наездник (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 12

Когда я поделился с Верой своими мыслями, она уважительно посмотрела на меня и кивнула.

— Тут ты в точку. Машина, эта самая и выглядела, как змеюка.

— Ты то откуда знаешь? — я удивлённо уставился на сестру, — Сама же говорила, что приехала только после взрыва.

— Ну, — Вера выглядела смущённой, точно девочка, пойманная на горячем и тут же принялась тараторить, запинаясь на каждом слове, — Иван мой — опытный охотник и следопыт. Вот он, по следам движения и определил. Да и я же — биолог, разве не знаю, как змеи ползают?

Угу; Иван — следопыт, сестра — биолог, а меня тут, судя по всему, держат за болвана.

— Пилот где находился? — спросил я, оставив скользкую тему.

— В кабине, — Вера облегчённо вздохнула и полезла в воронку. — Спускайся, покажу.

Естественно, стоило ступить на наклонную поверхность и колени тотчас подломились. К счастью я догадывался, чем могут закончиться все эти альпинистские штучки, поэтому успел отклониться назад и съехал вниз вполне комфортно. Правда, едва не зацепил вовремя отпрыгнувшую Веру.

Хм, а грунт-то превратился в настоящее стекло. Нехилый тут жар бушевал!

— Жарко здесь было, — заметил я и покряхтывая поднялся на ноги. — На ядрёном реакторе что ли ехали эти твои пришельцы?

— Я тут оказалась через полчаса, после взрыва, — сестра придержала меня за плечо и отряхнула штаны. — Стой спокойно. И никаким жаром даже не пахло. Что с почвой случилось — не знаю, может сработали какие-то защитные механизмы. Внутрь заглянешь?

— Нет, обратно полезу, — проворчал я и подошёл к кабине. Она оказалась несколько больше, чем виделось сверху. — Ни окон, ни дверей…Ну, то есть дверь то всё-таки имеется.

Стоило заползти через узкий ход, наполовину перекрытый наглухо застрявшей синей пластиной и стало ясно, почему машина не имеет окон. Голубое яйцо оказалось полностью прозрачным, так что я мог лицезреть и Веру, оставшуюся снаружи, и недра земли, куда воткнулась кабина. Чёткость, однако, просто потрясающая! Если бы ещё не густая сеть мелких трещин…А снаружи не видно, ни одной.

Так, посмотрим, как устроен быт пришельцев-неудачников. Пара кресел, напоминающих пилотские ложементы. Одно густо измазано застывшей кровью, вполне себе человеческой. Уж я такого добра успел навидаться, в своё время. Второе — чистое, но на обоих креслах широкие ремни лежат так, словно их расстёгивали в дикой спешке. И кровавый след уходил прямиком к дверям. Остался даже отпечаток ноги. Тридцать пятый, тридцать шестой — не больше. Хм. У Веры — тридцать восьмой. Посмотреть, какой у Ивана? Смешно…

Перед креслами прежде располагалось нечто, подобной панели плазменного телевизора. Сейчас эта штука, вдребезги разбитая и выкорчеванная из крепежа, лежала на полу и вполне очевидно восстановлению не подлежала. Ещё в кабине имелись два надёжных фиксатора, в одном из которых оставался серебристый ящик, типа такого, в котором мне принесли Кусаку. Второй крепёж оказался пустым. Понятно, по какой причине. Больше смотреть оказалось не на что. Разве на сестру, которая открывала рот, обращаясь к небу. Судя по отдалённым крикам, Иван не сделал чего-то, что был обязан сделать. Всё, как прежде. В детстве, почётную должность неумехи, провалившего задачу, всегда занимал ваш покорный слуга.

Выбравшись наружу, я застал лишь окончание сценки, в которой якут безмолвно разводил руками, а Вера сулила ему веские ужасы, вплоть до встречи с духами загробного царства. Кстати, Иван действительно несколько суеверен. Сам видел, как он просил прощения у застреленного медведя и обещал покойнику какие-то мистические ништяки.

— Ну и что? — спросила Вера и я ощутил напряжение в её голосе.

— Ну и всё, — я отряхнул руки и посмотрел вверх. Блин, это же карабкаться придётся! — Когда-нибудь тебя отыщут уфологи и станут грызть. А я отойду в сторонку, чтобы знала, как скрывать тайны от общественности.

— Саша, — очень спокойно сказала Вера. — Если ты успел забыть, на каких условиях нас пустили в эту жопную жопу мира, то могу напомнить. Мы сидим тут спокойно и не отсвечиваем. От слова: совсем. Если сюда прибудут уфологи, экологи или какие-то хренологи, то они обязательно найдут базу за рекой. Тогда нас тут всех скопом и прикопают. Подумать только: я — женщина, вынуждена объяснять подобные вещи военному человеку.

— Бывшему военному, — проворчал я и став на четвереньки, пополз по скользкому склону. — Левая ручка, ступай, левая ножка, ступай…

К счастью, на полдороге меня стукнули по носу концом не слишком чистой верёвки и остаток пути прошёл много веселее. Правда, ноги всё равно дрожали и пришлось немного посидеть на старом трухлявом пне у дороги. Иван помог выбраться Вере, после чего присел рядом, пытливо вглядываясь в моё лицо.

— Что думаешь? — спросил он.

Я посмотрел на его сапоги. М-да, сорок второй. Якут вырос великоват, как для своих. Всё же один из родителей — русский, что и говорить. Ну прямо таки заговор молчания.

— Ничего. Отдыхаю, — я перевёл дух. — А ну, покажи, где эта штука появилась.

Легче не стало. Подорванная машина действительно оставила след, напоминающий борозду от проползшей змеи, причём начинался он так резко, словно там стояла невидимая стена. Впрочем, кое что интересное я всё же заметил. У самого обрыва борозды блестел участок оплавленной почвы. От него отходила тонкая полоска в сторону воронки. Не знаю, каким именно оружием здесь воспользовались, но странный аппарат, вполне очевидно, подорвали некие недоброжелатели.

Очаровательно! Значит окрестность нашей жопной жопы, как окрестила её Вера, превращается в зону боевых действий. А если эти уроды поползут из всех щелей и начнут шмалять направо и налево? А потом прибудут безопасники и мёртвые позавидуют живым? Эхе-хе….

Сообщать сестре о своих весёлых мыслях я не стал. Может, всё-таки, обойдётся; не всю же жизнь нам дерьмо глотать! Поэтому просто попросил показать место, где они похоронили мёртвого пилота. Вера тут же начала ворчать, на кой оно мне надо и это, откровенно говоря, вообще поставило меня в тупик. Впрочем, когда мы подошли к свежему холмику на крохотной зелёной поляне, кое что стало ясно.

Насколько я понял, первоначально кто-то, то ли сестра, то ли Иван, установили над местом погребения деревянный крест. Теперь он лежал в стороне, а над могилой возвышался странный знак, вырезанный из широкой жёлтой доски. Знак походил на изображение птицы, пытающейся взлететь. Впрочем, то ли резчик оказался хреновым художником, то ли у птицы, вместо обычных, имелись перепончатые крылья. На шее у летящего существа висел серебристый кругляк на белой цепочке. На украшении я рассмотрел тот же рисунок, но теперь стало ясно: взлетал дракон.

Нет, я ещё мог предположить, что всю эту непонятную символику могли соорудить мои спутники, но очень сомневаюсь, что они стали бы каждый день приносить на могилу свежие цветы. Совсем сухие убирали туда, где лежал отвергнутый крест, а новые лежали у основания деревянного знака.

И два кресла. И нога тридцать пятого размера. И на станцию меня Вера пускать не желает. Нет, ребята, это у меня только морда такая тупая.

Я обернулся. По лицу Веры было хорошо заметно, как она ожидает тот вопрос, который напрашивался в данной ситуации. Иван стоял немного поодаль и очень внимательно изучал приклад карабина. Парочка, блин, конспираторов.

— Всё это очень интересно, — Вера прищурилась и напряглась, — Но чегой-то я подустал. Не подкинешь на своей таратайке до речки? Или опять станешь над братом издеваться?

— Пошли, подброшу, — в этот раз в голосе сестры не ощущалось облегчения. Ситуация с секретами зашла слишком далеко и Вера не могла этого не понимать.

Поэтому, когда я забросил подпрыгивающего Кусаку в салон и сел рядом с водителем, сестра спросила:

— И никаких вопросов? Саша, ты не подумай, мы тебя за дурака не держим. Просто…Просто это всё немного сложно и мне нужно подумать.

— Подумай, — я пожал плечами. — До сих пор тебе всегда доверял, не думаю, что ты просто так хернёй маешься.