Жизнь - борьба (СИ) - Белозеров Василий Семенович "Белз" - Страница 27

Надежда Константиновна, в два часа дня, в своей маленькой комнатке, принимала гостей. Кроме, уже знакомой мне Инессы Арманд, находилась ещё одна женщина, которая подошла ко мне слегка прихрамывая и погладила по голове. «Познакомься Василий, это тётя Роза, — по праву хозяйки представила нас друг другу тётя Надя, — а это известный вундеркинд о котором мы только что говорили и чьё вино мы сейчас пробуем» — засмеялась Крупская. Бутылка оказалась большая, потому когда в гости к Инессе, только что окончившей уроки, пришла Роза Люксембург, они отправились допивать малагу на квартиру к Ленину. «Владимир Ильич, как всегда, в библиотеке, — объяснила мне его супруга, — а мы вот девичник проводим, решая некоторые вопросы женского феминистского движения» и весело засмеялась, тут же поддержанная остальными соратницами. «Тётю Розу опять ловят чтобы посадить в тюрьму, — уточнила Инесса, которой не понравилось слишком вольное трактование происходящей встречи, — ты, как житель Сибирских каторжных мест, что нам посоветуешь?» — всё же пошутила она. Ни на секунду не задерживаясь, я тут же выдал: «У нас говорят, — раньше сядешь — раньше выйдешь» — женщины засмеялись, но уже не очень весело. Новая знакомая отличалась серьёзностью и молчаливостью. Вполне возможно так сказывалось ожидание скорого ареста. С помощью интернета узнал, что эта маленькая еврейка кандидат юридических наук, имеет много литературных сочинений, переводов и очень уважаема Лениным. В своих трудах, он называл её «орлом, великой коммунисткой, представителем нефальсифицированного, революционного марксизма», подчёркивая, что её работы «…будут полейзнейшим уроком для воспитания поколений коммунистов всего мира». Ленин В.И. «К истории вопроса о диктатуре» (1920). «Пожалуй, стоит побеспокоиться о её спасении от расстрела в девятнадцатом году, — делаю себе отметку в памяти, — умные и авторитетные люди мне будут крайне необходимы после окончания конспирации». «Тётя Роза, — обратился я к новой для меня женщине, — что посоветуете мне почитать, чтобы быть в курсе проблем классовой борьбы?» Гостья чуть не поперхнулась чаем, услышав такой сложный оборот речи от девятилетнего малыша. На этот раз, Инесса и Надежда Константиновна захохотали во весь голос, самодовольно произнося по очереди: «Мы тебе о чём говорили… а ты не верила!?» Совершенно серьёзная дама бальзаковского возраста заметила, желая отвязаться, что необходимо знать несколько языков. Крупская, помня о моей цитате Гегеля, подтвердила, что Маркса и Энгельса я могу читать без перевода. Без тени удивления Роза спросила по немецки: «А как у вас разговорный язык и произношение?» Вежливо ответил на том же языке, что меня учил наш инженер получивший образование в Германии, потому надеюсь, что произношение не очень изменилосьс тех пор. Неожиданно, выслушав мой ответ, тётя Роза выразила на своём лице крайнюю степень удивления: «Где же мог учиться ваш земляк, что приобрёл такое аристократическое произношение?» Возможно удивление не казалось бы таким явным если бы не прежнее нейтральное выражение лица моей собеседницы. Я озадаченно развёл руками, вспомнив, как дублировал манеру говорить императора Германии Вильгельма второго, после длительной беседы с ним. «Получается, что немецкие лётчики, доставившие меня в Цюрих, тоже были аристократами?» — понял я, анализируя общение с асами. В пору расцвета воздухоплавания, как иавтомобильных гонок чуть позже, сложными техническими видами спорта и войны увлекались самые состоятельные и знатные господа. Легендарный лётчик, «Красный Барон» Манфред фон Рихтгофен (1892–1918) погибший в двадцать пять лет, лучшее тому доказательство. Начало войны он встретил в конной гвардии, как было положено воинам дворянского происхождения. Тяга ко всему передовому и опасному привела его в авиацию, а затем, он возглавил авиационную эскадрилью. Такого орла тоже было бы не плохо иметь в своём отряде. Только его гибель придётся обставить более туманно, чем на самом деле.

Возвращаюсь к теме нашего инженера, знатока немецкого языка, признаюсь: «Так он для Кургана как аристократ» — Его отец один из богатейших купцов первой гильдии. Конечно и сына своего пристроил учиться в Германии на лучшее место. Тётя Роза вставила с улыбочкой: «А возможно, он просто нанял ему лучших в Германии репетиторов немецкого языка, вот и всё». Инесса Арманд радостно поддержала: «Нашему Василию просто повезло брать уроки у такого богатого промышленника». Люксембург, с некоторым подозрением, поинтересовалась, за какие такие заслуги, богатей, давал мне уроки произношения. Пришлось рассказывать, как я нарисовал его потрет, который ему очень понравился. «Он предложил мне денег, — равнодушно сообщил слушателям, — но я отказался, попросив дать мне уроки правильного произношения, вот и всё». Женщины радостно заспорили, кто первой будет позировать. Подняв руку я предложил дать мне листок бумаги и карандаш, пообещав не занять много времени на рисунок. «Не картину же буду делать, — объяснил снисходительно, — на простой набросок и десяти минут хватит». Выдав мне требуемое, женщины продолжали спорить о природе гениальности человека, вундеркиндов в частности. Сошлись на мнении, что через некоторое время, большая часть способностей может исчезнуть. Тётя Надя вспомнила Евангелие от Луки (гл. 12, ст. 48), где сказано: «… И от всякого, кому дано много, много и потребуется; и кому много вверено, с того больше взыщут». Раздумывая над этой мыслью, понял верность своих громадных замыслов. Разве буду чувствовать себя полностью реализованным если ограничусь успехом у женщин и накоплением собственного богатства. Будь у меня сколь угодно много денег, сами по себе они не принесут мне радости. Финансы, это только возможности, весь вопрос как я их реализую. Как таланты, на меня свалившиеся в этой виртуальной реальности, всего лишь способности, которые должен применить в верном направлении. Направление, как мне кажется, выбрал вполне достойное, — помогать людям стать лучше. Конечно, я не педагог, но разве есть у человека задача значительнее, чем работать для совершенствования будущих поколений? Так или иначе, мы все и всегда заняты только этим. Неважно, кто и чем занят на работе, итоговая цель нашего общества поднять уровень сознания потомков чуть выше чем наш. За этими высокими размышлениями, увлёкшись, нарисовал слишком безукоризненно, все три женских портрета. Разглядывая свой, Роза Люксембург, глубокомысленно отметила: «Теперь понятно, почему богатей не пожалел времени для твоего обучения». Тётя Надя восторженно потрясла листком: «А какая я красавица получилась!» — И глаза уже не выкатываются. Инесса равнодушно заметила, внимательно разглядывая свой рисунок, что очи у ней уже и так нормальные. — похоже ты Наденька вылечилась наконец? Крупская достала из ящика комода зеркало на ручке и принялась внимательно разглядывать себя. «Ведь действительно, последствия «базедки» пропали» — ещё не веря полностью, прошептала она сама себе. — Василёк, неужели это твоё лекарство подействовало? Гостьи вопросительно уставились на хозяйку, ожидая продолжения темы. Первой не выдержала самая молодая, — Инесса: «Ты, Константиновна, не крути, давай всё докладывай». Тётя Надя подробно рассказала как в самый первый раз, при нашей встрече, я пообещал вылечить Владимира Ильича от поноса, а её от базедовой болезни. Инесса отлично помнила как встретила меня у Ленина, но разговоры о лекарстве приготовленном на капле мёда, посчитала шуткой или розыгрышем. «Тем более, — она вопросительно посмотрела на Крупскую, — после ухода Васи вы мне ничего толком и не рассказали». Хозяйка рассмеялась, признавшись, что Ленин запретил ей рассказывать о сомнительном «лечении» его поноса подхваченном в новом кафе «Вольтер» на сходке у дадаистов. Продолжающая спокойно сидеть Роза, спросила с интересом: «Ты нам Вася скажи лучше, что будет дальше с Наденькой?» — ей требуется продолжение курса лечения? Чего ждать в будущем, после такого серьёзного заболевания? Отлично видел её личный интерес, — если получится, с моей помощью, облегчить боли в хромой с детства ноге. «Не знаю точно, — произнёс задумчиво, — но в соседней деревне был подобный случай, так баба потом троих родила и была здорова». Тётя Надя заразительно рассмеялась и с трудом удерживая серьёзность, проговорила: «Так то баба, выросшая на свежем воздухе да на парном молоке, а я замученная каторгами и конспирацией революционерка». Не приняв весёлый настрой, всё так же серьёзно, я продолжил: «У меня женщины и в пятьдесят пять лет рожали, если хотели» — и равнодушно отхлебнул уже остывающий чай. В неожиданно наступившей тишине все уставились на меня. «А мне диагноз можешь поставить? — полюбопытствовала тётя Роза, — какое место у меня больное?» Женщины отлично всё знали, потому, затаив дыхание, ждали моего согласия. Я молча отставил чашку подальше от края стола и соскочив со стула, быстро подошёл к женщине. Взяв за руку, положил свою ладонь на её и уставившись в пол, выждал паузу, для нагнетания должной торжественности. «Страдания вижу с самого детства, — начал говорить сонным, безжизненным голосом, — боли от детей не вижу» — Наверное детей не было. — Болезненность и сейчас случается от того же, что и в детстве. Первой и единственной, захлопала в ладоши Инесса Арманд, выкрикивая радостно: «Угадал Василёк! Вот молодец!» Более спокойная Надежда Константиновна, поинтересовалась практической пользой моего видения прошлого. Обернувшись к хозяйке, деланно огорчённо и угрожающе окая, сказал: «Вот обижусь на кого из баб, того заставляю двойню рожать» — ты бы, тётя Надя поосторожнее с Сибирскими ведунами шутила. — и показал язык, рассмешив всех окончательно. Шутка сняла напряжение, чуть было не ставшее гнетущим. Молчаливая Роза Люксембург, проговорила сквозь смех: «Нам с Надеждой ещё можно тебя злить, а вот Инессе совсем опасно, ведь у неё уже четверо детей» — и все опять засмеялись вместе со мной. Успокоившись, обратился ко всем сразу: «Конечно я немножко блефую». Признался честно, что определил заболевание тёти Розы сразу, как только зашёл. «Правый ботинок имеет в три раза более толстую подошву, чтобы сделать удобнее ходьбу при укороченной ноге» — раскрыл секрет своей прозорливости. Одновременно, также серьёзно, успокоил: «Но от болей я точно помогу, стоит принять капельку того мёда, что я оставил тёте Наде с дядей Володей прошлый раз» — вопросительно перевёл взгляд на хозяйку, сразу поднявшуюся с места. «Чтобы помогло моё лечение, вам надо распространять, раздаривать, это «лекарство» на меду, всем встречающимся людям» — наставительно проповедовал, пока революционерка не принесла баночку с мёдом. Ещё раз повторил особенности размножения его лекарственных свойств и все женщины приняли по половине чайной ложечки медового элексира, запив рюмочкой малаги. Сославшись на юный возраст для слишком частой дегустации этого вина, попросил разрешения откланяться. На прощание, тётя Надя погладила меня по голове и произнесла, обращаясь ко всем присутствующим: «Каждый раз как Василий к нам приходит, он что нибудь да дарит, всё более и более ценное, — указала на рисунок в руках Инессы, — а сегодня он дал самое ценное, добрую надежду на будущее всем нам!» Повинуясь женскому материнскому инстинкту, все присутствующие подруги обняли меня и поцеловали, а тётя Роза, даже всплакнула, когда я обошёл всех перед уходом. Спускаясь по крутой и узкой лестнице, твёрдо решил помочь Розе Люксембург. Её труп будет легко подделать, так как после убийства её сбросят в Ландверканал около Тиргартен парка, где его найдут только спустя пять месяцев. Пробежав по Шпигельгассе, помахал рукой тёте Наде, наблюдающей из окна и поторопился свернуть на Обере Цойне, чтобы быстрее телепортироваться в Китай, где меня давно вспоминали.