Тень (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 15

По словам Элли, газ был нешуточным.

Если Джон надышится тут этого газа, то он, скорее всего, проспит несколько дней и проснётся с адской головной болью — как только закончит блевать той кислотой, что останется в его желудке, и оправится от болезненной диареи. Это могло даже убить его, но Элли сказала, что это довольно-таки маловероятно.

«Довольно-таки маловероятно», — подумал Джон про себя.

Улыбнувшись этой фразе, он покачал головой, осматривая резервуар изнутри.

Это заверение вполне в духе Элли.

Но когда дело касалось Ревика и наркотиков, они не шутили. У этого парня имелась какая-то странная устойчивость, отчего его почти невозможно одурманить — по крайней мере, нормальными дозами. Балидор выдвигал гипотезу, что за этим тоже стоял Менлим — что он как-то натренировал Ревика или укрепил его иммунитет, чтобы он противился наркотикам, которые могли бы его нейтрализовать.

У Джона складывалось ощущение, что все их меры предосторожности окажутся никудышными, если Ревик когда-нибудь действительно освободится. Он и ранее видел, как он борется, находясь на грани смерти, и это поистине ужасало.

Сделав ещё один шаг вглубь пространства с зелёными стенами, Джон опять мельком посмотрел по сторонам, замечая масштабы комнаты. Вопреки просторности резервуара, у Джона возникали неконтролируемые ассоциации с камерой, в которой Териан держал их в Кавказских горах. Сделав ещё один вдох, он постарался расслабиться. Взяв сердцебиение под контроль, он отошёл немного дальше от двери.

Ревик, похоже, пока что его не видел.

Джон задался вопросом, не спит ли элерианец.

Его голова свесилась набок и привалилась к зелёной органической стене, показывая его профиль ярким контрастом чёрного и белого. Нефритово-зелёные стены делали его кожу бледнее, волосы — чернее. В странном мерцающем свечении этих стен прикованный видящий выделялся как единственное, что оставалось совершенно неподвижным.

Джон несколько мгновений присматривался к этому свечению, вспомнив слова Элли о том, что стены резервуара живее большинства органики.

Они кормили его — много, подтвердил Дорже, поддерживая Порэша — но Ревик похудел. Его черты приобретали тот угловатый, загнанный вид, который Джон сильнее всего ассоциировал с лицом своего друга.

На самом деле, в своём сознании Джон видел Ревика именно таким, каким он выглядел теперь.

Хотя сам Ревик последний год или около того выглядел вовсе не так. Возглавляя Повстанцев, он накачал мышцы. Он и Врег, правая рука Ревика, представляли собой отряд ходячих мышц, и молодые Повстанцы, похоже, подражали их примеру.

Джон даже пару раз задавался вопросом, не делал ли это Ревик для того, чтобы произвести впечатление на Элли.

Хотя, возможно, он сделал это скорее для того, чтобы сбросить тот облик себя, который ему не нравился.

Элли как-то раз говорила ему, что вопреки его росту во взрослом возрасте у Ревика есть небольшой заскок относительно своих небольших габаритов. Видимо, в детстве он был нехарактерно маленьким ребёнком. За это его дразнили, избивали, травили, ему отказывали девушки, которые ему нравились, и так далее.

Джон хорошо его понимал.

Его детство было практически таким же. Как бы он ни ненавидел в этом признаваться, но он начал изучать боевые искусства практически по тем же причинам. Тот факт, что он был геем, сделал эти тренировки лишь более необходимыми. Даже в Сан-Франциско ему приходилось иметь дело с идиотами.

Врег, который знал Ревика ещё тогда, когда тот не выкарабкался из юности, всё ещё время от времени называл его «заморышем», хотя всегда делал это с любовью. И вопреки тому, что Ревик теперь стал выше его на пару дюймов.

Элли говорила, что Ревик вздрагивал всякий раз, когда Врег так говорил.

Джон не знал предпочтений Элли относительно телосложения её мужа, но лично он сам считал, что Ревику лучше быть худым. Такой облик лучше подходил его лицу, а также тому, что, по подозрениям Джона, являлось более аутентичным отображением личности Ревика. У Ревика всегда присутствовало нечто хищное в том, как он двигался, даже в выражении лица.

Джон сделал ещё один шаг, подойдя ближе к линии толщиной в несколько дюймов, нарисованной на полу и по кругу описывающую место, где сидел Ревик. Он уже собирался кашлянуть, попробовать привлечь внимание видящего, когда Ревик повернул голову.

В угловатых чертах лица, в бледных глазах мелькнуло удивление.

А потом он сразу издал хриплый смешок.

— Боги. Они уже посылают бл*дских червяков.

Джон вздрогнул, но скорее от удивления.

Он говорил в точности как Ревик, которого знал Джон. Слабый немецкий акцент в английской речи звучал чуть сильнее, чем помнилось Джону, но в остальном всё идентично. Он даже, казалось, немного расслабился, увидев стоявшего там Джона.

Ревик криво улыбнулся. Он жестом показал на лицо Джона, подняв длинные пальцы, которые свисали с рук, уложенных на согнутые колени.

— Чего ты хочешь, кузен? В какую игру они тебя затащили?

Джон всмотрелся в его лицо. Сделав это, он тут же выдохнул, не осознавая, что до этого задерживал дыхание.

Так Ревик не видел в нём абсолютного врага.

По крайней мере, пока что. Пока он не дал ему повода.

Джон покачал головой, всё ещё держа ладони на бёдрах.

— Я ничего не хочу, Ревик. Не в том смысле, на который ты намекаешь.

— Ты здесь для того, чтобы призвать меня к рассудку, Джон? Помочь мне найти моего внутреннего человека?

— Нет, приятель.

— Хочешь морочить мне голову? Пошалить с моими мозгами?

Джон улыбнулся, качая головой.

— Нет, приятель. Ты знаешь, кто победил бы в этом маленьком состязании. С ошейником или без.

— Тебя послал Балидор?

— Нет.

Взгляд видящего потемнел. Джон слегка вздрогнул от ненависти, которую он там увидел.

— Это была Элли?

— Снова нет, — сказал Джон. — Иисусе, чувак… Вэш прав. Ты как заевшая пластинка.

— Чего, бл*дь, тебе надо? — в глазах элерианца мерцала злость. — Я не хочу говорить с тобой, Джон.

— Уверен, что хочешь.

— Можешь возвращаться к этой суке и сказать ей, что она может прийти сама, чёрт бы её драл…

— Ей бы этого хотелось. Они ей не позволят. Пока ты немного не остынешь.

Ревик снова расхохотался. Но Джон впервые увидел в его глазах боль.

Он поколебался, пытаясь решить, стоит ли следовать в этом направлении.

— Ага, — сказал Ревик. — Ну конечно.

Джон подождал, скажет ли он ещё что-нибудь. Не сказал.

Наконец, Джон сделал вдох и прошёл последние шаги, чтобы добраться до линии, нарисованной на полу — той самой линии, которую Дорже выразительно предостерёг не пересекать ни в коем случае. Сделав это, Джон опустился на пол и уселся напротив прикованного видящего, скрестив ноги и опирая туловище на руки.

Долгое время Ревик не смотрел на него прямо, хотя Джон заметил несколько беглых взглядов. Ревик не мог сканировать его, и Джон подозревал, что это в целом к лучшему, но в то же время это наверняка усиливало его паранойю.

Он искал ту нестабильность, о которой предупреждали его Балидор и Вэш. Он видел проблески, но ничего такого, что он ожидал. Никакой пены у рта, угроз убийства или даже иррациональности.

Однако он видел чертовски много эмоций.

Злость хаотичными вспышками пробивалась и проступала в чертах видящего. Некоторые эти вспышки приносили с собой едва ли не волны жара, электрические разряды, которые Джон почти ощущал.

Он ждал, пройдёт ли это, заговорит ли с ним другой мужчина.

Но Ревик просто сидел там. После нескольких минут молчания между ними Джон осознал, что узнает это выражение по их совместному плену у Териана. Только теперь Джон стал тем, кто ведёт допрос. Ревик изводил его ожиданием, может, надеялся вызвать реакцию или просто убедить его сдаться.

Джон видел, почему другие видящие думали, что ему, возможно, нравились избиения. Возможно, Ревику на каком-то уровне проще противиться боли, чем попыткам разговоров.