Ненависть (СИ) - Борей Алиса - Страница 3

-

Бьющееся тело, наконец-то, затихло, и Вийон, освободив руку, сорвал остатки платья с жертвы. Застывшая, согнутая пополам девушка лежала прямо перед ним.

Вот она, униженная и обнаженная, — он провел ладонью по гладкой холодной коже от торчащих лопаток до рельефного изгиба талии. Возбуждение судорогой прокатилось по телу, пальцы рванули шнуровку ширинки.

— Не захотела быть женой, станешь просто сукой. — Граф коленом раздвинул ей ноги.

Зашуршав поехали вниз штаны. Затуманенный взгляд уперся в отсвечивающий молочной белизной круглый девичий зад. Жесткие пальцы вонзились в узкие бедра, одним рывком насаживая их на возбужденную плоть.

Луиза, не выдержав, застонала от боли, рот наполнился вкусом крови от прокушенной губы. Теплая, липкая струйка побежала между ног, а железные тиски, сжавшие тело, продолжали терзать, удар, за ударом вгоняя в нее жесткую разрывающую твердь.

На лице Вийона застыл судорожный оскал.

— Так тебе нравится больше? — Он запрокинул голову, словно собираясь завыть.

Опустошающей судорогой прокатился оргазм, и ногти безжалостно вонзились в нежную кожу, выдавливая еще один женский стон. Глаза закрылись, и на мгновение граф забыл, где находится и что за женщина перед ним. В голове словно задули свечу. Заклубился серой пеленой туман и в отключившемся сознании всплыла картина горящего города. Пепел невесомыми хлопьями падал на плечи и голову, захрустел под кованым сапогом раздавленный уголек. Мягко коснулась плеча узкая ладонь. Юная девушка в белом, почти прозрачном платье поманила его за собой сквозь бушующее пламя.

Кто ты? — Он еле разжал потрескавшиеся губы. Из черного мрака, обернувшись, засветился контур бледного лица, вспыхнули яркие, прожигающие глаза.

Твое спасение! — Взгляд стал строгим и жестким. — Не потеряйся!

Затрещала и рухнула, высыпая сноп искр, черная балка. Взметнулся огонь и столб пыли.

Вийон замотал головой, прогоняя морок, и с рычанием перевернул на спину лежащее перед ним тело. Раздвинув не сопротивляющиеся ноги, он навалился всей массой, стискивая холмики маленькой упругой груди. Острый, холодный сосок обжег ладонь и в один миг все опять перемешалось. Он уже не понимал, где находится, вокруг вновь заполыхали языки пламени.

— Что тебе надо? — С хрипом вырвалось у Вийона.

Невесомые руки легли на его плечи и потянули к себе. Повеяло чем-то давно забытым, воспоминаниями из самого далекого детства. Пахнуло теплом горящего камина, мелькнули смеющиеся глаза отца и ласково прикоснулись ладони матери.

— Иди ко мне, — прошептали невидимые губы, — я подарю тебе то, что ты давно потерял.

Словно в гипнотическом сне, он провел рукой по шелковистой коже бедра, поднимая гладкую невесомую ногу. Согнутое колено на уровне его лица замерло в ожидании. Набухший возбуждением член мягко вошел в открытое, податливое лоно, и в этот момент его глаза открылись. Отрезвляюще вернулась реальность — две голубые льдинки, переполненные ненавистью, уперлись ему в лицо. Это холодное презрение, перемешанное с отвращением, настолько контрастировало с его ощущениями, что он остановился. Мираж рассеялся, а вместе с ним и отупляющее возбуждение.

То странное видение, что только что владело им, кольнуло бешеным раздражением.

Ведьма!

Захотелось причинить ей боль, воткнуть нож в вздымающуюся грудь и увидеть муку в затухающих глазах, но в памяти все еще стоял тот другой взгляд, строгий и осуждающий.

Не потеряйся!

Желание пропало, а в голове появилось какое-то мутное сомнение. Наслаждение властью и мщением вдруг стало неважным, а появилось ощущение чего-то несделанного и незаконченного.

Остервенело-ненавидящие глаза, по-прежнему, стояли перед ним, продолжая притягивать и не давая сосредоточиться. Это был вызов, а на вызов он привык отвечать ударом меча. Надо было закончить дело и добить эту суку, но самое неприятное было в том, что в голове Вийона появилась странная уверенность — он никогда этого не сделает. Это раздражало и злило, сомневаться в решениях было совсем не в его привычках.

Бушующая еще минуту назад плоть теперь безвольно обвисла, и граф сполз с неподвижного тела.

— Черт с ней, — Вийон отвел взгляд и натянул штаны, — я получил свое, взял, что хотел. а эта порченная дрянь мне уже не нужна.

Подобрав пояс с мечом, он было взялся за ручку двери, но не удержался и оглянулся назад. Луиза лежала все также неподвижно, откинув голову и уставившись в потолок. Обнаженное тело в полумраке отсвечивало серебром.

Нет, — словно убеждая самого себя, пробормотал граф, — не нужна она мне.

Он рванул на себя дверь и шагнул в коридор. Несколько пар внимательных глаз уставились на него, затих на полуслове оживленный разговор. Давиго и два оруженосца преданно взглянули на господина, ожидая приказа.

— Возвращаемся. — Рявкнул Вийон, пройдясь злым взглядом по лицам своих замерших бойцов.

Воины, бряцая железом, повскакивали с мест, пропуская мрачного графа.

— А что с этой? — Капитан Давиго мотнул головой в сторону зияющей чернотой спальни.

Вийон словно споткнулся и замедлил шаг, но через мгновение, не оборачиваясь, бросил.

— Забирайте ее себе. Мне она больше не нужна.

Глава 3

В огромном камине пылал огонь. На столе в серебряном блюде остывал, поблескивающий застывшим жиром, бараний бок. Вийон, широко расставив ноги, застыл на грубом деревянном табурете, уставившись на игру пламени. В безвольно повисшей правой руке матово поблескивала полупустая пузатая бутыль.

Не отрывая глаз от огня, он поднес горлышко ко рту и вылил в себя остатки вина. Жидкость, забулькав, с трудом пролилась в желудок. Он отрыгнул и мутно посмотрел на кучу сваленных в углу таких же бутылок — больше не лезло. В голове было тяжело и муторно, но хмель уже не брал. Граф неожиданно резко зашвырнул пустую бутыль в кучу остальных. Грохот и брызги стекла наполнили залу, но Вийон лишь мрачно скривился и вновь уставился на пылающее в камине бревно.

Уже три дня как он вернулся домой в родовую твердыню Ла Руа, и три дня его войско празднует победу. Комендант уже приходил и с мрачным видом что-то твердил о расходах, но граф так посмотрел на него, что старик предпочел убраться от греха. Несколько раз заглядывал Давиго, звал, но после того как бутылка разбилась в дюйме от его головы, больше заходить не рисковал.

Вийон посмотрел на сжатый кулак, в котором только что была бутыль.

— Какого черта! — Пьяный непонимающий взгляд прошелся по груде битого стекла в углу.

Неожиданно вспомнилось, как впереди дружины влетел в ворота замка, как прогрохотали копыта под сводами воротной башни. Радостные лица дворни, сгрудившейся на крыльце.

— Готард! — Заорал он, соскакивая с седла. — Режьте баранов, выкатывайте бочки с вином и пивом. Будем праздновать победу!

Старый комендант замка почтительно склонился, а затем пощелкал указующе пальцами, и тут же все вокруг забегали и завертелись. Тогда он еще думал, что веселый пир с дружиной поможет ему избавиться от непонятной хандры.

Столы ломились от вина и снеди, хвалебные тосты в его честь следовали один за другим. Пьянели вокруг лица ближних друзей и соратников, только он становился с каждой минутой все мрачней и мрачней. Не хотелось признаваться, но не давала покоя эта мерзкая девчонка с ненавидящими глазами. Жива она еще или нет? Он гнал эти мысли. Какое ему до нее дело, пусть сдохнет, разорванная похотливой солдатней.

Комендант взмахнул рукой. Запищала свирель, заныла скрипка и, крутя сальто, в залу ворвались бродячие трубадуры. Весело загомонили бойцы, а ему стало совсем невыносимо. С грохотом отбросив стул, поднялся из-за стола, и тут же, звеня бубенцами, подскочил Арлекин, скалясь нарисованной широкой улыбкой. Клоун прыгал вокруг и что-то громко кричал под взрывы хохота. Он не слышал.

Вийон вспомнил вдруг вспыхнувшую дикую ярость и свою руку схватившую тощую клоунскую шею. Болтающиеся в воздухе ноги и выкатившиеся от ужаса глаза прямо перед собой. Встревоженно-испуганные лица вокруг и мгновенно смолкнувшую музыку. Было жуткое желание сдавить пальцы и услышать, как хрустнут позвонки цыплячьего горла, но он сдержался. Ладонь разжалась, и в полной тишине раздался лишь звук упавшего тела. Не говоря ни слова, он ушел к себе и с тех пор сидит здесь у камина. Вино уже не лезет в горло, а блаженное забытье так и не наступило.