Любимец моих дьяволов (СИ) - Мелоди Ева - Страница 65

Сжимаюсь от этих слов. Снова унижение, пощечина. Если считает меня настолько ничтожной, зачем возится со мной. Но собираю волю в кулак и отвечаю спокойно:

- Нет.. не жалею. Я не хотела этого. Ты захотел. Зачем ты все это сделал?

Пауза. Как будто придумывает ответ побольнее.

- Чтобы показать тебе твое место, - наконец произносит Якоб. Мы стоим возле лестницы на второй этаж. Делаю несколько шагов вверх. Наверное лучше всего мне сейчас убежать и запереться у себя в комнате. Все выяснения оставить на потом. Но меня как черт раздирает. Мне так больно, что хочу сделать больно и ему. Вот только не знаю как.

- У тебя получилось. – Произношу тихо. Ты очень наглядно все показал. И продолжаю стоять, смотря в его лицо. Ожидая очередного удара. Его глаза блестят и жадно шарят по моему телу.

- Скажи, чего ты хочешь? Хочешь, чтобы я тебя поимел? – хрипло спришивает Штаховский.

- Нет, - всхлипываю отчаянно. - Хочу, чтобы ты меня любил. Всегда хотела. Как дура мечтала об этом…

Я и правда жалкая, безвольная дура. Как могла так опуститься? Зачем сказала это? И тут меня накрывает волной ненависти, ярости, отчаяния.

- Но ты не можешь! Я понимаю! Ты не то что любить не можешь, ты даже прикоснуться… не способен. Кармен права – ты трус. Только смотреть можешь…

И тут читаю в глазах Якоба такую бурю, что мне становится страшно. Понимаю, что переступила некую черту, сорвала планку. Меня охватывает паника, разворачиваюсь и бегу вверх по лестнице. Это не игра, я действительно в ужасе, к горлу подступает тошнота. Мы одни в целом доме. Мне неоткуда ждать защиты. И я точно знаю, чувствую каждой клеточкой своего тела – на этот раз Якоб не остановится.

Делает шаг ко мне, но я настолько испугана своими словами, и всем происходящим, что разворачиваюсь и убегаю. Несусь в свою комнату с такой скоростью, как будто за мной черти гонятся. Зачем спровоцировала? Уже однажды испытала его гнев на себе. Он сделал мне больно, и сейчас все может быть куда хуже. Мой самый страшный кошмар повторяется.

Захлопываю дверь, но не успеваю запереть, она распахивается и Якоб стоит на пороге.

- Убирайся! – выкрикиваю с отчаянием.

- Зачем тогда ты все это сказала? – спрашивает тихо и вкрадчиво. Как зверь, готовящийся к прыжку.

- Не знаю! Ты достал меня! Сколько можно издеваться!

- Я пришел исправить твое мнение. Больше не буду нерешительным.

- Нет! Я не хочу.

- Пару минут назад хотела.

- Нет! Я… я просто не знаю, не понимаю, что ты делаешь. И устала ждать, когда ты все объяснишь!

- Я не за объяснениями сюда пришел, - резко бросает Якоб и подходит ко мне вплотную. Пячусь от него пока не упираюсь спиной в стену.

Но наверное дело не в преграде. Я заглянула в его зеленые кошачьи глаза и меня будто парализовало, не могу сделать ни шагу. И стоит ему только прижаться, меня охватывает безудержное желание.

- Пожалуйста, - произношу едва слышно.

- Это звучит мило. Но даже не спрошу, о чем ты. Мне это не важно. Он притягивает меня к себе с силой, и впивается в мои губы неистовым поцелуем. Запускает руку в мои растрепанные волосы и сжимает до боли. Тянет назад, вынуждая запрокинуть голову. От него исходит огненный жар.

И отчаянная, глупая до абсурда радость разливается сладкой, ноющей болью, желание лишь одного - близости… Пальцами впиваюсь в его плечи, прижимаюсь все теснее, словно тону, а он мой единственный шанс на спасение. Отвечаю на его поцелуи с не меньшей страстью. Хотя внутри все еще страшно, все еще свежи воспоминания о боли. Но я давно решила, что даже боль ради него терпеть готова. Если он моя одержимость, значит бесполезно пытаться избежать ее. Якоб отрывается от моих губ, прокладывает дорожку поцелуев по шее, и я запрокидываю голову, наслаждаясь. Его руки обнимают меня за спину, спускаются ниже, к ягодицам. Все сильнее прижимает к себе, теперь чувствую, как он возбужден, твердая плоть прижимается к моему животу. Я все еще в его плаще, и теперь эта вещь начинает душить меня, мешать невероятно. Сбрасываю, оставаясь в платье, тоже не самый удобный вариант. Очень закрытое, и снимать сложно, много потайных крючков… Задыхаюсь от желания обнажиться, всей кожей почувствовать прикосновения Якоба. Мы вместе, дрожащими руками возимся с проклятыми застежками.

- Су-ука, ну и платье, - рычит Штаховский, а у меня нервный смешок вырывается. В ответ он дергает изо всех сил, но материал не поддается.

- Это пытка. Ты нарочно. – Говорит уже более спокойно, ворчливо.

- Нет. Я сниму… только дай мне минутку, не мешай.

И Якоб со стоном падает на мою постель. Удобно устраивается на спине, кладет руки за голову. Точно стриптиз смотреть приготовился.

- Я так долго провожусь. Отвернись.

- Ни за что.

- Разденься… тоже. – Предлагаю робко.

Мне становится неловко от собственной смелости. И вообще, мы не должны разговаривать! Если людей накрывает цунами страсти, а с нами это определенно случилось, мы должны молча сбрасывать, срывать с себя одежду, неистово ласкать друг друга… Ну уж никак не перекидываться репликами… Которые, если честно, еще сильнее возбуждают и сносят крышу. Хотя это не по канону…

Ох, о чем я только думаю! Какой нафиг канон… Как только платье поддается и падает на пол, Якоб оказывается рядом со мной. Помогает расстегнуть бюстгальтер (хотя я и сама бы отлично справилась), и сомкнув губы на соске начинает страстно ласкать его языком. С моих губ слетаю приглушенные вскрики, закусываю губы до боли, но молчать не могу, стоны сами вырываются наружу. Якоб снова обрушивается на мои губы, я что-то пытаюсь прошептать, но это лепетание тонет в глубоком поцелуе. Мне нравится его животная агрессивность. Его твердое тело, настолько горячее, что кажется, можно обжечься. Его руки, от одного вида которых у меня перехватывает дыхание, тоже обжигающе горячи и этот жар передается мне, буквально воспламеняет все мое тело.

Но он все еще одет… Начинаю расстегивать его рубашку, пальцы дрожат, не слушаются. Пытаюсь сосредоточиться, дышать глубоко. Наконец Якоб проявляет сочувствие и снимает ее сам.

Провожу ладонями по мускулистым плечам, широкой груди, плоскому животу, сначала робко и медленно, потом жадно, требовательно. Я точно опьяневшая, хотя ни глотка алкоголя не сделала. Забываюсь настолько, что руки скользят еще ниже, под ремень джинсов.

- Бесстыдная девчонка, - ворчит Якоб. Притягивает меня к себе с неистовой силой. А потом опрокидывает на постель и нависает сверху. Одним движением срывает с меня трусики, его рука скользит меж моих ног… И они сжимаются, очень сильно, начинаю дрожать. Мое тело плавится от его прикосновений, но разум… все еще помнит о боли.

- Не надо. – Прошу умоляюще.

- Что за игра, Лиз? Хочешь снова спровоцировать? – хрипло спрашивает Якоб.

Мотаю изо всех сил головой.

- Тогда скажи, в чем проблема.

- Мне стыдно…

- Серьезно? – он даже руки от меня убрал. Кажется, я сморозила очередную глупость…

- Малышка, мой язык только что у тебя во рту был. Ты рвалась в бой, хотела раздеться и наброситься на меня, а теперь тебе стыдно? Издеваешься?

Тон не язвительный, как обычно, скорее чуть насмешливый и одновременно нежный. Но у меня от стыда текут слезы. Якоб вытирает их указательным пальцем, и в этом жесте столько эротики, что во рту мгновенно пересыхает.

- П-прости, что я такая неуклюжая.

- Ты? Неуклюжая? – усмехается. – Это что-то новое. Так ты скажешь в чем проблема? Хочется продолжить…

То, что я не наскучила ему, и впервые он готов выслушать, разговаривать, вызывает во мне целую бурю эмоций.

- Я… наверное, это все неправильно, прости что гружу тебя разговорами сейчас, я не хотела… Мне страшно из-за нашей первой близости…

Лицо Якоба мрачнеет.

- Мне было больно, - продолжаю еще более нерешительно. – От этого сейчас не по себе… Я могу попросить тебя… быть нежным?

Черт. Как сказать ему, что я снова девственница? От одной этой мысли мне кажется я краснею до кончиков пальцев на ногах. Ненавижу поступок отца. Глупая прихоть по невесть каким соображениям, а мне вот – разгребай. На голову не напялишь ситуацию! Один и тот же мужчина будет лишать меня девственности во второй раз!