Любимец моих дьяволов (СИ) - Мелоди Ева - Страница 23

И тут же, гибкое, сильное мужское тело оказывается сверху. Якоб обнажен, на нем лишь трусы. Осознание этого погружает меня в панику.

- Не можешь без игр, да?

Я не играю. Но разве он поверит? Что ответить? Маска разбита. Невозможно не признать очевидное. Я еще не дотронулась до себя, только представила на секунду руки Штаховского – и уже на грани оргазма. Вжимающееся в меня мужское тело возбуждает еще сильнее, сводит с ума, еще секунда – и начну умолять… Ничего не отвечаю, просто не могу, горло спазм сдавил. Якоб опускает голову, почти касаясь губами моих губ. Застываю, завороженно смотрю как бешено пульсирует жилка у его виска. Чувствую запах влажных после душа волос, свежий аромат мужской кожи. Пряность и свежесть. Мне хочется как можно глубже вдохнуть его. Запомнить, оставить себе.

Якоб не говорит ни слова, лишь чуть отстраняется, испытующе вглядываясь в мое лицо. А затем вжимается в мое тело еще плотнее, ближе, втискивает колено меж моих бедер, вынуждая развести ноги. Чуть отстраняется и пристально вглядывается в мое лицо, которое, знаю, пылает. Закрываю глаза, как будто это поможет мне стать незаметной, невидимой. Мне до одури хочется чтобы то, что происходит сейчас, было настоящим. Но чувствую, что нет. Сердцем Якоб не со мной сейчас. И от понимания этого меня скручивает от боли.

- Не надо, перестань, прекрати сейчас же! – вырывается крик.

Звенящая тишина. Открываю глаза и вижу, что в глазах Штаховского горит ярость.

- Не думал, что ты такая жалкая трусиха. Только провоцировать умеешь, больше ни на что не способна?

- Да я за тебя боюсь. – С трудом удается выдавить из себя. - Отец, сам знаешь, не пощадит…

- Ну так может ты стоишь того, чтобы рискнуть или даже умереть? – язвительно усмехается Штаховский. - Давай же, иди ко мне. Пошалим немного. Ты меня достала, весь вечер ластилась, теперь стонешь как сучка во время течки… иди сюда, невестушка. Можешь не бояться – девственность твою мы до свадьбы сохраним. И другие дырки есть, - рука Якоба скользит по внутренней стороне бедер, и я начинаю панически его отталкивать.

Я хочу его. Умираю, как хочу. И плевать мне на папины закидоны. Я готова убежать с Якобом на край света. Мне не нужно богатство папино, дорогие машины, дом, прислуга, счет в банке. И принцы не нужны. Мне только Якоб нужен… всегда был. Моя отчаянная детская мечта. Быть с ним. Пока не реализую ее, не стану полноценной. Вот только… даже заикнуться не могу о подобном. Он такой ехидный. Вечно подкалывает, высмеивает. Я и рада бы душу раскрыть… но хоть бы чуточку добрее был. Ведь все мои сигналы игнорирует, все попытки отшвыривает как хлам ненужный. И страдает по Мотыльку, будь она неладна. Играет, изображает равнодушие, уверенность в себе, любовь со мной. А в глазах тоска плещется. И я тоскую вместе с ним. Ведь была таким же как Василина мотыльком когда-то. Наивной и доброй. Чистой. Но в моем мире такой не выжить… И Якоб должен знать это как никто другой.

- Два правила. – хрипит мне в лицо Якоб. - Ты не касаешься меня. Подними руки и положи на спинку кровати. Вот так, умница, - глубоко втягивает в себя воздух, словно принюхиваясь ко мне. И даже от этого меня потряхивает.

- Второе - ты не сдерживаешь себя. Кричи. Хочу, чтобы ты кричала.

Мне не то что кричать, мне орать во весь голос хочется от напряжения, предвкушения, понимания что между нами происходит настоящее безумие, к которому я не готова. Всегда мечтала что долго буду привыкать к мужчине, встречаться, свидания, узнавание постепенное. А тут как ураган, все настолько быстро… Только пару часов назад Якоб шарахался от меня как от прокаженной. Мои поцелуи воспринимал как оскорбление. Неужели решил таким вот способом наказать меня?

Но сопротивляться не могу, покорно следую его словам – обхватываю резные перилла изголовья, хотя ладони покалывает от жажды обнять, притянуть к себе, впиться ногтями в сильные плечи.

Якоб наклоняется ко мне, касается губами моих губ. Закрываю глаза, чтобы ничто не мешало ощущать его вкус и наслаждаться этим ощущением. Его дрожащий язык касается моего, и я не выдерживаю, отпускаю спинку, вцепляюсь пальцами ему в предплечья, притягивая ближе к себе. А потом забываю обо всем, потому что он снова целует меня и я отвечаю на поцелуи, вбирая в себя его язык и отдавая в ответ свой.

- Тсс, - помнишь что сказал? Еще раз ослушаешься – и все закончится, - Якоб возвращает мои руки на место.

Затем его рука соскальзывает на мою шею, гладит, чуть сжимая, точно он борется с желанием задушить меня. И эта дурацкая мысль возбуждает меня еще сильнее. Словно хождение по острому краю, которое позволяет чувствовать себя живой, настоящей. А с Якобом край всегда острее некуда…

Рука Штаховского спускается ниже, сжимая поочередно мои груди через шелк бюстгальтера. Скользит за спину, ища застежку, ловко находит и освобождает меня от него. Нет, я окончательно сошла с ума, нам нельзя! Я должна оттолкнуть его, остановить. Только не так, не в этом доме, под крышей Мотылька и Принца. Это неправильно. Я хочу свой замок, свою историю. Не хочу красть чужую. Даже не красть – пачкать себя этим, быть использованной девкой.

Почему не могу оттолкнуть? Никогда ни одному мужчине не позволяла проделывать с собой такое. Никогда ни одному мужчине… Но Якоб – всегда был особенным для меня. Окончательно утрачиваю способность двигаться, сопротивляться. Жар, исходящий от мужского тела притягивает, точно магнит. Все тело как ватное. Нестерпимо хочется и дальше вдыхать острый свежий запах туалетной воды, мужской кожи. Чувствовать на себе крупное мускулистое возбужденное тело любимого… поддаться головокружительному, совершенно упоительному ощущению его близости.

Снова отпускаю руки, забывшись, в безотчетном порыве обнять, притянуть ближе, но прежде чем успеваю опомниться, рука Якоба зарывается в мои волосы, до боли дергая назад, запрокидывая мне голову. Он возвращает мои руки на прежнее место. Непроизвольно вскрикиваю, когда его язык раздвигает мои губы. Возбужденный и злой, Якоб целует меня, не обращая внимания на сопротивление, которое, по правде говоря, лишь символическое, не готова сдаваться без боя. Нежности хочу. Слов каких-то… Но на самом деле – готова на все. Лишь бы с ним. Моя детская мечта. Неужели она станет реальностью?

Но я давно не ребенок. И понимаю, что поцелуй не означает признание в любви до гроба.

Якоб на мгновение отрывается от моих губ, но лишь на мгновение. Вжимается сильнее в меня, так что чувствую его твердый возбужденный член, и меня захлестывает ответное горячее желание, начинаю беспокойно ерзать под ним.

- Не шевелись, - бормочет, уткнувшись мне в шею.

И снова целует, еще более жадно, страстно. Пытаюсь сохранить здравый рассудок, не потерять окончательно точку опоры… но не в силах противостоять поцелуям и ласкам.

Наши тела горячие, обжигающие, охваченные безумной жаждой.

Умираю как хочу его, до одури, до сумасшествия. И мне страшно от этой неистовой реакции. Мне уже даже плевать, если возьмет меня, а потом посмеется, как раньше. Будет холоден и равнодушен - самая ужасающая перспектива, но даже на нее согласна.

Якоб раздвигает коленом мои бедра, накрывает рукой мое лоно. Тепло его руки проникает сквозь ткань трусиков. Едва сдерживаюсь чтобы не застонать от невыразимо приятных ощущений. Он продолжает ласкать меня, и я дрожу от этих прикосновений, с ума схожу от сводящей с ума необходимости в нем. Он дергает резинку трусиков, порвав их прямо на мне, а потом стаскивает с себя трусы. Закусываю губу, чтобы не застонать. Хочу потрогать его, умираю как хочу. Но не смею убрать руки с железной спинки, пальцами впиваюсь в холодный металл изголовья. Страшно ослушаться – не знаю почему так боюсь этого. Это может остановить Якоба. Отдаю себе отчет, что в любой момент могу прекратить все это. Или не могу? Понимаю, что он заведен до крайности и мое сопротивление может его до бешенства довести… Такой сценарий пугает, но в то же время мне все равно. Я не хочу его останавливать, ведь это то, о чем я всегда мечтала… Знаю, что должна остановить. Но не хочу и не могу.