Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 124

Тем временем, его жена уже овладела собой и обратилась к Маллекше:

– Принеси. Мне. Кровь, – и двинулась прочь из залы. Маллекша незамедлительно последовала за ней.

Истерично-приподнятое настроение Аданэя испарилось, и он вопросительно взглянул на Гиллару. Та выглядела изрядно смущенной, но все-таки ответила ему:

– Это у нее с детства, Адданэй. Моей дочери нельзя находиться на солнце слишком долго. А сегодня, к сожалению, выдался слишком безоблачный день.

Эта фраза окончательно развеяла его сомнения. Все сходится. Получается, та девочка – это Аззира в детстве.

– А что за странные слова о крови? – упавшим голосом отозвался он. – Чья кровь?

– Убиенных младенцев, конечно, – фыркнула Гиллара, но тут же добавила: – Успокойся. Всего лишь свежая кровь забитой скотины. Это ей помогает.

Видя недоверчивый взгляд Аданэя, женщина усмехнулась:

– Не волнуйся, ее болезнь ничем тебе не угрожает, она не заразна, да и проявляется редко.

– Ладно, – сдался Аданэй, – давайте лучше решим, что делать с теми, кто отказался признать нас с Аззирой царями.

– Они боятся потерять свою власть, – протянула Гиллара. – Они надеялись править от лица Латторы с Марраном – не вышло. Но мы сможем, если постараемся, примириться с ними.

– А зачем? – с легким раздражением откликнулся Аданэй. – Мне не нужны лишние заботы. Давайте просто лишим их должностей и вышлем из Эртины? А если воспротивятся, то казним.

Аданэй заметил, как переглянулись Гиллара и Ниррас.

– Несомненно, это лучше всего, – осторожно промолвила женщина. – Просто мы с советником полагали, будто для казней тебе не хватит жесткости.

– Наверное, вы просто забыли, что я брат кровожадного тирана, – усмехнулся Аданэй. – Все-таки мы воспитывались одним отцом. Вышлем от всех, кто обладал властью при Лиммене. А Кхарру… Кхарру мы казним. Главное, придумать повод. Казначея и советников мы в любом случае сменим. Естественно, кроме тебя, Ниррас, – уточнил Аданэй и добавил: – И Оннара.

– Оннара? – изумился мужчина. – Мне казалось, он тебе никогда не нравился.

– Как и ты, Ниррас. И у нас с тобой это взаимно, к чему скрывать. Но мы нужны друг другу. Вот и с Оннаром то же самое.

Как ни странно, а эти слова, похоже, понравились советнику, потому что после секундного замешательства он вдруг расплылся в широкой улыбке и хохотнул.

– Что ж, – заключила Гиллара, – значит, решено. Лучше всего, не откладывая, отдать указы о ссылках и казнях. Но сначала нужно решить, кто займет освободившиеся места.

– Верно, – вторил Ниррас. – И еще, кстати, нам потребуется новый глава стражи.

– Это еще зачем? – удивился Аданэй. – Не скрою, когда-то меня раздражал Аххарит, но теперь…

– Дело в том, царь, что это просьба самого Аххарита. Служба при дворе не для него. Он… странный человек. Мечтает не о власти, а о воинской славе, вот и захотел вернуться в войско. Если не позволим, все равно сбежит. Зато, если позволим – он не подведет. К тому же, его отец – кайнис.

– Хорошо, я понял. Завтра, думаю, вопрос о должностях решим окончательно, – сказал Аданэй и тут же заметил, как смутилась Гиллара. Точнее, притворилась смущенной, ибо в отношении Гиллары никогда нельзя было знать наверняка, какую эмоцию она играет, а какую испытывает на самом деле.

– Есть еще кое-что, Великий, – промолвила женщина. – Рабы. Надо от них избавиться. Ни к чему в столице люди, которые помнят о том, что некогда ты был Айном. Нужно продать их всех. Приобрести новых.

– И особенно это касается Вильдерина и Рэме, – вставил Ниррас.

Они замолчали, ожидая ответа. И Аданэй откликнулся:

– Мне все равно, что думают и говорят рабы. Но если вас это смущает, то займитесь ими сами. Поручите кому-нибудь, пусть отправят невольников за пределы Эртины и завезут новых. Только пусть этих новых будет раза в два меньше.

– Но почему? – удивилась Гиллара.

– Потому что рабы должны работать, а не бездельничать, – с усмешкой пояснил Аданэй.

– Но…

– Гиллара, мы не станем это обсуждать, – отрезал он. – Можешь считать меня отерхейнским варваром, однако вы этих варваров боитесь до дрожи. И правильно делаете. Отерхейн силен. Может, потому, что тратит золото на войско, а не на рабов-красавцев?

– Но наши традиции…

Ниррас прервал женщину, умиротворяюще положив руку ей на плечо:

– Царь прав, Гиллара. Сейчас не до традиций.

– Спасибо, Ниррас, – с благодарным изумлением отозвался Аданэй и добавил:

– Только Вильдерина не трогайте. Его я освобожу.

– А ты хорошо подумал? – протянула Гиллара.

– Да! – огрызнулся он. – Я слишком многим ему обязан.

– И ты думаешь, что подарив ему свободу, сделаешь счастливым? Я не понимаю, отчего тебя так волнует его жизнь, но воля – совсем не то, что он в состоянии оценить. Что он станет с ней делать? Он – раб. Раб с рождения. Он никогда, понимаешь, никогда не был свободен. Тебе сложно это осознать, но попытайся. Он привык, что о нем заботятся и все решают за него. Он никогда не сможет отвечать за собственную жизнь. Он пропадет.

Заметив, что ее слова заставили Аданэя задуматься, Гиллара проворковала:

– Если тебе интересно мое мнение, то лучше твоего так называемого друга отправить в какой-нибудь богатый дом. Он продолжит жить привычной для него жизнью – спокойной и удобной.

В словах женщины присутствовал здравый смысл. Действительно, в память о дружбе Аданэй решил непременно отблагодарить Вильдерина, даровав ему свободу, но совсем не подумал, нужна ли она ему. Теперь он ясно видел: юноша и впрямь не сможет быть свободным. Но и оставлять его во дворце, по которому тот бродил с мрачным видом, во дворце, который, должно быть, напоминал ему о Лиммене, тоже неправильно. Зато в другом доме у него начнется новая жизнь, а новые знакомые отвлекут его. Да и самому Аданэю станет куда легче: он избавится от тошнотворной неловкости, которую испытывал всякий раз при встрече с юношей, когда Вильдерин опускал глаза и почтительно, как полагалось рабу, кланялся.

– Наверное, ты права, – протянул он.

– Конечно, я права, Адданэй, – улыбнулась Гиллара. – Ни о чем не переживай. Я позабочусь о твоем друге. Я знаю всех богатых господ Эртины и отправлю его в самый лучший дом и к самому доброму хозяину.

– Хорошо, – рассеянно отозвался Аданэй, задумавшись о том, какую шутку сыграла с ним судьба, заставляя до сих пор воспринимать Вильдерина как друга, но при этом отсылать его из дворца.

– Не знаю как вы, но меня этот день изрядно утомил, – кивнув на прощание, он покинул залу и направился в свои покои.

Как только дверь за новоявленным властителем закрылась, Ниррас обратился к женщине:

– Что ты задумала? Ты ведь понимаешь, этот раб начнет болтать и хвастать о дружбе с царем! И все-таки собралась отправить его в дом столичного вельможи?

– Ну конечно нет, Ниррас, – отозвалась Гиллара и терпеливо пояснила: – Я только Аданэю так сказала. Зачем лишний раз волновать царя? Если ему так важен какой-то раб, то оставим его в уверенности, будто с ним все хорошо.

– А на самом деле?

– На самом деле отправим мальчишку в каменоломни или угольные шахты – и через месяц можно будет забыть, что он вообще существовал. Это создание не протянет там долго.

– Не понимаю. Не проще ли убить его сразу?

– Ты, как и большинство мужчин, слишком прямолинеен. Вильдерин – не обычный раб. Всем известно, кем он приходился Лиммене. И о его дружбе с Айном. Его внезапная смерть привлечет излишний интерес, пойдут сплетни – и все это рано или поздно дойдет до нашего мальчика. А ссориться нам с ним ни к чему. Он верно заметил, мы нужны друг другу. Так что пусть Вильдерин умрет вдали от Эртины, тихо и незаметно.