Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 122

Первым из всех советников на сторону заговорщиков встал Оннар, что Аданэя обрадовало, ведь этот человек отличался дальновидностью в вопросах политики, а также оказывал большое влияние на купеческие гильдии. А потому Аданэй предпочел забыть, что Оннар еще месяц назад смотрел на него с плохо скрытым презрением, и на каждом совете норовил уязвить, уколоть и словами, и всем своим видом: его даже присутствие царицы не смущало.

Однако Ниррас вскоре поборол заносчивость советника поступком, неожиданным не только для Оннара, но и для Аданэя.

В тот день Аданэй пришел к Ниррасу. Сейчас он уже и не помнил, что именно они обсуждали, но скоро дверь раскрылась, и на пороге появился Оннар. Когда взгляд его упал на Айна, он как обычно поджал губы, выражая презрение, и процедил: "Я зайду позже, Ниррас".

– Отчего же? – усмехнулся тот. – Проходи. Я вас познакомлю.

– К сожалению, – по-прежнему недружелюбно отозвался Оннар, – я знаком с рабом Айном.

Однако все же остался, прикрыв за собою дверь.

Ниррас сделал вид, будто не услышал последних его слов и, как ни в чем не бывало, продолжил:

– У него много титулов. Позволь я тебе его представлю. Айн – бывший раб. Айн – супруг царевны Аззиры. Айн – советник. И наконец, Аданэй – кханади Отерхейнский, наследник престола, который ошибочно считался умершим.

Надо было видеть вытянувшееся лицо Оннара! Впрочем, Аданэй поразился не меньше.

– Ниррас, – уронил он, – ты мог хотя бы предупредить!

Ниррас успокаивающе засмеялся и замахал руками.

– Ничего, ничего. Сейчас уже пришло время. Присядь, Оннар. Я думаю, нам есть, что обсудить.

После этого разговора Оннар изменил свое отношение к любовнику царицы: он принадлежал к той части знати, которая очень щепетильна в вопросах крови и происхождения.

***

У входа в залу, где предстояло свершиться Последнему Совету, Аданэй лицом к лицу столкнулся с Гилларой и ее дочерью. Женщина посмотрела на него заговорчески. Аззира никак не посмотрела, просто прошла мимо.

Аданэй явился последним, а потому мог рассмотреть всех присутствующих. Латтора и ее муж восседали с горделивым видом, уверенные, что сейчас их объявят царями. Четверо кайнисов – с ними Аданэй никогда прежде не встречался, – обменивались с Ниррасом многозначительными взглядами. Хранительница Короны – старуха, призванная хранить атрибуты царской власти в период перемен – невозмутимо сидела во главе стола. И, конечно же, советники. Кое-кто смотрел на Аданэя с ожиданием и надеждой, в то время как иные –  с затаенным злорадством, ошибочно предполагая, будто возомнившему из себя невесть что бывшему рабу недолго осталось находиться в высоком обществе. И еще одно лицо он с удивлением заметил – Маллекши, жрицы Богини. Она-то что здесь делала?

Сегодня Аданэй впервые внимательно разглядел свою жену – царевну, будущую царицу – которая уселась подле Маррана и Латторы, вызвав испуг, едва ли не ужас последней. Аззира не походила на Гиллару, все еще красивую, несмотря на возраст и седые волосы. Неужели она не могла хоть как-то украсить себя перед советом? Рядом с прочими илиринцами, богато одетыми, рядом с ним, Аданэем, она казалась размытым серым пятном, бледной молью: невысокая, худощавая, с черными волосами, закрученными на затылке, в каком-то буром платье из тусклой ткани. И лицо – неподвижное, окаменелое, с равнодушным взглядом и тонкими губами. И хотя нельзя было сказать, что она безобразная – скорее, безликая, – она ничем не напоминала ни на девочку с рисунка, показанного когда-то Вильдерином, ни загадочную царевну из его же рассказа.

От наблюдений его оторвал голос Хранительницы Короны:

– Здесь собрались те, кто решает судьбы. Пришло время говорить, и время отвечать, – начала она церемониальной фразой. – И я возглашаю: пришло время призвать Царей.

Тут же вскочила Латтора, потянув за собой Маррана. Поглядывая вокруг торжественным взглядом, она надменно вздернула подбородок.

– Присядь обратно, милая, – пропела Гиллара, – вас еще никто не назвал царями. Здесь присутствуют и другие наследники.

– Что? – взвизгнула царевна, обернулась на Аззиру и тут же перевела взгляд на Гиллару. – Она?! Она не может стать царицей! Ее муж – бывший раб! – и негодующе топнула ножкой. – Не может! Я сказала – не может!

Аданэй с удовольствием отметил, как растерялись присутствующие, увидев это неподобающее для особы царской крови поведение. Ведь сейчас рядом с Латторой не было матери, которая могла сдержать нелепую истерику.

Кхарра, вторя словам царевны, обратился к Гилларе:

– Это правда. Муж твоей дочери – бывший раб.

Аданэй понял: пришло его время включиться в игру. Он поднялся, обвел всех взглядом и, выдержав паузу, заговорил:

– Сейчас я такой же советник, как и ты, Кхарра. Так ответь, что важнее: кем я был ранее, или кем являюсь сейчас?

– Ты был рабом. Происхождение важнее мнимых заслуг. Да и все мы знаем, как именно ты добился нынешнего положения, – Кхарра фыркнул.

Мысленно Аданэй поздравил себя с успехом. Советник сказал именно то, что он желал услышать.

– Я тоже так считаю, – согласился он. – Главное – происхождение. Тебе интересно, кем я был до того, как попасть в рабство?

– Марран – далекий потомок царского рода Илирина. Латтора – прямая наследница, – откликнулся Кхарра. – Но ты! Возможно, когда-то ты был знатным господином в чужой стране, но этого мало, очень мало.

– Тебе известно имя Аданэй Кханейри?

– Брат кхана, им же и убитый, – протянул советник. – И что? Ты здесь причем?

– Я – кханади Аданэй. И я жив, как видишь.

Что происходило дальше, невозможно было разобрать: после секундного оцепенения заголосили все сразу, стараясь друг друга перекричать. Аданэй опустился обратно: он все сказал, а дальнейшие разбирательства взяли на себя Гиллара, Ниррас и посвященные в заговор. Невозмутимыми посреди этого орущего разноголосья остался лишь он сам, и еще Аззира с Хранительницей Короны. Ничего удивительного: он сказал то, что должен, Аззиру просто не интересовал исход совета, да и старуху-Хранительницу не волновало, кто взойдет на престол – ее роль на совете ограничивалась ритуалом.

Мало-помалу волнение улеглось, и выделились отдельные голоса.

– Ради Илирина, ради блага страны, – промолвил один из кайнисов, Хаттейтин, – на трон должна взойти Аззира и, – он помедлил, прежде чем произнести это имя, – Аданэй.

– Он наверняка лжет! Он – не Аданэй! – воскликнул Кхарра, всеми силами стараясь предотвратить неизбежное. Он понимал, что если недруг взойдет на престол, то наверняка отомстит ему, вот и старался избежать этого всеми способами.

– Знак династии! Пусть покажет нам знак династии! Знак Кханейри! – прокричал кто-то.

Этого Аданэй тоже давно ждал, а потому заранее выбрил виски. И сейчас с любезной улыбкой приподнял волосы.

На несколько секунд опять воцарилась тишина, но Кхарра нарушил ее:

– Все равно, он даже не илиринец! Он – наш враг! Отерхейнец!

– Но он прошел посвящение по нашим древним традициям, – раздался глубокий низкий голос, и все замолчали, переведя взгляд на Маллекшу. – Он прошел Тропою Смерти. А кто из илиринцев, желающих власти, может этим похвастать?

– Все равно! Какой толк, что он – кханади? Сейчас-то не он правит Отерхейном. Он – изгнанник. У него ничего нет, кроме громкого имени.