Черная икона (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 8

Жители Белза так и не смогли объяснить, что произошло в тот страшный день, начавшийся вторжением из-за границы, а закончившийся какой-то невообразимой жутью. Известно лишь, что боевки украинских националистов удержались в городской ратуше, после того как штурм вдруг резко пошел на спад, а потом и вовсе прекратился. И никто не мог объяснить, как погибли вооруженные головорезы, заполонившие город — в польской форме и с польскими документами, но, по единодушным показаниям всех свидетелей — отдававшие приказы и ругавшиеся исключительно на русском. А о том, что творилось дальше местные жители, наглухо запершиеся в домах и молившиеся у домашних икон, не хотели говорить вовсе. Словно ожили самые древние и страшные легенды старой Руси, когда по улицам городов шелестя крыльями, цокая копытами, скрежеща зубами, смеясь, плача и богохульствуя, бродили жуткие бесформенные тени. Но издаваемые ими звуки не могли заглушить предсмертные крики и отчаянные, сбивчивые молитвы — перед лицом страшной, сверхъестественной угрозы недавние безбожники вспомнили о вере предков.

Впрочем, это им тоже не помогло.

— Поздравляю Челита, — худощавый блондин с длинным хищным носом, распахнул большую папку, — признаюсь честно, не ожидал, что ты так хорошо сработаешь. Все-таки раньше тебе приходилось действовать в совсем других условиях.

— Я старалась, — слабо улыбнулась сидевшая напротив мулатка, — не хотелось провалить свое первое задание в Европе.

— Ха, — сидевший напротив мужчина рассмеялся высоким, неприятным смехом, — ну у тебя получилось. Провокация удалась на славу — большевики и впрямь поверили, что Бандера приедет на два дня раньше, чем планировалось на самом деле. Мы смогли вынудить их раскрыться в этом налете — да еще и так откровенно. Теперь мы точно знаем, где у нас дыры на границе, полностью ликвидирована большевистская агентура.

— А что говорят в России? — поинтересовалась Челита.

— Там все отрицают, — усмехнулся немец, — говорят, что поляки. Мы пока сделали вид, что поверили, хотя свидетельств, что это были большевики — более чем достаточно…

— Честно говоря, мне до сих пор не вериться вот в это, — нацист достал из папки лист и положил его отдельно, — я знаю, что у тебя на родине верят в это мумбо-юмбо, но тут Европа, а не Гаити, — в голосе немца мелькнули нотки пренебрежения. — С другой стороны в этой истории много странного — что я, как профессионал, не могу не брать во внимание.

— Мне нечего добавить к уже сказанному, — пожала плечами Челита, — но я говорю правду.

— Правда, — немец снова рассмеялся, — недешевая вещь в наше время. Если это так, то твои наработки могут принести немалую пользу Рейху — при должном контроле, разумеется.

На лице Челиты не дрогнул ни один мускул, но внутри она рассмеялась этой самоуверенности. То, что вызвало она в лесном пограничье, нашло новую обитель — и даже шаманка не была готова сказать, во что оно может превратиться, когда наберет силу. Мулатка сильно сомневалась, что немцы смогут удержать ЭТО в узде.

— Впрочем, наверное, в Европе такие вещи и впрямь ни к чему, — немец захлопнул папку и встал из-за стола, — зачем давать лишние козыри вражеской пропаганде. Есть иные места, где все это будет более уместным.

Челита вопросительно посмотрела на немца.

— Африка, — улыбнулся тот, — фюрер договорился с Пэтэном о возвращении бывших германских колоний на Черном Континенте. В том числе и Протектората Дагомея — тебя же многое связывает с этой страной, верно?

— Не так уж многое, — слабо улыбнулась Челита, — разве что то, что один померанский барон, в свое время, делая карьеру в Германской Западной Африке, завязал интрижку с дагомейской принцессой. Позже от этой связи родился сын. Барон не признал его официально, но дал ему хорошее образование, позволившее бастарду устроится на работу в германское консульство на Гаити.

— Самое место, — кивнул немец, — мулатам не место в Европе. И без того хватает «рейнландских бастардов».

Челита скрипнула зубами от такого неприкрытого хамства, но смолчала.

— В Дагомее нужны новые кадры, — продолжал немец, — и тебе там найдется занятие.

Челита, прищурившись, смотрела как немец меряет шагами кабинет — высокий, атлетично сложенный, с удлиненным «арийским» черепом. Идеально «нордическую» мужественность портили лишь чрезмерно широкие бедра. В сочетании с длинными, по-паучьи тонкими руками, эта неприятная в мужчинах женоподобность делала собеседника мулатки ещё более зловещим. Бесчувственная, расчетливая, рафинировано-бесчеловечная Тварь, заставляющая вспомнить о Пауке Ананси или Женщине-Пауке, ритуальные песни о которой пришли в вуду из темных культов таино.

— Разве в Дагомее мы не воюем с англичанами? — спросила девушка.

— Я выдам вам гостайну, — немец встал у нее за спиной и Челита чуть не вздрогнула почувствовав на плечах тонкие сильные пальцы, — хотя таковой она останется недолго. В общем, фюрер уже зондирует почву на предмет перемирия с Англией — и, похоже, эта идея находит все больше сторонников в Лондоне. А когда будет заключен мир…  — он оборвал себя на полуслове, но Чалита все поняла и так. Закончив эту войну, Гитлер сразу же начнет новую — с совсем иным врагом.

— Так что у твоих друзей на Востоке, скоро будет много поводов для радости, — словно прочел ее мысли немец, — им, наконец, представится возможность показать — как далеко они готовы пойти ради достижения своей цели.

— За это можете не беспокоится, обергруппенфюрер — позволила себе улыбнуться Челита, — поверьте, вы и сами не представляете насколько далеко они готовы идти.

Со скрытым злорадством она почувствовала, как испортилось настроение у эсэсовца. Он нехотя убрал руки и, сев обратно за стол, жестом дал понять, что разговор окончен.

— Красный зверь снова показал свой оскал! Он силен как никогда, отправляя свои орды на юг и восток, чтобы воплотить в жизнь захватнические планы, что из века в век лелеют московские владыки, под двуглавым орлом или красной звездой. И для всех них всегда будет страшной украинская революция.

Говоривший это был невысоким, худощавым человеком, с тонкими чертами лица и подвижными серыми глазами. Сотни молодых и не очень людей, набившихся в тесном помещении, внимали словам Провыдныка, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Медведь думал, что с нами покончено, — продолжал Бандера, — что наш обескровленная, выморенная голодом земля навечно легла под его лапу с железными когтями. Но наш путь предначертан на небесах и не во власти безбожников изменить замысел Господа. В Белзе, старинном городе Королевства Руського, воскрес дух Даниила Галицкого, дух Хмельницкого и Петлюры, Сечевых Стрельцов и Холодного Яра. Здесь была обрублена хищная лапа и здесь же, даст Бог, будет выкован меч, которым медведю отрубят голову!

Он замолчал, переводя дух, пока все собравшиеся дружно аплодировали, выкрикивая «Слава Украине»! Дождавшись пока эмоции утихнут, Провыднык продолжил.

— И в смерти рождается жизнь, посрамив тем нечестивых. Среди нас смелая молодая женщина, чей муж отдал жизнь на алтарь национальной революции. Но уже родился мститель, который займет место отца. Галина, скажи этим людям, что у тебя на сердце.