Лагуна (СИ) - Гальярди Марко - Страница 24

— Вы чего? — удивился Джованни. — Это ветер!

— Воет как огромный волк и зубами щелкает как тигр, — возразил Али.

— Там засов со ставни оставили незапертым, теперь одна раскрылась и бьётся о стену дома, — попытался объясниться Джованни. — Я сейчас встану и закрою.

Он нехотя заставил себя подняться из жаркой постели, нащупать прорезь в занавесях и высунуться наружу. Печь уже не топили, и флорентийца встретил стылый воздух, от которого кожа под камизой сразу покрылась пупырышками, тело задрожало, а зубы пустились в пляс. Чувство страха затопило разум.

«Я в комнате гостиницы. Засов заперт изнутри», — постарался успокоить себя Джованни, хотя внутренности в животе скрутило и заморозило.

Джованни двигался на звук навстречу потоку холодного воздуха, нащупал щеколду на внутренних ставнях и раскрыл их. В лицо будто выдохнули водяной пылью сильного дождя, что шел снаружи. С ветром пришлось изрядно побороться, чтобы притянуть ставню к себе и запереть. Рука потеряла чувствительность, превратившись в кусочек льда, босые ступни тоже обжигало холодом. Надежно затворив все ставни, Джованни двинулся в сторону кровати, растопырив руки:

— Вы где?

Халил поймал его ладонь и втянул вовнутрь, под полог, будто в женскую утробу, где тепло и безопасно, уложил рядом, прижимаясь телом и отогревая. Али тоже придвинулся ближе, оплетя своими ногами замёрзшие икры Джованни. Флорентиец прикрыл глаза в блаженстве: в установившейся тишине комнаты, нарушаемой лишь дыханием, оба его спутника искренне делились своим теплом. И это чувство общего единения было очень приятным.

***

Серое утро встретило спокойствием. Джованни оделся первым и вышел за порог постоялого двора, чтобы оглядеться. Маленький городок Корнаккья стоял на холме. Центральную площадь окружали каменные дома, а за ними тянулись вниз и вверх по холмам ярко-зеленые луга с темными пятнами низких кустов, поднимаясь к синеватого цвета горам, покрытым лесом и туманом. Среди сочной травы паслись небольшие стада белых коз с коричневыми спинами. Можно было разглядеть и множество козлят, что уродились этой весной. Внизу долины протекала обсаженная густым кустарником и невысокими деревцами река.

Она была неглубокой, устремлялась с гор, срывая и увлекая за собой серые камни, из которых было полностью выложено дно. Если зимой снега было много, то бурная вода переворачивала и огромные валуны, устраивая из них запруды на своём пути. Местные жители ловили рыбу в глубоких ямах, а жарким летом река сильно мелела и казалось, что нет ничего проще перейти с одного берега на другой. Однако камни были острыми и ранили ноги людей и копыта животных, поэтому хороший брод или крепкий мост были очень важны.

Перед началом нового дня путешественники запаслись свежими лепешками, а Халилу были торжественно «подарены» новые сапоги из мягкой воловьей кожи, которые, по словам мастера, «предназначались бы для синьора». Стоимость их тоже была высока, но для Джованни благополучное продолжение пути было важнее потраченного серебра. Восточный раб искренне заплакал от восторга, как только сапожных дел мастер склонился и помог ему надеть новую обувь, что еще больше растрогало Джованни.

— Мой кормчий, ты что? — флорентиец обнял своего друга за плечи, когда они вышли из лавки.

— Я никогда не получал таких дорогих подарков! — попытался объясниться Халил. Он волновался, чуть заикался, теряясь в мыслях. — Ты покупал мне одежду и раньше. Я очень благодарен. Но то было — «чтобы носить», а не «чтобы украшать». Я не сносил еще и прошлых башмаков, а ты уже подарил мне новые. Да еще какие!

Джованни только пожал плечами и поцеловал раскрасневшегося Халила в щеку. Ему было приятно чувство, зародившееся в сердце, тёплое и волнительное, что его заботливые действия и мысли приносят радость близким людям. И эти возвышенные ощущения еще долго не покидали флорентийца.

Шум реки, наполненной ночным дождём, был слышен за двести шагов, а поднявшаяся вода покрывала переправу, поэтому пришлось пройти еще некоторое расстояние до другого брода, через который был перекинут каменный мост. И уже после него вернуться на прежнюю дорогу, ведущую к городу Валли. Каменные строения и колокольня на вершине горы хорошо просматривались снизу, но до города еще нужно было дойти. Путешествие по холмам бывает так обманчиво — подъём, затем спуск, и перед тобой уже новая тропа, ведущая вверх. Джованни с товарищами пришлось карабкаться на гору почти до полудня, чтобы встретить сонный городок, где жители предпочитали сидеть дома у теплых очагов, почти не выбираясь на улицу. Облака висели прямо над головой, скрывая половину высокой башни, что утром еще была видна.

Впереди путешественников ожидала лишь пустая дорога: влажная от дождя и холодная из-за высоты, на которую пришлось взобраться. В Валли можно было отдохнуть и перекусить, а заодно выспросить у хозяина харчевни, куда идти дальше.

— С холма не спускайтесь, — посоветовал сурового вида мужчина. Он не улыбался и перед гостями не стелился. Здесь у каждого жителя было своё хозяйство и заботы. Похлёбку путникам наливали из общего котла, приготовленного для большой семьи. А вину и пиву предпочитали густые отвары из трав. — Идите вдоль гор. Облака ниже не опустятся. С дороги не сворачивайте. Не спускайтесь и не поднимайтесь. Дойдёте до Паршивого Холма [1], а там и недалеко церковь святого Лоренцо справа от себя увидите. На холме стоит. Потом мост и городские ворота Пьетрамала [2].

— Долго? — единственный вопрос крутился в голове Джованни.

Хозяин усмехнулся и пожал плечами. Потёр чёрными, испачканными печным углем пальцами заросший густой бородой подбородок:

— Мне откуда знать? До Корнаккьи дольше. Или от нее, к нам в гору подниматься…

***

В холодной Пьетрамале, утонувшей в густом тумане, Джованни почувствовал, что прежняя решимость идти вперед его покидает, уступая место размышлениям о слабости человеческого тела. Что Паршивый Холм, что Дурной Камень — эти места, казалось, оправдывали свои имена: тут не было солнца, не было тепла, не было радости. Всё, что удерживало здесь жителей — это проходившая рядом дорога в Болонью, которую можно было обслуживать, предлагая путникам свой дорогой товар. В городах гильдии следили за ценами, здесь же — только местные синьоры или общины устанавливали, сколько сегодняшним днем будет стоить горсть муки или миска варева из синей чечевицы, не заправленного ни солью, ни луком. Джованни порадовался, что они успели насытиться в Валли. Останавливаться здесь не было никакого желания, как и выспрашивать дорогу — она была одной, проторенной и почти невидимой.

Туман сгущался, серел в низинах, хватал влажными пальцами за одежду, забираясь холодным дыханием за ворот. Судя по времени, которое прошло с тех пор, как они вышли из Пьетрамалы, перевал остался позади.

— Я не могу ничего рассмотреть! Я даже не вижу своих ступней! — воскликнул Джованни.

— Мой синьор, — обратился к нему Халил, придерживая за край плаща, — быть может, нам остановиться и переждать? Как принято в твоих краях?

Джованни с сомнением покачал головой:

— Ты полагаешь, что всё вокруг, — он взмахнул руками, — похоже на штормовое облако, что окутывает корабль? Нет! Я слышал, что горные перевалы могут быть закрыты на несколько дней, а то и седмицу. Мы должны пройти сквозь туман и спуститься вниз, а судя по рассказам — бродить нам в этих лесах два дня.

Им пришлось посадить Али верхом на осла, а самим взяться с двух сторон за повод и медленно продвигаться вперёд, осторожно ступая в надежде не потерять дорогу. Внутреннее напряжение сказывалось на настроении: болтать не хотелось, а белёсая пелена только усиливала звуки окружающего леса. Халил остановился, чтобы достать флягу с водой из заплечной сумки, выпустил из рук повод. Джованни поднял подол туники, чтобы отлить. В этот момент им под ноги, с шумом сорвавшись сверху по истлевшей прошлогодней листве, выскочил заяц. Несколько мгновений задержавшись на тропе, он оттолкнулся задними лапами и исчез. Испуг заставил путников замереть на месте: Халил чуть не выронил флягу, Джованни до боли сжал член руками, будто ухватился за рукоять меча. Но неожиданнее всего повёл себя осёл: он скакнул в сторону, прямо туда, где кромка тропы обрывалась, уходя вниз. Али закричал, еще больше напугав животное, и вместе с ним пропал из виду. Было только слышно как под копытами скользящего по склону животного сыпятся камни.