Красные нити (СИ) - Поспешная Юлия - Страница 33

Гомонил телевизор, где показывали очередной отечественный сериал с замыленным сюжетом и осточертевшими лицами одних и тех же актёров. Мужчины в зале вполне миролюбиво проводили досуг.

Кто-то играл в настольный теннис, некоторые резались в карты, кто-то читал книги в старых потёртых и часто заклеенных скотчем переплетах. Большинство, однако пялились в телевизор.

Со стороны всё происходящее напоминало послеобеденный отдых в каком ни будь дешевом провинциальном пансионате. Мало кто мог бы узнать в этих людях, увлеченно читающих классические романы или следящих за событиями сериала омерзительных и опасных чудовищ.

Серийные убийцы, кровожадные садисты, каннибалы, насильники детей, террористы, и опасные социопаты. Тюрьма особого режима, «Чёрный дельфин», собрала в себе отборных подонков и всевозможных выродков человеческого рода. Здесь, за решетками зловещих тесных камер обитали те, кто заслуживал десяток смертных казней.

И здесь же теперь вынужден был доживать остаток лет Сильвестр Гольшанский. Сумеречный Портной. Здесь его презирали, ненавидели, и боялись. Надзиратели, обычно считающие своим долгом осложнять жизнь заключенных, опасались задирать Гольшанского. Никто не хотел связываться с человеком, который ещё несколько дней назад мог одной финансовой операцией обанкротить крупнейшие корпорации, или купить несколько островов в архипелаге Карибского моря.

Сидевший за столом с Сильвестром мужчина темными вьющимися волосами, сделал ход на шахматной доске.

— Конь на В6, - почесав щетинистый подбородок, проговорил соперник Гольшанского.

Сильвестр, не отвлекаясь от чтения газеты, сидя спиной к столу, сухо ответил:

— Слон на D6.

Стоящий возле кресла Сильвестра мускулистый верзила переставил одну из фигур Гольшанского на названную клетку.

Темноволосый шепотом выругался.

— Чёрт!..

Тут сидевшие перед старым телевизором заключенные оживились, кто-то безумно захохотал, кто-то захлопал в ладоши. Остальные что-то обсуждая, поглядывали в сторону Сильвестра.

Гольшанский опустил газету, и поверх очков взглянул на телевизор.

Там перед микрофонами журналистов говорил его сын. Орест.

— Сделайте по громче, — негромко велел Сильвестр.

Кто-то из заключенных немедленно подхватился, схватил лежащий на столе пульт и быстро увеличил громкость.

— … что здесь задействовано влияние недоброжелателей банка МосИнвест! — запальчиво и эмоционально говорил Орест. — И я сейчас говорю не просто о каких безликих врагах моей семьи и завистников нашего успеха! Я говорю о конкретном человеке! Я говорю о Леоне Корф! Который больше известен, как «Аккорд»! Этот преступник возглавляет одну из самых опасных и влиятельных мафиозных группировок! Он давно положил глаз на банк МосИнвест, и лишь ждал удобного случая, чтобы нанести свой подлый удар!

Все в зале отдыха слушали, не решаясь даже перешептываться, или просто двигаться.

Сильвестр в раздражении отложил газету. Снял очки, и несколько секунд свирепо дыша, сверлил взглядом телевизор.

Некоторые заключенные боязливо наблюдали за ним. Все заметили, что Сильвестр пришел в ярость. Молчаливую, сдержанную, холодную ярость.

И в этот миг дверь в зал распахнулась. Заглянул один из офицеров охраны тюрьмы.

— Гольшанский, — небрежно позвал он. — К начальнику! Давай!..

Когда его привели на последний этаж, в кабинет к начальнику тюрьмы, тот стоял лицом к окну, спрятав руки в карманы брюк.

— Оставьте нас, офицер, — бросил начальник, не оборачиваясь.

Охранник послушно вышел, а начальник тюрьмы повернулся к Сильвестру.

Он был ровесником Сильвестра, но волосы ещё не начали седеть. Хотя возможно он просто подкрашивал их в темный тускло поблескивающий каштановый цвет.

— Знаешь, когда мне сказали, что у меня в застенках будет сидеть сам Сильвестр Гольшанский, я не сразу поверил, — качнул головой начальник тюрьмы. — Но, когда это оказалось правдой, я сразу понял, что с твоим приходом, кое-что поменяется в рутинной жизни всего учреждения.

Он подошел к Сильвестру. Гольшанский молча, пренебрежительно взирал на него. Он не скрывал своего отношения ко всем окружающим. Они были для него не лучше клопов или тараканов.

— И, к несчастью, мои опасения полностью оправдались, Гольшанский.

Начальник тюрьмы обернулся в сторону приоткрытой двери второй комнаты и проговорил:

— У вас не больше двадцати минут.

Затем он окинул уничтожающим гневным взглядом Сильвестра и вышел прочь.

Приоткрытая дверь, скрипнув, широко открылась и в кабинет неспешной поступью вошел мужчина в расстёгнутом пиджаке цвета синей стали. На нём были светлые брюки и тонкий желтый вязаный свитер под пиджаком. На бронзовом ремне брюк блестела золотая пряжка в виде розетки гитары с шестью струнами.

Седые волосы уложены в красивую стильную прическу с бакенбардами. На шее мужчины висели громоздкие чёрно-желтые наушники.

— Здравствуй, Сильвестр, — импозантный гость вальяжно прислонился к дверному косяку, скрестив ноги и усмехнулся. — Как твоя новая жизнь?

Гольшанский несколько секунд недобрым тяжелым взглядом смотрел на обладателя золотой пряжки со струнами.

— Тебе то здесь какого чёрта нужно?

— Разве нужен особый повод, чтобы проведать старого приятеля, — пожал плечами гость.

— Только если ты не пытался несколько лет к ряду уничтожить банк своего старого приятеля, — с недобрым прищуром, едко произнес Сильвестр.

— Сильвестр ты утрируешь, — покачал головой мужчина в сине-стальном пиджаке. — Я никогда не пытался уничтожить твой бизнес, я просто убеждал тебя поделится.

— Мы это уже обсуждали не один раз, Аккорд, — с нескрываемой неприязнью процедил Сильвестр. — Ты уже двенадцать лет не даешь мне покоя, пытаясь оторвать кусок от того, что я создал. От моего дела, от моего банка!

Последнее слово Гольшанский ядовито, со злостью процедил.

Аккорд, он же Леон Корф, неопределенно шевельнул седыми бровями.

— Да, Сильвестр, ты настоящий гений и умелый бизнесмен, — Аккорд ответил издевательский полупоклон. — Ты действительно с нуля, сам создал свой банк, сам потом и кровью… кровью особенно… заработал свой первый капитал.

Корф остановился возле стола начальника тюрьмы, и раскрыл лежащую у края стола папку. В таких обычно держат дела заключенных.

— И, хочешь верь, хочешь нет, я тебя уважаю, — глядя в документы папки серьёзно произнес Аккорд. — Но, не твоего сына, Сильвестр.

Голос Леона похолодел, а когда он поднял взгляд на Гольшанского, его глаза смотрели со сдержанной каменной суровостью.

— Ты смотрел новости, Сильвестр?

Гольшанский чуть поджал губы. Он подозревал, что заявление его сына заденет Аккорда. Именно поэтому поступок Ореста так разгневал его. Леона Корфа, по прозвищу Аккорд можно было обвинить во многих грехах. В убийствах, шантаже, финансовых спекуляциях, контрабанде и прочих преступных действиях. Но чего за главой одной из крупнейших мафиозных группировок не водилось никогда так это подлости и низости. Леону Корфу совсем не чужды были законы чести и совести. Конечно, и на то, и на другое у него были очень своеобразные взгляды, но уж точно Аккорд никогда бы не стал опускаться до того, чтобы подставить и обвинить в преступлении неугодного человека. Леон Корф расправляется с соперниками собственными силами, а не спускает на них продажных полицейских, судей или прокуроров. Кто угодно, только не Леон Корф.

— Я видел выступление Ореста, если ты о нём, — проговорил Сильвестр вынужденно. — И готов принести тебе извинения. Прости. Он ещё мальчишка. Сам понимаешь, молодость, горячность, ярость.

— Да, всё так, — кивнул Аккорд. — И потому, я предлагаю тебе сделку. Ты уступаешь часть акций твоего банка, я не трогаю ни твоего сына, ни твою семью.

Гольшанский двумя широкими шагами подошел к столу начальника. Аккорд замер, вскинул брови.

Сильвестр, прожигая его взглядом, чуть наклонился вперёд, и тихо прорычал:

— Нет.