небольшое прямоугольное окно на левой стене, слишком высоко и слишком маленькое, чтобы сквозь него пролезть. Вероятно, оно даже не открывается, выглядит скорее как

иллюминатор, а не окно.

Через несколько минут дверь снова открывается, и входит он.

«Мужчина, который станет моим насильником, моим мучителем, главой

ожидающего меня ада. Монстр, который навсегда поселиться в моих кошмарах».

Мужчине лет сорок, белокурый и темноглазый, с взглядом зловещим и лишённым

эмоций. Он тоже одет в элегантный костюм. Снимает пиджак и вешает его на ручку двери, а

затем закатывает рукава рубашки, пока приближается ко мне, показывая татуировку с

изображением скрученного дракона. Испуганная отступаю, но комната не такая большая, и

свободное для меня место вскоре закончилось. Я оказываюсь, прижата к нему.

— Наконец-то мы встретились, Джоан, — говорит мужчина, поглаживая мое лицо.

Я хотела бы отступить, но отойти дальше не могу и тогда закрываю глаза. Крепко их

сжимаю, как будто не видя его, всё становится менее реальным, но это не так.

— Ты даже красивее, чем я помнил. Теперь разденься, я хочу хорошенько тебя

рассмотреть.

В ужасе от этих слов широко раскрываю глаза, но не смотрю на него, я не могу. Я

неподвижно уставилась широко открытыми глазами в пол.

Я не двигаюсь, парализованная от происходящего, и это его раздражает.

— Знай – я не люблю повторять что-то дважды, – холодно говорит он с поддельным

спокойствием, заставляющим дрожать. — Разденься, я сказал.

Я качаю головой, чувствуя, как слёзы текут по моему лицу. Думала, что уже все их

исчерпала, но вместо этого – вот они тут.

— Хорошо, ты хочешь, чтобы я сразу перешёл к жестким манерам? Как ты

предпочитаешь.

Он хватает меня, с силой бросает на кровать, и в одно мгновение оказывается на мне.

Срывает мою рубашку и стягивает с меня штаны. Несмотря на то, что я продолжаю

размахивать руками и сопротивляться, ему это удается. Он в два раза больше меня и сильнее.

— Вот, так лучше, — говорит он, когда я полностью обнажена.

«В тот момент я вспомнила предложение, которое написала в своём дневнике за

несколько часов до этого: «Можешь ли сказать, что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь?» Нет, я ответила себе, потому что в тот день, даже если продолжала

дышать, и моё сердце всё ещё билось в груди – меня там больше не было, я была мертва».

— Пожалуйста, оставь меня! Отпусти меня! — отчаянно плачу я.

Он блокирует меня своим весом, зажимает неподвижной: одной рукой держит мои

запястья у меня над головой, а другую крепко сжимает на моём лице.

— Отпустить тебя? Нет, моя дорогая, теперь ты моя. Ты моя красивая игрушка. Моя

и да, также моих мальчиков. Пока они здесь работают для меня им тоже иногда необходимо

расслабиться. Необходимо их немного порадовать, чтобы заставить хорошо выполнять свою

работу. — На его лице появляется злая усмешка. — Но сначала повеселюсь я, у меня был

плохой день, и я должен снять стресс, — говорит он.

Убирает руку от моего лица, чтобы расстегнуть брюки, устраивается между моими

ногами и грубо в меня входит, заставляя кричать от боли.

— Кричи столько, сколько хочешь, здесь всё равно никто тебя не услышит, — говорит

он, продолжая свирепо двигаться.

И он был прав, никто меня не услышит, никто не сможет найти. Никто не придёт, чтобы спасти меня от этого монстра, который одним ударом за раз разрушал мою душу.

Глава 27

Натан

Я расстроен, шокирован, я... даже не могу найти подходящего слова, чтобы описать, как себя сейчас чувствую. Знаю только, что у меня внутри бушует убийственная ярость и от

каждого нового слова Хани разрывается сердце. Я приобнимаю её одной рукой, у неё всё

тело вздрагивает от рыдающей икоты, которую она не может успокоить, также как и слёзы, которые не останавливаясь текут по лицу Хани. Но она продолжает рассказывать.

— Через неделю я попыталась сбежать... один из них случайно оставил дверь моей

комнаты открытой, и так я попыталась сбежать. Я успела переступить только порог дома, когда он схватил меня и потащил обратно вниз. Он был… он был в ярости. Избил меня

безжалостно. Он продолжал пинать меня...

Хани инстинктивно подносит к рёбрам руку, и я вспоминаю слова доктора, что в этом

месте у неё имеется плохо сросшийся перелом. Я так сильно сжимаю челюсти, что мои зубы

могли бы сломаться. На лице у Мэйсона также окаменевшее выражение, он продолжает

слушать Хани присев перед ней и держа руку на колене в жесте утешения.

— Мне было больно несколько дней, может быть, недель, я больше не имела чувства

времени. Но его это не волновало, никто не удосужился оказать мне медицинскую помощь, они продолжали делать то, что хотели... в тот день я верила, что он меня убьет. И честно – на

это надеялась. Я просто хотела, чтобы всё закончилось, смерть была бы лучше, чем такая

жизнь. Но даже в смерти мне было отказано. Я больше не хотела есть и не ела целыми

днями, но, в итоге, они заставили меня насильно. С этого момента я смирилась и больше не

сопротивлялась, я полностью отсутствовала, потому что от меня осталась только пустая

оболочка, только разорванное тело...

Мне тяжело дышать, когда я слышу эти слова и, понимая, что она хотела с собой

покончить. Конечно, я не могу её винить, но думать, что Хани хотела умереть заставляет

меня страдать ещё сильнее.

— После моей попытки побега они держали меня прикованной к кровати в течение

нескольких дней и... и…

Хани вновь разревелась не в силах продолжать, не в силах вновь пережить ужасы, которые ей пришлось испытать.

— Хани, милая, этого достаточно, тебе не нужно продолжать, — мягко говорю я.

Для неё уже плохо помнить обо всём этом, ей не следует проживать всё заново. И я

больше не могу слушать, не могу видеть её такой, совершенно разрушенной. Напротив, Хани

пытается успокоиться, чтобы продолжить.

— Нет, Натан… есть важная причина, о которой тебе нужно знать... периодически, в

этом доме они организовывали какие-то встречи. Приезжали важные люди, с которыми он

договаривался и заключал сделки. В этих случаях меня показывали как… образец, чтобы

оценить товар, и иногда они хотели также и протестировать. Он тоже был там в тот день,

— говорит девушка, указывая на фотографию Уилла.

— Уилл? — Мэйсон и я обмениваемся удивленными взглядами, а Хани утвердительно

кивает.

— Одним из них был... и Уилл. Однажды он подошёл и стащил его с меня. А потом

всё произошло очень быстро, я хорошо не поняла что случилось. Но они поняли, что Уилл

был полицейским, и он выстрелил ему в голову, таким образом, что Уилл даже не успел

осознать... Потом вспыхнул хаос, некоторые из них разозлились, они думали, что их хотят