Дочь химеролога (СИ) - Андер Вирт - Страница 91

…

Покачнувшись, я едва не упал, но смог удержаться на ногах. Осмотрел себя, поморщился. М-да, видок еще тот. «Покров» теперь точно приказал долго жить и раны, что я получил во время боя, проступили со всей неприглядностью. Хотя на удивление не разошлись, только кровь выступила, но уже подсохла. Это хорошо. Как и то, что «ограничителей» на мне теперь не было. Ага, вон там остались валяться. Как и предполагалось.

Хм, а по поводу чище, я, кажется, немного погорячился. Кухню теперь долго придется отмывать. И потолок в том числе. Как же Марта мне пирожки печь будет? Так, а эти рабы? Что с ними делать? Опа! А чего это они на пол попадали? И в эмоциях… а нет их, все… трупы? Не понял…

— «А-а-а, больно!»

Сати?! Ты чего опять отделилась? И линии не исчезли? Пульсации какие-то непонятные идут. Вот урод! Даже после смерти нагадил! Типа если я умер, то и все кто мне принадлежит тоже должны умереть? А вот выкуси! Сати потерпи, сейчас что-нибудь придумаю! А пока иди сюда, обратно. А блин, как больно! Да что такое, как мне это надоело! Всех, всех в кровавый фарш! И к папе!

…

Мир опять начал стремительно выцветать. Но главное. Ноги прекратили дрожать. Тело стало более послушным. А боль… нет, она не уменьшилась, но почему-то сил явно прибавила. И этот кукольник. Что за испарения вокруг него? Как знакомо. А если… да, как же хорошо! Больно, но хорошо! И рабы… Тут дымка небольшая, но тоже сойдет. Да, да! А теперь на выход!

…

«Какие эмоции! Страх, ужас. Давай кричи громче, кричи! А это темное, что из тебя выходит, я съем. Неплохо, но мало, снаружи больше».

…

«Ха, какие лица у всех испуганные. О-о, как вкусно. Так, сосредоточиться, я же шел к папе. Вон он. Присел отдохнуть. Только зачем меч в грудь воткнул? Это же неудобно! Сейчас подойду, скажу».

…

«Не хотите дорогу уступать? Болты. Больно! И как же хорошо. Ну что, я эти выдернул, место освободил, давайте следующие!»

…

«А вот от стрелы лучше уклониться. Плохая она. Ой, другая воткнулась. И боль от нее неправильная. Надо быстрее выдернуть. Еще одна. И эту туда же. А в глаз-то для чего? Едва отбить успел».

…

«Нет, ну зачем подходить так близко? Железками своими размахивать? М-м, а ничего так, вкусное у тебя сердце. Да подождите вы. Не все сразу! Боль? А-а-а… больше, больше боли! И темные испарения, что из вас появляются — мои!»

…

«А этот странный какой-то… в маске. Но взгляд чувствую. Эмоции… недоумение, удивление, радость? Ну, я тоже рад. Хотя знаешь, ты невкусный. Не те эмоции! Уйди».

…

«Не уходит. Железку свою достал. Красивая. То же тыкать будет? Что-то говорит. Благодарит за хорошую «охоту» и просит прощения? Вежливый. Надо ответить, но что-то думать тяжело. Вот дойду до папы, попрошу, пусть он скажет. Так что давай пошли вместе. Уже близко».

…

«Ого, как быстро мимо меня пробежал. Но я тоже так могу… мог… наверное. А что это за боль в шее? Странная какая-то. И вокруг все вертится. Какое небо хмурое… Кажется, дождь начинается».

…

«Да, а тело-то у меня… не очень. И зачем столько всего надо было в него втыкать? Теперь понятно, почему так тяжело двигаться. Кстати, странно, почему я вижу его со стороны?.. И головы нет, только струйка красная вверх бьет. Чего-то слабо, у других прямо фонтан был. О, упало!»

…

«А, ясно! Ха, смешно. Ха-ха! Мне… голову отрубили! То-то пошевелиться не могу. И тела не чувствую. В глазах потемнело. Надпись только осталась, большая такая: «Физическое воздействие несовместимое с функционированием организма…». И зачем читал? Все равно ничего не понял».

…

«Жаль, что так и не дошел до папы… Привет, темнота, теперь мы… мы… вместе… навсегда …»

Внутренний двор замка Люциф. Спустя некоторое время

Серая, хмурая пелена. Капли, непрерывным потоком падающие с неба. Нет, дождь еще не сильный, можно сказать, даже накрапывающий. Не начало, а только еще преддверие очередного сезона дождей. Те, кто буквально недавно жили в замке, сказали бы, что в этом году он пришел на удивление рано. На целую неделю. Только вот говорить некому.

Возле стены небольшой постройки сидит фигура похожая на человеческую, безвольно свесив голову и руки. Внешний вид и почти во всю длину воткнутый в грудь меч не оставляют никаких сомнений в том, что она мертва. А многочисленные раны намекают, что для этого было приложено немало стараний.

Сбоку к умершему в явно серьезном бою существу прислонено еще одно мертвое тело. Судя по всему, оно было принесено и аккуратно положено на это место. Следы, проступающие под смываемой дождем кровью, тоже открыто говорят об очень страшном, но, увы, проигранном сражении. А ровный срез и пустота там, где должна быть голова показывают, только каким способом его сумели закончить.

Искать, где она находится, не нужно. Лежит рядом, на коленях убитого существа. Причем таким образом, что по-прежнему открытые разноцветные глаза смотрят прямо на него. Мертвая ладонь касается спутанных волос и, кажется, что он их слегка поглаживает.

В глазах скапливается влага, периодически стекая небольшими струйками по умытому дождем удивительно красивому лицу, как будто голова оплакивает того, на чьих коленях сейчас лежит. Может, так оно и есть, на самом деле. Кто знает. И единственное, что слегка выбивается из неживой и невероятно трагичной композиции, это непонятным образом мерцающие в самой глубине зрачков и не собирающиеся гаснуть маленькие серебристые искорки.

Увидеть их некому, нет желающих подходить близко даже сейчас. А тот, кто может, уже слишком далеко. Гибкая стройная фигура в необычных доспехах и со странной глухой маской на лице, стоит не стене и, не обращая внимания на дождь, смотрит сверху вниз на лежащие вместе мертвые тела.

Эмоции, которые некому читать. Грусть, сожаление и даже небольшое чувство вины. Ощущение, что коснулся чего-то знакомого, но так и не смог, вернее, не захотел понять к чему именно. Ведь все равно, там, откуда доносился отзвук воспоминаний, находится только пепел. И ни к чему его ворошить даже сейчас.

Легкий порыв ветра, миг, и фигура беззвучно исчезает, как будто никогда здесь и не стояла. И только капли дождя все так же продолжают падать с неба…

Глава 15. Уйти нельзя вернуться. Часть 1

Серый Туман. Тот, кто когда-то называл себя Даниэлем Люцифиано

Даниэль, а он по-прежнему считал себя именно им, неторопливо огляделся. Неторопливо, так как, увы, спешить больше некуда. Да, здесь все именно так, как и в его снах. Только вот Врат почему-то не видно. Может, до них надо дойти? Ладно, тогда вперед, хотя где здесь «вперед» или «назад» непонятно.

Как же неожиданно все произошло. Даже несмотря на «знание». Неужели именно так и было предопределено? Столько ведь осталось не сделанного. И Эли… Люцифиано дернулся от навалившихся воспоминаний о последних мгновениях «там». Сердце защемило и он, не удержавшись, схватился рукой за грудь. Странно, тела ведь нет, это только образ, сформированный сохранившейся у души памятью! Почему же так больно? И в глазах защипало. Все вокруг стало мутным. Слезы?

Даниэль еще раз внимательно огляделся. Нет, никакой темной фигуры не видно, только Туман. Значит, дочка все-таки осталась жива? Или у нее совсем другой путь и встретиться, даже чтобы просто попрощаться, им больше не суждено? Жаль, что он так и не смог помочь. Даже обнять в последний раз не получилось.

Чуть успокоившись и сделав еще несколько шагов, Люцифиано, наконец-то, обратил внимание на странные знакомые ощущения, возникшие под ладонью. Опустил голову и с удивлением обнаружил, что одет совсем не так, как при смерти. Хотя облачение знакомо, очень знакомо. То, что когда-то давным-давно было сожжено на костре вместе со старым именем. Его парадная зеленая мантия, покрытая серебристым узором из переплетающихся листьев. А руки… Неужели?