Доброе утро, Вегас (ЛП) - Стиви Киснер - Страница 36

Я сделал глубокий вдох.

— Она все еще собирается уехать.

— Вы же не всерьез думали, что нарисованных на запотевшем зеркале рожиц и ваших возражений против ее отъезда будет достаточно, чтобы она осталась?

Ну да. Надейся.

— Я не настолько тупой.

Насколько ты думаешь.

— Как мы обсуждали в прошлый раз, — сказал он, начиная постукивать кончиками пальцев, — любая мелочь может наладить или разрушить отношения. Продолжайте совершать незначительные поступки, которые покажут, что она постоянно в ваших мыслях.

— Она и так там. Так что это несложно. — Гораздо сложнее удержаться и не хлопнуть его по рукам, чтобы он перестал так шевелить пальцами. Может, мне в следующий раз надеть зеркальные очки, чтобы незаметно на него пялиться.

— Поэтому дайте ей немного времени, Так. Она тоже постоянно прокручивает это в голове.

У меня оставалось всего девять дней. Не так уж много времени я мог ей дать.

Если бы полгода назад вы мне сказали, что я предпочту провести вечер пятницы дома, а не на вечеринке, я бы дал вам по морде. Но опять же, мне бы никогда и в голову не пришло, что у меня может найтись причина остаться дома. Кроме того, моей целью всегда был съем, а не танцы.

А сейчас я сидел на полу и играл с Джен в пьяные шахматы. Правила предельно просты: если у тебя забрали фигуру, ты должен выпить шот. Каждый раз, когда она запрокидывала голову, выпивая очередной, я незаметно возвращал несколько ее белых фигур на доску, чтобы она могла продолжить терять их. Думаю, уже было слишком много «Джеймсона», чтобы она могла осознать, что только один слон и одна пешка находятся вне доски.

Может, она была расстроена, как и я, а, может, просто хотела напиться в хлам.

Как и я.

А потом она предложила поиграть в шахматы на раздевание, и мне пришлось быстренько свернуть эту тему. Мне нужно было доказать, что между нами не только похоть, а это невозможно, если кто-то из нас или мы оба будем раздеты.

На мне были только штаны и футболка. Потеря всего двух фигур могла оставить меня совершенно обнаженным, а мне не улыбалось сидеть голой задницей на колючем ковре в гостиной и пытаться скрыть, что у меня постоянно стоит на Дженсен. Не спрашивайте, что заставило меня снять ранее боксеры вместе с джинсами. Если причина вообще была . Сейчас я просто не мог ее назвать. Слишком много ирландского виски плескалось у меня в мозгу.

Она передвинула своего слона и невнятно пробормотала:

— Шах. Тперь тебе приде-е-ется снять фтболку, Таки, — Джен уставилась на меня совершенно пустыми пьяными глазами.

Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что Джен поставила шах королеве, и когда до меня дошло, я нахмурился.

— В правилах не говори-и-илось, что я должн снимать фтболку.

— Пра-а-авила измнились. — Не могу поклясться, но, кажется, она пыталась мне подмигнуть. Ее лицо расплывалось у меня перед глазами. Должно быть, из-за того, что я лежал на полу, а она сидела в километре от меня на диване. — Я устнавливла эти првила, и я могу их менять.

Не мог с ней поспорить.

Нет, правда.

Я бы хотел отстоять свою точку зрения, но не мог подобрать слов, в голове был чистый лист.

Я снова попытался определить, где среди фигур находиться моя королева.

— Мне не нраитсся твоя шахматная доска. Фигуры незаметно куда-то деваются.

— Фигуры ни при чем. Ты пьян, Тик, — Джен схватила бутылку и без причины налила себе еще один шот.

Я сфокусировался на самой высокой черной фигуре в кучке маленьких белых. Ну, я думал, что они были меньше по размеру. В любом случае, как ни посмотри, они определенно были белыми. Пока Джен опрокидывала шот, я схватил то, что казалось моей королевой с доски.

— Эй, шалунишка, я все вижу! — Джен опрокинула шот и потянулась через стол, падая вместе со мной на ковер.

Мои пальцы уже приготовились щекотать ее, но это мы уже проходили, и в тот раз я остался с яйцами синее, чем у всей деревни Смурфов вместе взятых. Кроме того, Джен сидела на мне сверху, и если она не перестанет ерзать, то нам придется сыграть в шахматы на раздевание.

Вместо этого я вытащил белого короля из выреза ее майки, стряхнул со своей груди пешку и слона, и взглянул на ее хохочущее лицо.

Я мог вечность любоваться Джен. Ее щеки порозовели, глаза смеялись, но во взгляде была тоска. В последние несколько дней я часто замечал у нее такое выражение лица.

Родители давили на нее, чтобы она переехала? Дженсен была замечательным заботливым человеком, и я просто не мог смотреть, как ее заставляют развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и потерять свою независимость из-за чувства вины. Мне уже не первый раз захотелось поговорить с ними и объяснить, от чего она хочет сбежать.

Потому что у меня было подозрение, что она сбегает, а не переезжает из-за смены работы. Лас-Вегас оказался настолько страшным? Или дело было во мне ?

Я уже выяснил для себя как мне связаться с ее стариками. В прошлые выходные Джен звонила мне с их домашнего телефона, и номер сохранился у меня во входящих. Я сбился со счета, сколько раз мой палец замирал над иконкой вызова. Соблазн просить их понять меня был так велик. Но это все равно не решило бы нашу главную проблему — я все еще не был для нее достаточной причиной, чтобы остаться.

Так что я стер список входящих вызовов .

Эту битву я должен выиграть или проиграть самостоятельно.

Руки Джен продолжали обвивать мою талию и, хотя ее глаза все еще смеялись, хихиканье уже перешло в пьяную икоту. Мои руки заскользили вверх по ее плечам, и я притянул ее к своей груди. И как только я сжал ее в объятиях, и она со вздохом прижалась головой к моей щеке, я был вновь поражен, как идеально она подходила мне, как будто я был создан специально, чтобы она могла ко мне прижаться. И как бы я ни был пьян, я знал, что никто и никогда не будет сочетаться со мной так, как она.

Суббота для наших похмельных задниц тянулась бесконечно, наполненная ничегонеделаньем и нежеланием что-либо делать. Мне нужно было немного подготовиться к предстоящему в понедельник интервью с Джей Ти Блэквудом. Утреннее солнце уже начало нещадно палить, и это был первый раз на моей памяти, когда Джен выглядела действительно ужасно.

— Бекон и Пепси, — пробормотала она, заползая на кухню в махровом халате.

— А? — я оторвался от созерцания своей едва теплой кружки кофе и, вздрогнув, провел рукой по влажным волосам. Господи, у меня даже кожа головы болит. Я успел первым занять душ и вылил на себя всю горячую воду до последней капли, но кажется, что это мало помогло.

Тем временем Джен уже скрылась за открытой дверцей холодильника.

— Нам нужно что-то жирное. Знаю, звучит странно, но жирное и сладкое всегда приводит меня в норму. — Она сонно изучала пустой контейнер для мяса, а ее волосы торчали во все стороны. — У нас что, кончился бекон?

Ее слова о нас , облегчали мои страдания даже лучше, чем душ.

— Я все скормил собакам вчера утром. Извини.

Джен фыркнула и сказала:

— Ты упускаешь ту часть, где они ели этот бекон на моей постели, пока я в ней спала, — она преувеличенно вздохнула и продолжила, — тогда нам придется выйти.

Джен сегодня говорила очень сокращенно, и мой мозг еще недостаточно пришел в себя, чтобы переводить.

Неважно. Душ я уже принял и если дама хочет бекон, я поеду в магазин под палящим солнцем Лас-Вегаса и привезу ей его, даже рискуя ослепнуть до конца жизни. Может, стоит надеть солнечные очки поверх солнечных очков…

Она так резко отпрянула от холодильника, что у меня закружилась голова.

— Дай мне пятнадцать минут, чтобы принять душ и одеться. Не против поехать в «Цезарь»?

Или мне заложило уши или у нас правда есть супермаркет, который называется так же, как казино? Думаю, недоумение отразилось на моем лице, потому что Джен сказала:

— Там подают завтрак, тупица. — И прошла мимо меня по направлению к выходу из кухни.