Зимний сон Малинки (СИ) - Логвин Янина - Страница 20

Нет, не может быть! Этого просто не может быть! Потому что, хотите верьте, а хотите нет, я узнала этот торс! И принадлежал он мужчине из моих снов! Да я бы узнала его из тысячи! Да, сейчас на нем не было капель воды, но был он все таким же рельефным и идеальным! И…и… что происходит вообще?

Выглядела я, должно быть, в этот момент полнейшей идиоткой, потому что Димка вдруг посмотрел на меня озадаченно и, вскинув бровь, спросил:

- Малинкина, с тобой все в порядке?

- А? – я с трудом оторвала взгляд от груди парня и уткнулась в карие глаза.

- Такое чувство, что ты никогда не видела раздетого мужчину.

Я по-прежнему туго соображала. Как такое может быть? Как он мог пробраться в мои сны? Ведь это же невозможно!

- П-почему, видела.

Темный взгляд Гордеева сузился, а ухмылка вдруг стала злой:

- До сегодняшнего дня я в этом не сомневался.

- Т-то есть?

Димка молчал, я тоже. Так и ехали, покачиваясь, глядя в глаза, пока он не спросил:

- Малина, у тебя что, кроме Мамлеева никого не было? Пять лет ведь прошло.

- Нет.

На самом деле прошло больше – почти шесть. Да и с Мамлеевым было у нас два раза всего – и не самых удачных. Но… Э-э, это в чем я сейчас призналась? И кому?! Непонятное наваждение схлынуло, и я пришла в себя.

Эй, он что, совсем опупел о таком спрашивать? Смеяться надо мной вздумал? У него-то уж точно опыта хватает! То он с Леночкой хороводится, то с блондинкой обнимается. Я уже молчу про невесту! А Малинкина, значит, не нужна никому? Годится только, чтобы кофе принести?!

Я вскочила с сидения, натянувшись струной.

- Малина, ты чего? – поднял глаза Димка.

- А ничего! Иди ты, Гордеев, со своими вопросами знаешь куда…

- И куда же?

- В жопень! Какое тебе дело вообще, был или нет?! Сначала он меня в первый раз видит, потом я, оказывается, дура, потом юбка моя ему не нравится и пирожки…

- Ну, почему? Пирожки мне очень даже понравились.

- А еще про личную жизнь ему расскажи! Не сомневался он! Да пошел ты в тридесятое, сноб! И футболку свою забери, обойдусь как-нибудь!

Видимо, злость во мне вскипела не на шутку, потому что я не думая, стащила через голову футболку и швырнула ее в лицо парню. Швырять было недалеко и предмет одежды повис на голове Гордеева тряпкой. Что самое главное – не аккуратно повис, и меня это страшно порадовало.

Я стояла, уперев руки в бока, когда Гордеев стянул с головы футболку и ошарашено уставился на мою грудь. Моргнул оторопело, совсем, как я, пару минут назад. И судя потому, как он на эту самую грудь уставился – раздетых женщин Димка тоже никогда в своей жизни не видел. А ведь я, не в пример ему, всего лишь полуобнажилась!

Бюстгальтер на мне был кружевной (для особых случаев, девочки поймут. Например, в баню пойти, а вы что подумали?) и гарантию, что через белое кружево ничего не видно, я дать не могла. Но стыда не чувствовала, только обиду. На, получай! Еще посмотрим как Малинкина никому не нужна.

Глава 13

Гордеев обкусал губы, медленно моргнул и сглотнул.

- Послушай, Маша, я не хотел…

- Ах, значит, уже Маша? Да, у меня никого не было, и нечего тут отсвечивать ухмылочками! Но не потому, что я гожусь только на то, чтобы прислуживать тебе и твоей Петуховой, а потому что сама не хотела, понял? Много вас – дятлов, а я, может быть, принца жду. Единственного и неповторимого, и дождусь! А теперь спокойной ночи, Казанова! Радуйся, что у тебя были!

Развернувшись, расправила простынь, сбросила тапки и гордо возлегла на свое спальное место – как Клеопатра в саркофаг. Закутавшись по шею, отвернулась к стене и затихла. Хватит, насмотрелся! Полежав с минуту, вспылила про себя: Нет, вы только посмотрите на него – смешно ему! Да я первые три года засыпала на ходу с малинками на руках, так уставала! Какая уж тут личная жизнь!

Гордеев сидел долго. А потом вздохнул, встал, звякнула пряжка ремня – раздевается он там, что ли? – скрипнуло сидение, и свет погас. Застучали мерно колеса под сенью зимней ночи. Замелькали вдоль дороги фонари незнакомой станции.

Я лежала, глядя на бегущие тени, и вспоминала школу. Димку, Феечку, Кирилла… Как давно, и вместе с тем недавно это было. И ведь ничего не вернуть назад. А может, Гордеев прав, и я действительно дура? Неудачница, которая наивно верила в любовь?

- Спишь, Малина?

Фиг ему. Не стану отвечать.

- Не отвечай, я знаю, что нет. Да, у меня были, но не потому, что я Казанова.

- То есть как это?

- А вот так. Иногда легче себе соврать.

Странное признание, непонятное, с тем и заснули. Не разгадала я мысленный ребус Гордеева. А утром…

Засыпала я, повернувшись к стене лицом, а проснулась – отвернувшись затылком. Щеку расплющило об подушку, рука свисала вниз, а простынь спустилась до подмышек. Как всегда распущенные волосы лезли в нос и в рот. Еще не открыв глаза, я почувствовала, что Гордеев не спит. В памяти пронеслись события прошлого вечера и наша ссора. Все, что я наговорила Димке и как себя вела.

Я что? И правда стояла перед своим начальником в полупрозрачном бюстгальтере?! Рассказывая о том, что жду мнимого принца? С ума я, что ли, сошла? И ведь не пила ничего.

Вдруг стало очень стыдно. Так бывает, когда хочется повернуть время вспять и кое-что подправить из собственных промахов. Просто, чтобы выглядеть не так нелепо. Я осторожно приоткрыла глаз. Гордеев сидел, одевшись в знакомый джемпер, и смотрел в телефон. Точнее, уже на меня.

- Пора вставать, Малинкина. Через два часа приезжаем.

Я попыталась напрячь память.

- А сейчас который час? – спрятав руку под простынь, саму простынь натянула до подбородка.

- Почти одиннадцать.

- Сколько?!

Вот если бы сверху моего спального места была полка, как в плацкарте, я бы сейчас в нее запросто влетела головой – так стремительно подскочила. Как я могла столько спать? Я же никогда не сплю дольше восьми!

Быстро стянув с вешалки свитерок, влезла в него, прикрываясь простынею. Спустив ноги вниз, надела тапочки, взяла с полки зубную пасту, щетку и, косо поглядывая на Димку, встала и выглянула в коридор – там было тихо. Схватив полотенце, побежала в туалет умываться, а когда вышла, увидела, что Гордеев уже не таращится в телефон, а стоит в проходе и смотрит в окно.

- Пойдем, Малинкина.