Алый король (ЛП) - Макнилл Грэм - Страница 46

Воздух дрожал, будто мираж в пустыне: его искажали кин-щиты краткосрочного действия и пузыри перегретого кислорода. Неприятели обменивались болт-снарядами, высокомощными волкитными пучками и разветвленными молниевыми разрядами; казалось, идет свирепая битва между двумя жилблоками города-улья.

Под прикрытием товарищей Онурис Гекс и его Тайные Скарабеи кромсали пол галереи светящимися кин-клинками. В первой, неописуемо жестокой рукопашной стычке и в продолжающейся перестрелке уже погибли одиннадцать воинов Тысячи Сынов. Вероятно, еще многие братья не переживут эту вылазку.

— Есть что-нибудь от Игниса? — спросил Менкаура.

— Ничего.

— Значит, деремся? — поинтересовался демон.

— Нет, спасаемся.

— Но вы превосходите врага в численности и варп-мастерстве, — возразил ёкай. — Ты же понимаешь, что вы способны перебить все живое на станции.

— Может, и так, но тогда эти смертные наверняка погибнут, — указал Азек. — Мы не нашли Каллимака, однако они — важное звено цепочки, и я не пожертвую ими ради мести и утоления жажды сражений.

Менкаура кивнул.

— Тогда мы…

Закончить фразу ему не довелось.

Кин-щиты Клинков Анкауры рухнули с оглушительным хлопком вытесненного воздуха. По коридору промчались клубы леденящего тумана, и за ними пришли дикие создания.

Беспощадные убийцы с самыми холодными сердцами на свете.

В разум Санахта с ревом ворвался неистовый шквал агрессии, рожденный кроваво-красными волчьими рассудками, и легионер пошатнулся. Следом на них с Люцием стремительно обрушилась метель; вскинув руку, атенеец прикрыл визор от твердых, как алмаз, льдинок.

Мечники шагнули в разные стороны, освобождая друг другу место для боя.

На крыльях бури к ним мчались воющие создания — темно-серые, синие, огненно-алые. Лишенные собственных личностей, они подчинялись стайному менталитету, единому рычащему сознанию, что сплачивало их ненавистью.

Когда существа рванулись в атаку, их оказалось слишком много даже для Санахта.

Смердящая псиной тварь с пеной на клыках кинулась на него и пала с рассеченным Соколом горлом. Клинок прошел через тело, неплотное, как морозный дым, и от неожиданности воин на миг потерял равновесие.

Сзади его атаковала тень с черно-багряными глазами.

Опустив плечо, Санахт вонзил Шакала в подмышку фантома, и тот с завывающим хохотом распался на куски. Тут же бок мечника обожгло болью — зазубренное копье пробило его доспехи.

— Бейтесь в открытую, чтоб вас! — выкрикнул легионер, стараясь удержаться в нужном Исчислении и отыскать в свирепом вихре отдельный разум.

Ветер протяжно заулюлюкал. Неужели буря насмехается над ним?

— Так, как бьешься ты, колдун? — произнес кто-то у плеча Санахта.

Крутнувшись на пятках, мечник взмахнул клинками крест-накрест.

Никого, только вой внутри разума. Атенеец сорвал шлем.

Нечто массивное тут же врезалось в Санахта, и противники неуклюже рухнули. Ударив наугад эфесом Шакала, отпрыск Магнуса услышал приятный хруст и звериное ворчание. В ответ враг с треском впечатал кулак в скулу мечника, расколов кость.

Над Санахтом навис воин с черными, как смоль, волосами. Пышную гриву и бороду он заплетал в косицы, пропуская их через железные и костяные кольца. Физиономия Волка больше напоминала звериную морду: с неровных острых зубов под растянутыми в усмешке губами капала алая слюна, зрачки обоих глаз — бионического и живого, с медно-красными искорками, — расширились так, что занимали почти всю склеру.

Мечник двинул неприятеля лбом в лицо.

— У Балегюра башка твердая, как Этт! — хмыкнул фенрисиец, отвечая таким же ударом. — А вот у колдуна голова мягкая.

Перед глазами Санахта сверкнула ослепительная вспышка; ему померещилось, что кусок черепа вдавился в мозг. Острая боль парализовала мечника. Выронив оба клинка, он беспомощно задыхался, пока Космический Волк голыми руками сдавливал ему глотку.

Воин Магнуса неотрывно смотрел в глаза своего губителя, не понимая, как столь примитивный варвар одолел его — лучшего мечника среди Астартес, несравненного бойца. То, что Санахту выпала такая банальная смерть, казалось ему чудовищно несправедливым.

Потом раздался треск, как при разряде молнии, и Балегюр перестал ухмыляться.

Его голова откинулась назад, как у пса, которого дернули за поводок.

Здоровый глаз Волка выпучился, и Санахт увидел, что шею противника захлестнул кнут, словно змея стянула кольца. Фенрисиец вцепился в удавку, но та продолжала затягиваться омерзительными волнообразными рывками. Аркан вгрызся в плоть, между пальцев Балегюра заструилась кровь.

За спиной дикаря возник легионер без шлема, неописуемо прекрасный, будто пришедший из грез. Мечник узнал эти аристократичные черты и копну выбеленных волос, но тут же с уверенностью понял, что видит предсмертную галлюцинацию. Как еще объяснить появление здесь Фулгрима?

Самый идеальный представитель Легионес Астартес подошел к ним плавными движениями опытного убийцы.

Убийцы, знакомого Санахту.

— Нет, этого ты не убьешь, — сказал Фулгрим голосом Люция и туго натянул кнут. — Он мой.

Фенрисиец, крутнувшись на месте, вскочил, выхватил увешанный талисманами пистолет и выстрелил навскидку. Люций, оттолкнувшись ногой от стены, ударил сверху; его клинок опустился, как лезвие гильотины. Рука Балегюра упала на пол, отрубленная в локте.

Еще в воздухе Люций провел второй выпад и приземлился на три точки, отклонив меч в сторону.

Волк рухнул на колени уже без верхушки черепа выше лба. Он потянулся было к Люцию, но с грохотом повалился ничком, и его мозги вытекли на каменные плиты.

— А без театральщины нельзя? — прохрипел Санахт.

— Я ведь убил его, разве нет? — парировал Люций.

Признав его правоту, атенеец поднялся на локте. Внимательно глядя на перерожденного мечника, он лишь смутно замечал доносящиеся из-за спины Люция выстрелы, лязг стали и блеск эфирных энергий.

— Твое лицо… — произнес отпрыск Магнуса.

— Тебе нравится? — ухмыльнулся Люций. — Я планировал обнажить голову с большим эффектом, но один из чертовых зверей подобрался так близко, что сумел повредить мне шлем.

Санахт хотел что-то ответить, но резко вскинул голову, ощутив внезапный укол ментальной боли. Он почувствовал неподалеку яркий разум убийцы — рассудок, совершенно свободный от дикости Волков. Когда-то его почти разрушили годами унижений и горя, но затем отточили до гибельной остроты жизнью в аскезе и тренировками, не уступающими циклу обучения легионеров.

— Слева от тебя! — выкрикнул атенеец и выбросил руку вперед, воздействуя остатками своей мощи на изогнутый клинок, который устремился по дуге к крошечному просвету в горжете неотразимого мечника.

Легионеры обладали нечеловечески быстрыми реакциями, но этот выпад совершил истинный мастер, который выбрал кратчайший путь к цели.

Даже Люций не успел бы увернуться.

Из-за сотрясения мозга и того, что Санахт не поднялся в Исчислениях, его кин-толчок вышел слабым и лишенным фокусировки, как у послушника.

Он изменил траекторию клинка всего на три миллиметра.

Но вместо плоти Люция меч, рассыпая искры, пробороздил горжет. У сына Фулгрима расширились зрачки, и атенеец прочел в выражении его лица досаду на то, что вопрос остался без ответа.

Люций пируэтом ушел от быстрого обратного взмаха. Его клинок заблистал, блокируя поразительную серию смертоносных выпадов. Мечник закружил по коридору, парируя и блокируя удары; теперь он наслаждался состязанием.

Туман рассеился, явив Санахту того, кто осмелился выйти против Люция.

Смертный из Драконьих Народов. Мужчина был облачен в свободные, хорошо подходящие для фехтования одежды, не носил брони, что дополнительно подтверждало его умопомешательство, и бился клинком почти совершенной балансировки и плавности изгиба.

— Он кое-что умеет! — бросил Люций, отбивая идеальные выпады, любой из которых рассек бы менее одаренного мечника на куски.