Лисичка и крокодил (ЛП) - Лангле Ив - Страница 11

— Что ты делаешь? — спросила она у него за спиной.

«Снижаю температуру тела?» Неправильный ответ.

— Ищу что-нибудь перекусить. Ты любишь морепродукты?

— Я не знаю. Что это?

Вместо объяснений он показал ей. Приготовление пищи занимало его руки и глаза. Рене уселась на стул, задавая вопросы и делая замечания. Виктор отвечал коротко, отрывисто, пытаясь вести себя так, как обычно, но его сдержанное поведение не мешало ей расспрашивать.

— Что это такое?

Он оглянулся и увидел, что она указывает на его эспрессо-машину.

— Он делает особый кофе.

— Я слышала о таком. На что это похоже на вкус?

— Я покажу тебе утром. Не хочу, чтобы кофеин не давал тебе спать. — Нет. Он хотел, чтобы она спала. В своей собственной постели. Один.

Виктор поставил ее тарелку на один конец обеденного стола, а свою — на другой. Между ними было около восьми футов дерева — не считая лишних дюймов в штанах — и он немного расслабился, пока не задохнулся от следующего вопроса.

— Мое тело отвратительно?

Приступ кашля, глоток воды и несколько глубоких вдохов спустя ему удалось выдавить:

— Что ты сказала?

— Я спросила, отвратительно ли мое тело. Оно уродливое?

Нет. Он правильно расслышал.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, в клетках я была единственной, кого охранники никогда не трогали. Даже Капля кому-то понравилась. А потом, в душе, я думала, что ты меня поцелуешь, но ты не поцеловал.

Значит, ее не насиловали во время пребывания в плену. Ну, это была хорошая новость. Теперь как бы объяснить, он нашел ее слишком привлекательной?

— Ты красивая женщина. Но целовать тебя было бы неправильно.

— Почему?

— Потому что ты жертва.

Рене наклонила голову и с любопытством посмотрела на него.

— Но ты спас меня, так что я больше не жертва.

— Ты все еще приспосабливаешься к реальному миру.

— Разве секс не является частью этого? Или это табу? Есть ли какие-то культурные проблемы, о которых стоит знать? Я читала книги, знаю про свадьбу и все такое. Поэтому ты не поцеловал меня?

Зачем, о, зачем ему понадобился этот разговор?

— Не все женятся до секса. Что касается нашей культуры, некоторые люди думают, что секс — это что-то особенное. Другие занимаются им ради удовольствия. Это зависит от человека.

— К какой группе принадлежишь ты?

Пусть сюда кто-нибудь вломится, пожалуйста!

— Нам нужно об этом говорить?

Золотые глаза внимательно смотрели на Виктора.

— Я доставляю тебе неудобства? Я не хотела этого делать. У меня так много вопросов.

— Тебе стоит поговорить об этом с другой женщиной.

— Но я не знаю другой женщины. И я доверяю тебе. — Золотистые глаза внезапно расширились от шока. — Так вот причина, по которой ты не поцеловал меня? Ты женат? У тебя уже есть подруга?

— Нет. — Виктор все еще видел вопрос в ее глазах. — Я поцеловал тебя не потому, что ты не просто жертва, ты… ты слишком молодая.

Двенадцать лет разницы, плюс ее наивность… девушка заслуживала лучшего, чем старый крокодил, даже если он мог переплюнуть более молодых своей силой и мастерством. И он имел в виду не только боевые качества.

Рене выпятила грудь.

— Мне двадцать шесть. Большинство женщин моего возраста уже давно занимаются сексом.

— А откуда тебе это известно?

— Амели сказала, что потеряла девственность в шестнадцать. И что почти неслыханно, чтобы женщина в двадцать лет ни разу не была с мужчиной.

— А кто такая Амели?

— Она жила в соседней камере, пока ее не перевели на другой этаж.

— Твоя подруга ошибается. Нет ничего плохого в том, чтобы быть неопытной в двадцать шесть.

«Клянусь болотом, стало жарче».

— Но я не хочу быть неопытной. Разве ты не можешь научить меня?

Черт, да! Подожди-ка, нет!

— Рене, ты не можешь просто так предложить секс мужчине.

— Почему бы и нет? Я хочу учиться. Ты сказал, что научишь меня. — Ее упрямая нижняя губа снова восхитительно выпятилась.

Несмотря на невинность требования, Виктор не мог сдержать всплеска вожделения.

— Я сказал, что научу тебя бороться, чтобы тебе не пришлось… — «Раздеться и кричать мое имя, пока не кончишь». — Послушай, когда вы с подругой говорили об этом, она не объясняла тебе, что люди выбирают кого-то более близкого по возрасту, чтобы заняться сексом?

Проклятие. Кто-нибудь убьет его уже или нет? Он так не хотел этого разговора.

— Какое отношение к этому имеет возраст?

— Еще какое. Если ты решишь с кем-то заняться сексом, — только через его холодный крокодилий труп! — тогда нужно заняться этим с кем-то молодым, как ты. Не с таким старым, как я.

— Ты не выглядишь старым.

Комплимент не должен был его радовать. Но это произошло. Виктор подавил самодовольство.

— А я старый. Хватит об этом. Это неуместно. Ешь.

Рене прекратила задавать вопросы, во всяком случае, молчала, пока ела, но Виктор ловил на себе ее взгляд.

Когда трапеза наконец закончилась, и Виктор заметил, что Рене зевает, то сразу же ухватился за возможность уложить ее спать. Одну.

Холоднокровные существа не прижимались друг к другу. Да, именно.

Проводив Рене в комнату, он пожелал ей спокойной ночи и сбежал.

Тем не менее, даже работая, проверяя отчеты об операции по сети FUC и данные других жертв, Виктор не мог не смотреть на закрытую дверь спальни.

Несмотря на то, что Рене была частью его миссии, и осознание того, что она вцепилась в него из страха, он не мог не хотеть в глубине души встретиться с ней при других обстоятельствах. Когда он был моложе. Когда был не таким циничным. Когда был не настолько собой.

****

Рене проснулась, чувствуя себя более отдохнувшей, чем когда-либо. Кровать была такая удобная. К ее удивлению, несмотря на ясный день, она легко заснула и не видела снов.

Потянувшись под своим коконом одеял, она заметила золотое свечение, ползущее по краям занавески. Рене выскользнула из постели и босыми ногами подошла к окну. Она с любопытством выглянула из-за края занавески и закусила губу, чтобы не закричать, чтобы Виктор снова не прибежал спасать ее. С другой стороны, может быть, ей стоит завопить, чтобы посмотреть, окажется ли он снова голым.

Нет. Несмотря на то, как сильно она хотела снова увидеть его загорелую плоть, Рене предпочла бы, чтобы это произошло добровольно. Но прежде чем это произойдет, нужно, чтобы он изменил свое представление о ней.

Он был солдатом. Если Рене хотела, чтобы он видел в ней не жертву, а кого-то другого, ей нужно было самой стать храброй, начиная с этого момента, с этого страшного окна. Несмотря на дрожь, она заставила себя посмотреть в окно.

Яркое. Слепящее. Красивое.

Солнце взошло над крышами разноцветных зданий и немного заглушило страх Рене перед необъятностью внешнего мира. Ее первый рассвет. И он не заставил ее кричать и прятаться под одеялом или хвататься за Виктора.

«Уже лучше».

Горя желанием поделиться своей храбростью, она выбралась из комнаты и направилась к Виктору. Почти бесшумно подобралась к краю его кровати и остановилась, задержав дыхание, позволяя себе насладиться зрелищем. Его загорелая, гладкая кожа ласкала взор. Внизу живота закололо, и Рене с трудом удержалась от желания укусить его великолепную плоть

Или не удержалась. Но как только она приземлилась на него, то обнаружила, что перевернулась на спину, а Виктор сидит сверху, приставив пистолет к ее голове.

Глаза его расширились от шока.

— Какого черта?

— Доброе утро, — весело сказала она.

— Ты знаешь, что я мог убить тебя?

— Мог бы, но не убил же.

Он вздохнул.

— Рене, я опытный убийца. Подбираться ко мне не стоит.

Нехорошо для плохих парней. Но Рене знала, что он не причинит ей вреда.

— Ты быстро бегаешь.

— И почему ты прыгнула на меня?

Потому что хотела кусочек? Хм. Может, пока ей стоит держать это при себе. Так что она сказала о чем-то более безопасном.