Девятнадцать писем (ЛП) - Перри Джоди - Страница 45

Парень тоже может помечтать…

То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы забыть.

Всегда твой,

Брэкстон

Я кладу письмо рядом с собой и беру маленькую посылку. Как только вижу розовую коробочку, я улыбаюсь. Я знаю, что внутри: серёжки в виде ракушек, которые он купил мне, когда мы были подростками.

Они красивые и по форме похожи на подвеску в виде ракушки на моём браслете памяти. Я достаю их из коробочки и надеваю на уши, затем ищу в конверте свою подвеску.

Я нахожу три: дом, завёрнутый подарок и снеговика.

Ещё в конверте сложенный листок бумаги. Когда я раскрываю его, я не могу сдержать улыбки. Это мой рисунок дома моей мечты. Это не просто квадрат с треугольником сверху в качестве крыши, каким я его представляла. В нём так много деталей. Но самый большой для меня сюрприз — то, что он практически идентичен дому, где живёт Брэкстон.

Он действительно построил мне дом моей мечты.

Глава 23

Брэкстон

— Привет, пап, — говорю я, заходя в палату. Мне нравится улыбка, которая появляется на его лице, как только он видит меня. Зачастую я получаю только пустой взгляд.

— Привет, сынок, — как только эти слова срываются с его языка, я улыбаюсь. Сегодня хороший день; сегодня он меня помнит. Он наклоняется на стуле вперёд и смотрит мне за спину. Моя первая мысль, что он ищет Джем, но, к сожалению, она сегодня не со мной.

Каждое утро с тех пор, как видел её последний раз, я жду на заднем крыльце. Я даже стал водить Беллу-Роуз на прогулки вдоль пляжа, просто на случай, если столкнуть с ней, но нигде не было ни намёка на неё.

— Где твоя мама? Она не с тобой.

Моё сердце проваливается. Он не часто о ней спрашивает, но когда это бывает, то всегда заканчивается плохо.

— Нет, она не со мной, — говорю я, когда он встаёт и обнимает меня.

— Оу. Где она? Она придёт ко мне позже?

Я коротко думаю о том, чтобы придумать какую-нибудь правдоподобную историю, но я никогда не врал ему и не собираюсь начинать.

— Она... эмм... не придёт, пап.

Я чувствую себя ужасно, когда его лицо искажается.

— Почему? — спрашивает он.

Я чешу затылок, думая, как лучше выразиться, но это не лучший способ сказать ему, что он потерял жену.

— Она давно умерла.

Всё его тело слабеет, и я ненавижу выражение замешательства на его лице.

— Что? Как? Почему ты мне не сказал? Я бы пришёл на похороны.

Я сажусь рядом с ним и кладу руку ему на плечо.

— Прости, пап.

Я чувствую ком в горле, когда он закрывает лицо руками и начинает рыдать. Было достаточно тяжело видеть, как он проходит через это, когда потерял её в первый раз. Я ненавижу, что ему приходится переживать это заново столько лет спустя.

— Не могу поверить, что её нет. Моей Грейс. Как я должен продолжать жить без неё?

Я не знаю, что ответить на это, так что вместо этого глажу его по спине. На поверхность снова поднимается это мучительное чувство вины, которое я носил с собой всё это время.

— Это всё я виноват, — шепчу я.

Он перестаёт плакать и поднимает взгляд на меня. Его залитое слезами лицо никак не облегчает мою боль.

— Что значит, это ты виноват?

Мы никогда раньше это не обсуждали, но, может быть, пора.

— Ты разбудил меня посреди ночи, потому что нужно было отвезти её в больницу. Я должен был встать, но снова заснул… — я делаю паузу, затем заставляю себя продолжить. — Её аппендикс разорвался по дороге в больницу, и вскоре после этого она умерла на операционном столе. Если бы я только сразу встал с кровати и не задержал вас…

Он долгое время смотрит в окно, и я хочу знать, что происходит у него в голове. Наверное, он не понял ничего, что я только что сказал. Хотел бы я, чтобы этот разговор произошёл до его болезни.

— Это верно… Я помню, — слышу я его шёпот. Проходят минуты, прежде чем он снова встречается со мной взглядом. — Брэкстон, — я так давно не слышал, как он называет меня по имени. — Ты действительно думаешь, что это твоя вина?

— Я это знаю.

Он выпрямляется и прочищает горло, прежде чем ответить.

— Что ж, ты ошибаешься. Твоя мама чувствовала эту боль два дня. Я продолжал говорить ей сходить к врачу, но она отказывалась. Вот такой она была упрямой. Она ненавидела врачей. Она не спорила только тогда, когда дело касалось тебя.

— Ты помнишь?

— Конечно, помню, — говорит он, взмахивая рукой. От этого мне практически хочется рассмеяться. Очевидно, он забыл, что у него Альцгеймер, и большинство дней он даже не помнит своего имени. Я не знаю, что думать обо всём этом, потому что он так путается, но я помню, что маме не нравились врачи. — Она умерла потому, что слишком затянула с этим. Это не имеет к тебе никакого отношения.

— Я чувствую ответственность, пап.

— Ну, не надо. Ты все эти годы носил это в себе? — он вздыхает, глядя на меня. — Я хотел бы, чтобы ты со мной поговорил. Я бы тебя поправил, — он обвивает рукой моё плечо, притягивая моё тело к себе. — Мне очень жаль, что ты такое чувствовал, сынок. Это была не твоя вина.

Он говорит с такой уверенностью, и огромная часть меня хочет, чтобы его слова были правдой. Но, в конце концов, это несущественно, это всё равно не облегчит моё чувство потери и не вернёт мою мать.

Я задерживаюсь чуть дольше, чем обычно, и я доволен, что к тому времени, как я ухожу, он возвращается к тому, что ничего обо мне не помнит — потому что ещё это значит, что он забыл наш разговор. Для меня было бы невозможно уйти, если бы он всё ещё был расстроен.

***

Как только я приезжаю в офис, Лукас всё замечает.

— Привет, приятель, — говорит он, проходя за мной в мой кабинет. — Хочешь поговорить об этом?

— О чём поговорить? — я ставлю свой дипломат рядом со столом и сажусь в кожаное кресло.

— О том, из-за чего ты выглядишь таким мрачным. Дело в Джемме?

Я не могу не улыбнуться ему; он читает меня как книгу.

— Нет… в моём папе.

Нет смысла это отрицать, он не отступит, пока я не поговорю с ним.

— Чёрт, — он уселся на край моего стола. — Он ведь не упал снова, нет?

Я провожу рукой по лицу.

— Нет. Он просто… он сегодня утром спросил, где моя мама. Просто тяжело смотреть на всё, через что он проходит. Он рано потерял жену и всю свою чёртовую жизнь работал на работе, которую ненавидел. Он не должен быть вынужден жить так остаток жизни.

— Иногда жизнь может быть настоящей стервой.

— Как будто я этого не знаю, — я чувствую, что он смотрит на меня, пока загружаю свой ноутбук. Через несколько мгновений тишины он, наконец, снова начинает говорить. — Думаю, в воскресенье вечером не помешает выпить.

— Мне не особо хочется куда-то идти.

— Ну, сделай так, чтобы захотелось. Я заеду за тобой в семь, — он хлопает рукой по столу, прежде чем встать. — Я не приму «нет» за ответ, Спенсер.

С этими словами он разворачивается и уходит. Я откидываюсь на спинку кресла и улыбаюсь. Вечер в городе с ним может действительно пойти мне на пользу.

***

Приехав домой позже в тот вечер, я удивлён найти на своём пороге гостью.

— Рейч. Что ты здесь делаешь? Всё в порядке?

Она встаёт и подходит ко мне.

— Всё в порядке, — говорит она, целуя меня в щёку. — Я приехала покопаться в гардеробе Джеммы. Веду её прогуляться в воскресенье и хочу, чтобы она хорошо выглядела, — должно быть, моё лицо выдаёт моё чувство беспокойства, потому что она быстро добавляет: — Это девичник. Ей это нужно, Брэкстон.

Дышать внезапно становится тяжело, так что я ослабляю галстук. Я согласен, что ей это нужно, но всё равно чувствую себя нелегко. Я никогда не испытывал эту неуверенность, когда она была моей, но она больше не моя; ну, не в её глазах. Что, если она встретит кого-то другого?