Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина - Страница 44

Обидно немного, что Марат больше денег зарабатывать не хочет и о карьере совсем не думает. В смысле, мы не голодаем, конечно, на жизнь хватает. Но он с его руками и славой мог бы на совсем другой уровень выйти, стать знаменитым на всю страну, а то, может, и на всю Европу. Он знаете какой талантливый? Но ему не хочется и не интересно. Говорит, что тогда не сможет много оперировать, а ему только это и интересно. Это жаль, конечно, было бы прикольно, если бы он стал знаменитым врачом и мы бы с ним везде ходили вместе. Я ему даже помочь хотела, договорилась с одним редактором на телевидении, что Марата на шоу пригласят, как эксперта-медика. Но он отказался и сказал, чтобы я так больше не делала. Может, ещё передумает когда-нибудь. Было бы здорово! Без телевидения знаменитым никак не стать.

Да, барышня забавная, конечно… Безусловно, это, наверное, счастливая семья и удачная пара. Наверное. По крайней мере, барышня устроилась отлично, её все устраивает. Послушать надо будет еще мужа, выцепить его как-то из рабочей суеты. Хотя если он с ней живет, да еще и, как говорит Катя, живёт мирно, значит, там всё, как минимум, неплохо. Гармония налицо.

Хотя брак ли это вообще, в классическом его понимании? В том смысле, что нет равенства обязанностей, из «взрослого» перечня их распределения. За удобство своей жизни она платит постелью и молодостью, мужчина же эту плату обеспечивает. Ей такой обмен нравится, мужу, видимо, тоже. Очень симптоматично, что барышне не хочется детей. Было бы странно, если бы хотелось! Она и сама живет сейчас на положении любимого дитя, зачем ей тут конкуренция?

Но Машино мнение тут ни при чем. Никому нет никакой разницы, что Маша думает об этом союзе и как его оценивает. И всё же как быть с её экспериментом? Засчитывать как счастливые все те семьи, которые называют сами себя счастливыми? Но так-то и союз садиста с мазохистом будет страсть каким счастливым, пока мазохист будет жив и не истерзан до смерти. Ну, или просто, например, человек стесняется признаться в своем несчастье и врет в глаза напропалую. Верить? Засчитывать такую семью как счастливую? Может, вообще изменить критерии оценки и если семья к моменту встречи с Машей не распалась, не находится в состоянии развода — уже ура-ура и счастье? Не снижает ли она планку, чтобы сыграть с собою в поддавки, учитывая выставленную на кон цену исследования?

Ей казалось, еще до начала всех этих встреч и разговоров, что именно практика, беседы с конкретными людьми развеют её сомнения и многое прояснится, в том числе, и в плане оценки результата. Теперь получается, что чем дальше в лес — тем толще партизаны, в смысле, тем больше вопросов появляется и тем более сомнительно все выглядит, тем больше она запутывается. Но сворачивать с намеченного пути совсем не хочется. Прежде всего, потому, что ужасно интересно. Маша всегда была очень любопытной. Помнится, шла еще подростком по улице, смотрела на светящиеся окна квартир и думала, что вот бы заглянуть туда, посмотреть как люди живут и какие они, какая у них жизнь. Типа, шляпу-невидимку надел, и сидишь, наблюдаешь. Сейчас, получается, ее детские фантазии воплотились, и без всякой волшебной шляпы.

Ну, и кроме обычного женского любопытства, есть и профессиональный интерес: угадала или нет, предлагая людям друг друга. Бог с ним, наверное, со счастьем. Пусть с этим вопросом они сами разбираются.

* * *

Свой второй визит к Резеде Маша решила больше не откладывать. Та честно исполняла роль сотрудника на аутсорсинге. И, в принципе, они вполне могли обменяться информацией онлайн. Но Маша помнила, в какой депрессии она нашла Резеду в прошлый свой визит, и дала себе слово время от времени навещать бывшую начальницу. Тем более, что визит просто так, без дела, был бы Резеде неприятен — она самолюбивый человек и к жалости к себе относится, как Маша помнила, очень раздражённо. А тут есть повод — совместная работа, необходимость обсудить промежуточные итоги. Всегда можно сослаться на то, что по телефону это делать не очень удобно.

В этот раз Маша решила добираться сама, не привлекая к этому Петра. Маша была настоящим фанатом подземки. Ей было очень жаль жителей небольших городов страны, где метро не было, и люди что на своих автомобилях, что на общественном транспорте, вынуждены были стоять в пробках. Маша, с её живым, подвижным характером, пробки не выносила совершенно, для неё такая трата времени была просто мучительной — поэтому ей никогда не хотелось купить автомобиль. Куда как удобнее за небольшую сумму предсказуемо добраться на другой конец города, скоротав время в пути за книжкой или плеером!

Вот и в этот раз она построила маршрут от офиса до дома Резеды с максимальным использованием именно подземного транспорта. Наушники в уши, включил плеер и вперед. В такие дни, как сегодня, когда она чувствовала особенную потребность подумать, поразмышлять, она подбирала себе музыку без слов и голоса, только инструментальные композиции. Откидывалась на сиденье, прикрывала глаза и отключалась, погружаясь в собственные мысли.

В этот раз сосредоточиться мешала смешная пара двойняшек на лавке напротив, мальчик и девочка. Им было лет по пять, они ехали с той же станции, что и Маша и вышли из вагона всего лишь на одну станцию раньше, чем она. Соломенноволосые, с непокорными вихрами, торчащими в разные стороны, конопатые, они как зайцы из рекламы батареек «Энерджайзер», ни минуты не могли посидеть спокойно. Ехали они в сопровождении молодой женщины, в которой сложно было предположить их мать: такая она была маленькая и худенькая, и совсем другая внешне. Где-то на середине пути, когда поезд стоял на станции, Маша услышала, что девочка обратилась к женщине, назвав ту «мамой» и изрядно удивилась: как такая некрупная, худощавая особь могла выносить эту буйную парочку?

Двойнята играли в какую-то сложную игру с шерстяной ниткой, которую они по очереди, в сложной последовательности, наматывали себе на пальцы. Спорили, пихались, то и дело дулись друг на друга, за недлинную дорогу продемонстрировав Маше весь спектр своих эмоций. Интересно было то, что они почти не разговаривали друг с другом: на перегонах поезд так шумел, что надо было либо сидеть молча, либо выстраивать какую-то невербальную коммуникацию. Последнее получалось у этой парочки просто отлично. Эмоции и мысленные посылы понимались не только ими самими, но и сидящей напротив Машей.

Вот мальчишка что-то делает с цветной ниткой, отвернувшись от сестры. Та пытается подсмотреть, но брат не дает ей это сделать, отталкивая сестру локтями и наклоняясь над руками с ниткой всем телом — за версту же понятно, пытается жулить. Это замечает и сестра — брови домиком, ноздри раздуваются, где-то в уголке глаза уже закипает слеза. Она всё поняла, проделки брата для нее давно не новость и вот-вот обидится, да так, что игра прервётся. Это в планы брата не входит и он смотрит на сестру заискивающе, немного снизу вверх. Та не сдается. Брат резким рывком снимает с пальцев цветную веревочку и протягивает ее сестре, жестом примирения. Непреклонная девица не сдаётся — обиделась, руки скрещены на груди, ладони спрятаны под мышки, брови насуплены.

Просто отдать веревку — этого мало, видно же невооруженным глазом. Тогда за веревкой следует какая-то замусоленная конфета — брат достает ее с видимым сожалением из кармана шорт, протягивает девчонке. Жалко, а что поделаешь. Сестра разворачивает конфету и почти совсем уже отправляет её в рот, как вдруг замечает взгляд мальчишки. Останавливает движение руки, откусывает половину лакомства, а вторую деловитым и уверенным жестом сует пацану в рот. И вот уже умиротворение на обоих лицах, сидят, двигают челюстями, в уголках пухлых ртов закипает шоколадная слюнка.

Вот тебе, Маша, настоящие гармоничные отношения. Тут тебе и манипуляция обидой, и жесты примирения, и их собственный тайный язык. И мать какая молодец, не вмешивается. Хотя девчонка пару раз так сильно пихала брата, что он аж сваливался с лавки, ловко приземляясь на ноги. Хотя, может, она просто устала от активных детей и не вмешивается не по причине присущей ей мудрости, а просто — из-за усталости и надежды, что сами как-нибудь разберутся. Тем не менее, тактика оправданная: именно что сами управляются. До драки и слёз дело не доходит, успевают найти компромисс раньше.