Дьявол на испытательном сроке (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 2

— До следующей среды, Генри, — девушка старается собираться неторопливо, чтобы её уход не выглядел побегом, однако справляется она с этим чрезвычайно плохо. Разумеется, по мнению демона, который в полной мере знает об испытываемых вблизи него эмоциях.

— До следующей среды, — демон провожает её взглядом до того момента, когда её фигурка не теряется за крестами, и только тогда позволяет себе договорить фразу, — Агата.

Он не скажет ей, что действительно не хочет, чтобы к нему приходил хоть кто-то другой, кроме неё. Не опишет, как его бесит, когда какая-нибудь другая сестра приближается к нему. Все они — все они бесконечно фальшивят и лгут, вместо положенного ему сочувствия сплошь как один молельщицы испытывают лишь презрение и страх перед его грехами. Смывают с его тела пот, а сами при этом будто бояться запачкаться, заразиться от него греховной жаждой. Может это устраивало других демонов, изнуренных настигшим их наказанием небес, но Генри был готов поголодать лишнюю неделю, обойтись без облегчения боли, что даровала вода, лишь бы не ощущать лишний раз ангельской фальши.

Она — она была другой. Много он о ней не знал, лишь то, что удалось выведать в краткие минуты разговора. Просто девушка, которая действительно пока еще сопереживала демонам, по своей воле перешла в Лазарет, работа в котором оплачивалась едва ли не хуже, чем работа в других подразделениях, Её пока не испортили, не внушили отвращение и страх, и демон с неудовольствием думал о моменте, когда это все таки случится.

Когда в букете запахов и её эмоций он почует приторные нотки фальши.

Первая встреча (1)

Агата Виндроуз особенной себя не считала. Обычная рядовая душа на попечении Чистилища, не добившаяся особых успехов на поприще учета человеческих грехов, сбора душ (очень малоэффективно отбивалась от демона, который хотел оттяпать кусочек от души умершего). Чистилище было многообразно, принести здесь пользу можно было многими методами, но после провала в качестве серафима-стража Горящих Полей Агата решила попробовать себя в качестве сестры милосердия.

В Лазарете Отравленных Душ всегда не хватало рук. На них было поддержание духовной оболочки приговоренных к распятию демонов, на них было исцеление раненых в сражении с демонами архангелами, на них было восстановление пораженных ядом демонов душ, слишком много работы и не так уж много работников — местные коэффициенты перерасчета кредитного долга былизи самыми низкими среди централизованных организаций. Вроде как считалось, что не так уж сложно посещать распятых демонов, отмаливать отравленные души, исцелять святым словом ангелов.

Считалось так, на деле текучка именно в Лазарете была сильнее прочих. С отравленными сложно иметь дело — уж больно они агрессивны, непросто изо дня в день делать нудную, скучную работу, которая в результате еще и на кредитном счете отражалась неважно.

Впрочем, Агату все устраивало. Джон, разумеется бурчал, что они стали реже видеться, всячески зазывал Агату обратно в стражу, но ей туда больше не хотелось. Как оказалось, стоять лицом к чужой боли для нее практически невыносимо.

Серафим, что ведет наблюдение за Горящим Полем, должен быть хладнокровен, ведь именно ему в случае чего ловить амнистированного демона, удерживать его в Чистилище, не пустив в человеческий мир, заниматься его сопровождением в судебный корпус, в котором триумвират архангелов-судей изучит его дело и решит вопрос судьбы помилованного. У Агаты с хладнокровием было не очень, а после первых же двух смен, в ходе которых приходилось летать над полем и слушать регулярные крики распятых демонов, — оно и вовсе закончилось.

В итоге, крыло — одно из двух тяжелых крыльев, на весе которых нужно было сосредоточиться во время полета, — свело прямо над Холмом Исчадий, и Агата рухнула вниз. Душе — бессмертной душе из Чистилища в мире смертных сложно нанести какие-нибудь повреждения, но в Чистилище — легче легкого. Лечатся все физические травмы легко и быстро, но от боли никуда не спрячешься.

Агата упала неудачно — прямиком на крест с демоном, обрушив его на землю. Пришла в себя от того, что её сущность пылала. Как-то раз она уже переживала такое, когда дотронулась до крыла одного из триумвирата архангелов и едва не сожгла руку в яростной святости.

— Святоша, — тихо прохрипел кто-то из-под неё, — я чую, что ты очнулась, слезь с меня, будь добра.

Агата, слабо кряхтя, прислушалась к ощущениям, проверяя работоспособность конечностей, поняла, что валяется в неудобном положении, спина, оказавшаяся на крестовине, являлась основным источником боли, голова и ноги свесились к земле. Крыло, попавшее под спину, смягчившее её падение и разделившее кожу Агаты и святой крест, на который она упала, было сломано в трех местах, да еще и обуглилось практически целиком от безжалостной праведности святыни, и не было хуже в мире этой жгучей пульсирующей боли. Она лежала на кресте наискось, и это спасало, попади голова на основу креста — вряд ли бы она пришла в себя.

— Я ни на что не намекаю, но святая земля жжет меня не слабей креста, — слабо произнес голос того, кто был под Агатой, — и валяться между двумя калеными наковальнями не входит в комплект карательных мер, которые должны быть болезненны до грани сознательного. Я вот-вот отрублюсь.

Агата сжала зубы, готовясь к тому, что тоже окажется в состоянии обморока, и, рванувшись, скатилась с креста.

Демон действительно был прижат тяжеленным крестом к земле. Из-под огромного креста от висельника была видна только одна заломившаяся ладонь — и он не лгал, кожа на пальцах, соприкасающаяся с поверхностью земли, уже была обожжена до волдырей.

Агата, поджав здоровое крыло, чтобы не задеть окружавшие их кресты, коснулась края перекладины и зашипела от боли. Взглянула на дрожащие от боли пальцы распятого, втянула в себя побольше сухого горячего воздуха, прикусила губу и толкнула перекладину вверх — над головой.

Крест перевернулся вокруг крестовины и обрушился на землю. Демон, больше не соприкасавшийся со святой землёй, пережил удар креста об землю, взвыв, — спина сильнее приложилась к «телу креста», для него это был практически удар об раскаленную сковороду. Но болевого шока ни у него, ни у обожженной Агаты не случилось. Хотя Агата, глядя на свои багровые пальцы, с которых от жара начала слезать кожа, испытывала настойчивое желание упасть в обморок, а не подвывать, прижимая к себе искалеченные руки.

— Спасибо, — раздался хриплый голос, и, скуля от боли, Агата взглянула на распятого. Демон смотрел на неё устало, прикрыв веки, и его длинные волосы разметались вокруг его головы будто лучи солнца.

— Целую вечность не видел серафимов, — выдохнул демон, — откуда ты, святоша?

Он был обнажен до пояса, хотя любоваться было нечем — он и при жизни явно был худоват, хотя и жилист, а сейчас и вовсе — истощен настолько, что кожу на груди казалось можно проткнуть пальцем. Особенно тонкой казалась кожа там, где её коснулись чернила клейма приговора. Агата аж ахнула, увидев тройную звезду.

— Ага, я очень плохо себя вел, — измученно ухмыльнулся распятый, — страшно?

— Я не имею права осуждать тебя, — у Агаты кружилась голова. Хотелось бы опереться на что-то спиной, но здесь все, на что можно было облокотиться, — раскаленные кресты.

— Ляг, — посоветовал демон, — тебя земля жечь не будет. Вытяни обожженое крыло по земле, она охладит, а здоровое прижми к телу, чтобы не задело ничего святого.

— Ты помогаешь мне? — и тем не менее, спрашивая это, Агата уже ложилась.

— Мне тебя жаль, святоша, — демон шевельнулся, пытаясь пожать плечами, и на пару секунд соприкоснувшись отведенным плечом с крестом, ловил ртом воздух, сбитый с темы разговора, — мой крест — мое наказание, ты его не заслуживаешь, это точно.

Между ними было шага два. И несмотря на то, что тело демона, не унимаясь, содрогалось, вздрагивало, сам демон неотрывно смотрел на неё. И это было жутко. Агата помнила, кто в её смертном мире, при первом же знакомстве смотрел на неё таким взглядом, в котором ей много позже мерещился жестокий голод.