Охота на охотника (СИ) - Демина Карина - Страница 51

Оно ж как? Есть деньга? Плати и учися, становись магиком царским, тут-то тебе почет и уважение. А коль деньги нет, то дар закроют, чтоб на иных людей не воздействовал беззаконно. И кому какое дело, что рубликов, Мишкой накопленных, едва на первый курс хватит. А у него сестры, между прочим. Им через пару лет замуж идти, стало быть, приданое надобно и хорошее, тут телушкой не отделаешься, если хочешь в семью нормальную пристроить и чтоб после не пеняли нищетою.

А запечатывать?

Как можно такое? Это ж... это ж как из сердца кусок выдрать... и никого-то Мишка не неволил... так, самую малость...

Напужали его тогда изрядно, а после предложили помощь и деньги дали, целых сто рублей. Стипендию, стало быть. И пообещали, что научат даром по-настоящему пользоваться.

Деньги он припрятал.

Пригодятся.

Гришке показал, где лежат, тот, хоть и малолеток, а все серьезней баб, зазря в заимку не полезет. Да и верно, что самого Гришку учить придется... правда, покровитель Мишкин обещался и тут помочь, но после уже, когда Гришка подрастет.

Оно и верно.

Что до учебы, то Мишке она понравилась. Читать-то и считать он умел, благо, в приходской школе научился, а вот те книги, которые ему давали и упражнения, и практика... вот смеху было, когда он тому нищему внушил, будто он не человек, а свинья... или еще с бабою, которая начала одежу срывать... или... покровитель Мишку хвалил.

Деньгою награждал, что правильно: за учебой-то хозяйствие пришлось оставить, а без пригляду оно разом развалилось бы. Пришлось нанимать батраков, искать человека приличного, который бы за мамкою приглядел, не позволил бы хозяйство по ветру пустить.

Внушить любовь оказалось просто.

С его-то умением... и вправду Господь Мишку даром наградил изрядным, все, за что брался, получалось сходу. И с каждым разом Мишка все ярче чувствовал собственную силу.

Особенность.

И прочие люди, все, пожалуй, кроме хозяина, на которого у Мишки влиять никак не получалось - тот не злился, лишь посмеивался, называя Мишку волчонком - ничтожны и глупы. Им же самим проще. Они-то на самом деле не любят ни воли, ни свободы.

Пугает она их.

На всякие глупости подбивает, как от маменьку, которая пять рублей на бусы потратила.

А вот когда б кто мудрый и сильный сказал, чего делать, и так сказал, чтоб и мысли не возникло ослушаться, тут-то и наступили бы процветание и благо всеобщее, о котором батюшка в приходской школе сказывал. И раз так, то выходит, что Мишка не сам по себе сильный, а Божьею волей.

Правда, для чего Господу кровь, Мишка не очень понимал, но хозяину верил. Раз сказал, что так надобно, то ему видней.

Он умный.

И Мишке триста рублей целых дал, которых хватит и на приданое сестрам, и на собственным домом обзаведение, раз уж старый ныне матушкиному новому мужу принадлежал. А дом он построит огромный. В два этажа. Из мрамору и с колоннами всенепременно. Мишка у хозяина колонны видел и еще баб голых под ними, но себе он баб ставить не будет, потому как чистое непотребство выходит, которое хозяин, правда, искусством именовал, а Мишку называл темным, диким человеком. Правда, на колонны трехсот рублей может не хватить, но... хозяин обещался, что Мишку своей милостью не оставит, что в новом мире, где новый же порядок установится, пресправедливейшего толку, Мишка получит достойное место.

И дом.

С колоннами.

И собак заведет, чтоб всякие там в дом его не лазили... и вообще... надо только постараться. Мишка и старался. Забрался на навес, благо, народу было столько, что на него внимания никто не обратил. А Мишка-то не дурак, Мишка навес выбрал крепкий, и чтоб труба сквозь него проходила, тоже надежная. По такой на крышу подняться - раз плюнуть. Мишка еще вчерась попробовал, чтоб наверняка. А то ж как полетит толпа, так и раздавит.

Не, Мишке жить охота.

И дом.

А что до других... маменьке он строго-настрого велел из дому носу не казать, и сестрам тоже, и братцу, и не просто велел, а так, что не посмеют нарушить. Стало быть, в толпе их не будет, что до людей прочих, то этакие малости Мишку не беспокоили. Да и хозяин говорил, что без крови нового порядку не построить. Ничего, это малая жертва, которая большой избежать позволит.

Это тоже хозяин сказал.

А Мишка хозяину верил. И теперь глаза закрыл, сосредоточился, отделяя нити восприятия. Вот это беспокойство, его надобно усилить.

Страх... его мало, но хватит. Страх - такое дело, он, что огонь, в который только и надо, что керосину плеснуть, мигом разлетится, а потому чутка силы...

- Экий талантливый молодой человек, - восхитился незнакомый господин, который одним прыжком на навес взлетел. Тот только затрещал под весом немалым. - И жаль даже, что этакий талант по столь опасной дорожке пойти решил...

Господин крутил в руках тросточку и на Мишку глядел снисходительно, отчего Мишке не по себе становилось.

- Лет тебе сколько, гений доморощенный? - поинтересовался он.

А Мишка прикинул, что, если пинка дать да на крышу подняться...

- Не думай даже, - покачал головой господин и ус соломенный крутанул, отчего у Мишки вдруг престранная слабость во всем теле возникла. - Другими управляешь, а собственный разум защитить и не подумал? Или не учили? Конечно, не учили, зачем... управляемый менталист - куда как удобен в использовании.

Вот же, Мишка понимал.

И слышал.

И видел... толпу, которая гудела, приветствуя царский парад, и даже парад этот. Лошадей белоснежных, убранных нарядно, людей...

- Да уж... с тобой придется повозиться... - господин склонился над Мишкой, оттянул веки, заглянув в глаза. - Это даже не воздействие, во всяком случае, не специфическое, просто воспитание, вернее, его недостаток. Даже не знаю, удастся ли исправить, да...

Мишка попытался закрыть глаза.

И ему позволили.

А после он сам не понял, как поднялся, и вскарабкался по той самой трубе, оказавшись на крыше. А следом вскарабкался давешний господин. И шел он за Мишкой, говоря без умолку... и обидно было, и горько... небось, не видать теперь дома с колоннами...

- Забирайте, - Мишку передали господам, чей цивильный вид не обманул бы знающего человека. - И поаккуратней. Просто дитё дурное. Но с хорошей перспективой, если, конечно, выйдет до разума достучаться...

На руках защелкнулись браслеты, и стало вдруг холодно-холодно, будто и впрямь кусок сердца отрезали. Стало быть, вот оно как, когда дара лишают.

Тут-то Мишка по-настоящему испугался.

В Базуровой башне, которая стояла наособицу, чем сыскала славу премрачнейшую, причем большею частью зазря - никого-то там не пытали, разве совсем уж иного варианту не было, а если и казнили, то редко, - народу собралось изрядно. Впрочем, местные подземелья были на диво обильны, сразу видно, что строились с немалым запасом, а что ноне хранилось в них всякое, к кровавому режиму отношения не имеющее, так то эпоха такая.

- И вот куда, куда мне девать их? - причитал квартирмейстер, заламывая пухлые ручонки. А из камер выносили ломаную мебель, которая давным-давно была списана, но припрятана для всякое надобности. А что? Вот вновь стул треснет, не списывать же его по-за этакой мелочи, тем паче, что бюджет на содержание Башни выделяли вовсе небольшой. Проще уж взять досочку...

...или вот нары.

Имели дурное обыкновение гнить и плесенью порастать. А что поделаешь, река, она близехонько, скребется, поговаривали, в самые стены, и порой вовсе в гости заглядывает. Сказывали, что во времена прежние, куда как более самодержавные, иные заключенные реку-то в своих камерах и встречали, а там уж как повезет...

- А это, это-то тебе зачем? - со вздохом спрашивал комендант, когда наверх поволокли вовсе уж древнего вида сундуки. - Что у тебя там?

- Так... гвозди же ж. И молотки. И еще проволока, сам вон жаловался, что внешняя стена слаба стала... а камни? А ведра, в которых раствор мешать? А...