Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 34

Насколько Лизавета знала, княжеские покои находились в другом крыле.

- Пришла.

Логично.

- Зачем?

- Умер кто-то... ему было плохо. Больно. Он потерял путь, а я могла открыть... только, - она нахмурилась. - Здесь никого.

И вот сказанное Лизавете очень не понравилось. Почему-то и мысли не возникло, что Снежка ошиблась. Если убили, то...

- А... - она запнулась. - Скажи, а призраков ты тоже чувствуешь?

Снежка рассеянно кивнула.

- К тебе приходил... за тебя зацепился. Злой. Ему надо открыть путь...

- Вот за этим и вышла.

- Я могу.

И Снежка сделала шаг. Остановилась, глядя на плиты. Указала пальцами:

- Здесь... здесь кто-то умер...

...а Лизавета не удивилась, увидев у темной колонный лепесток розы.

Глава 17

Глава 17

...Стрежницкий перечитывал информацию. Была у него дурная привычка, донельзя раздражавшая начальство, сперва знакомиться с объектом, а уж после изучать собранное другими. Мол, только так он может составить верное представление.

И в большинстве случаев представление составлялось без особого труда, но тут...

...смерть родителей.

...уход из Университета, где девицу помнили и отзывались о ней весьма тепло.

Умна.

Старательна.

Не лишена таланта... ей бы подучиться еще годик-другой и стало бы на одного приличного артефактора-цветочника больше, а она... почему? Хотя ясно, две сестры... и не ясно. Большинство знакомых Стрежницкому особ о сестрах бы позаботились, передав их на попечение государства, но собственный шанс в жизни упускать...

Чего ради?

- Барин, а барин, - провинившийся Михасик старательно изображал смирение. В деревню ему не больно-то хотелось, ибо у матушки Стрежницкого имелось просто-таки непреодолимое желание женить, если не упрямого сына, то хотя бы верного его помощника. В целом женщина весьма здравомыслящая, Анастасия Егорьевна пребывала в престранном убеждении, что именно женитьба способна изменить мужчину. И мысль эта не давала ей покоя.

- Передашь матушке, что супругу я себе подыщу... - Стрежницкий почесал ухо. - Может, даже скоро...

- Эту, что ль? - Михасик замер, прижавши руки к груди. Весь вид его выражал недоумение этаким престранным выбором. И неодобрение. Пожалуй, лишь он и мог выразить Стрежницкому это самое неодобрение, не боясь получить в ухо.

- Может быть... может быть...

Стрежницкий закрыл глаза.

Рыжая была...

Была и была.

Не сказать, чтобы красавица, встречались на его пути девки куда более яркие. А эта... курносенькая, живенькая...

Миленькая.

Да, пожалуй, что именно так. Миленькая... такая матушке понравится.

Если молчать будет... потому как ее речи совершенно не соответствовали образу. Девицам надлежит быть скромными, слегка манерными и очаровательно-беззащитными.

- Барин... - Михасик вздохнул, и Стрежницкий, отложив бумаги, вздохнул тоже. Жениться не хотелось совершенно, впрочем, как и расстраивать матушку, которая опять сляжет. И пусть знать он будет, что все ее болезни большею частью придумка, бездельем вызванная, но...

- Может, еще какую присмотрю.

- Зачем?

- Матушка не молодеет. Да и я... - Стрежницкий махнул, и Михасик устроился на стуле, вытянул длинные ноги, руки на животе сцепил. - Все равно жениться придется...

- Зачем?

- Это тебе незачем... вот скажи, я тебе мало плачу?

- Не обижаете, барин.

- Или кормлю плохо? На одежу не выдаю?

- Барин!

- Так отчего мне опять сказали, что ты казакам задолжал. Двадцать рублей, Михасик! Двадцать...

- Так... - он слегка смутился, точнее сделал вид, что смущается. - Слаб человек, барин... а уж такой, как я... они предложили картишки раскинуть, я и не устоял... только, барин, вы не серчайте... я тут кой-чего слышал, пока игрались... оно не мне говорили, только... играли-то на царской половине...

- Надеюсь, ты там ничего не спер?

- Обижаете, барин!

Не обижает, скорее несколько сомневается в наличии здравого смысла. Все ж порой Михасик в любви своей ко всему блестящему вовсе терял чувство меры. А на царской половине блестящего было много.

- Так... - Михасик заерзал под холодным взглядом. - Я ж никогда... я ж понимание имею... я бы вас ни за что...

Стрежницкий вздохнул: специально-то Михасик, конечно, не предаст. Вернее человека не сыскать, и тот шрам звездочкой на груди - наилучшее тому доказательство. Ведь мог отойти, мог сделать вид, что вовсе не знаком с барином... а он остался.

И от пули заслонил.

И позже, когда вдвоем в яме лежали, кровью захлебывался, а приговаривал, что, мол, Бог не попустит такого... позже Стрежницкий понял, что бог как раз-то попускает многое.

- Слышал я, как один казак другому кинул, мол, пора пришла выбирать...

Казак?

Плохо... в казаки брали далеко не всех. Самых ярых, самых преданных. И клятва на них лежала оковами, а тут... надо будет доложиться.

- И сказал навроде как в шутку... что, мол, промедлишь, и все золото медью обернется... я ж тихонечко сидел... а этот как вышел, прямо зыркнул...

- Когда это было?

- Так... сенни и было, - Михасик поскреб темные патлы. - Вы б, может, тоже... матушку проведали, а барин?

Голос его звучал жалобно, надтреснуто. И он, любивший показать прочим свою лихость, живо помнил, как оно было...

...звон битого стекла. Камни в гостиной. Матушка растерянная... отец держит щит... требует уходить, а матушка стоит и плачет.

Уводили ее за руки.

И устроили в охотничьем отцовском домике, посчитав, что до него мятежники не доберутся. Что тогда Стрежницкий о мятежах знал? Только что случаются они.

Как гроза.

Или засуха там... он, мальчишка, был беспечен, и чудо, что матушка сумела взять себя в руки, вспомнить, что она не просто урожденная княжна, а и магичка не из слабых.

...в той яме, куда их кинули живыми, было холодно.

Почему-то именно холод Стрежницкий запомнил.

Не землю, которую кидали на плечи, не камни... камень рассадил кожу на голове и мир потемнел. А когда сознание вернулось, то было холодно. И Михасик еще шептал, что выберутся... непременно выберутся...

...им тогда повезло несказанно.

И пуля, застрявшая в Михасиковой груди, не добралась до сердца его. И камень голову не проломил. И те, кто поймал их, глупых подростков, решивших заглянуть в деревню, где они бывали частенько, не стали добивать сразу.

Кинули в ямину.

Землей присыпали... собакам собачья смерть, так сказали...

...а матушка взяла себя в руки. Опомнилась. Вышла и...

- Нет, - он покачал головой. - Если и вправду смута затевается, отсидеться не позволят. Найдут... а тут...

Стрежницкий нехорошо так усмехнулся.

- За батюшку я еще не рассчитался...

- Эх, барин...

- А ты не вздыхай. Опишешь мне подробно этого казака... и чтоб я тебя тут не видел.

...ибо если Михасик казака видел, то и тот наверняка Михасика заприметил. Может, конечно, и не рискнет руки марать, решит, что не будет беды: репутация у Михасика определенная имеется. Дурачком его полагают, балаболом никчемным, да и он сам порой заигрывается.

Не сегодня.

И посерьезнев, Михасик головой покачал:

- Вы уж тут поаккуратней... не лезьте на рожон. И про Боровецкого я порасспрашивал... что интересно, никто его прежде не видел. Одни говорят, будто бы он затворником жил... другие, что в Европах учился... но это неправда.

- Почему?

Стрежницкий слушал, но и про бумаги не забывал. А вот это уже интересно... девица работала в газетке, да не где-нибудь... интересно, сам Навойский дело ее читал? Или так, не глядючи, передал? Ага... служила... обзоры... колонка дамских советов... все довольно невинно, хотя какая в «Сплетнике» колонка дамских советов? Надо будет глянуть. Что-то сомнительно, чтобы там советовали, чем столовое серебро чистить... пара заметок...