Лиса в курятнике (СИ) - Демина Карина - Страница 33

Тишина.

И вновь вздох.

Смех такой близкий...

- Шуточки шутите? - нож придавал уверенности.

Мигнули лампы, предупреждая, что вот-вот погаснут. И Лизавета успела сотворить светляка. Махонький - сил у нее имелось не то, чтобы много - он дрожал и норовил схлопнуться, что определенно было ненормально. Со светляками и дети управиться готовы.

- И все-таки...

На шутку, хоть бы и злую, это походило все меньше. Напротив, вспомнилась вдруг девушка, лежащая на полу. И розовые лепестки... тут же запахло розами. Впору кричать, звать на помощь, только Лизавета крепко подозревала: не услышат.

Белесое марево у окна она заметила не сразу, а заметив, вздохнула с немалым облегчением: призрак был не страшен.

Во всяком случае, ей.

- Чего ты хочешь?

Появившийся недавно, он был еще нестабилен. Полупрозрачный образ то шел рябью, норовя рассыпаться, то становился чрезмерно плотен, а это для фантомов подобного класса было вовсе нехарактерно.

А покойную Лизавета узнала.

Плохо.

Очень-очень плохо... что им рассказывали про энергетические фантомы? Призраки появляются... смерть разделяет душу и тело, тогда как тонкая структура последнего рассыпается, но в некоторых случаях... например, когда происходит убийство или же, чаще, самоубийство в месте, насыщенном магическими потоками, душа обретает новую подпитку.

Девушка стояла.

Протягивала руки.

И рот ее раскрывался, но призрак не способен был сказать ни слова.

- Послушай, мне жаль, - Лизавета запахнула халат, наброшенный поверх домашнего платья. - Я понимаю, насколько несправедливо обошлись с тобой...

У призрака исчезли руки.

Зато головы стало две.

Так и есть, стабилизируется, и процесс этот либо завершится более-менее полным воплощением, и тогда во дворце появится очередная аномалия - Лизавета подозревала, что их здесь немало, либо призрак самоликвидируется. Лизавете просто не повезло появиться во время, когда процесс разделения начался.

Ее запомнили.

Лицо девушки скривилась.

- Послушай, - Лизавете было несказанно жаль ее. А еще в голову пришла одна презанимательная мысль. - Ты хочешь сказать, кто тебя убил?

Аномалии нельзя было назвать в полной мере разумными. Они сохраняли какой-то отпечаток личности, но как правило всецело сосредотачивались на одной идее. И редко эти идеи были миролюбивы. Благо, для большинства людей призраки опасности не представляли, божьей милостью покарать они могли лишь виновника своей смерти.

Или того, кого таковым считали.

Впрочем, нынешний призрак нападать не спешил. Он разглядывал Лизавету и морщился, будто не по нраву ему пришлось увиденное.

- Вот, - Лизавета сотворила простенькую иллюзорную доску, которую частенько использовала, занимаясь с сестрами. Тем почему-то с иллюзиями нравилось работать куда больше, чем с доской обыкновенной. - Напиши... должно получиться.

И мелок сотворила.

Призрачный.

Девица скривилась, но в руки взяла, поднесла к глазам. Отбросила и пальцем в доску ткнула. На ней же мигом проступили огненные буквы.

- Я... княжна... являюсь наследницей древнего рода...

Слова меняли друг друга.

Но ничего интересного Лизавета не прочла. Не признание, право слово, а манифест какой-то... о величии этого самого рода, о гневе главы его, который падет на недостойных, посмевших лишить жизни любимую дочь... о том, что и смерть не изменит планов их... восстанут достойные и свергнут...

Кажется, пошла та самая политика, о которой предупреждал Семен Вихстахович.

- Знаете, - Лизавета развеяла доску. - Если вам только это надо...

...наверное, о призраке следовало доложить. Пусть местные маги его ищут и допрашивают, выясняя, кто кого свергнуть собирается и, главное, для какой надобности.

Девица топнула ногой и зашипела.

Надо же, а структура крепнет, только весьма старые создания способны были издавать хоть сколько бы внятные звуки. И вновь вспыхнула доска, правда, не черная грифельная, а пылающая. Красиво, но читать с такой презатруднительно.

- Восстанут... это уже было. Кстати, кто восстанет?

Все.

- Зачем?

Свергнуть недостойных, которые кровью нелюдской запятнали...

- Это вы сейчас про... гм... императора?

Слова, которые возникли на доске, безусловно характеризовали особу женского полу, правда, не самого приличного поведения.

- Знаете... я не понимаю, зачем вы мне все это показываете...

Лизавета взмахнула рукой, пытаясь развеять доску, на которой одно за другим вспыхивали слова, которых девицам из древних и могучих родов не стоило бы знать. Однако доска лишь покачнулась, а призрак захохотал.

Этак, зловещенько.

И холод стал... холоднее. Под потолком и вовсе снег закружился.

- Грядет, - громыхнуло над самым ухом. - Грядет час...

Призрак взвыл.

Исчез.

А доска осталась. И Лизавета вздохнула: оставалось надеяться, что силы, которую в это вот творение больной фантазии вложено, к утру иссякнут. А то право слово, будет презатруднительно объяснить, откуда в комнате возникла матерящаяся доска.

Она глянула на нее еще раз.

И еще.

И решившись, выглянула в коридор. Может, если к охране обратиться...

...охраны не было.

Коридор радовал пустотой и безлюдностью. Вот что успела усвоить Лизавета за годы работы на «Сплетникъ» так очевиднейшую вещь: гулять ночами по местам безлюдным, мягко говоря, неблагоразумно.

- Эй... кто-нибудь... помогите, что ли?

Сейчас она согласна была и на Стрежницкого, но и тот исчез.

- Эй... - она отошла от двери, размышляя, не стоит ли вернуться. Мешало одно: призраки по сути своей существа до крайности занудные, если уж повадились где-то материализовываться, то станут это делать с немалым удовольствием. А главное, с каждым новым воплощением будут прибавлять сил.

У покойной их и без того было как-то слишком уж много...

Нет, следовало что-то делать и быстро, пока нестабильное по сути своей явление не приняло новую форму. В отличие от призраков, потусторонники весьма неплохо контактировали с миром материальным, да и добротой не отличались...

- Есть тут... кто? - поинтересовалась она чуть громче, выглядывая в другой коридор.

Тоже пустой.

Как показалось.

- Никого нет, - ответили ей. И Лизавета с трудом удержалась, чтобы не заорать, когда нечто белое отделилось от колонны. Спустя мгновенье она, конечно, узнала Снежку, но...

- Ты же есть, - Лизавета возблагодарила бога, что не имеет привычки кричать или в обморок падать.

- Я есть, - согласилась Асинья, склонив голову набок. Облаченная лишь в ночной халат, наброшенный поверх длинной рубашки, она сама казалась призраком. - Кто-то умер...

- Я. Едва не умерла, - страх оборачивался раздражением, хотя Снежка и не была ни в чем виновата.

- Едва - не считается, - вполне серьезно ответила она и взмахнула руками. Широкие рукава скользнули, на миг показалось, что вот-вот обратятся они в белые крылья.

- Да... наверное... извини... а... - Лизавета потрясла головой.

Нет птицы.

Есть девушка, пусть и несколько странноватая. Сейчас ее инаковость как никогда бросалась в глаза. Узкие вытянутое лицо, чересчур высокий лоб, раскосые приподнятые к вискам глаза. И резковатая линия губ...

- От тебя тоже смертью веет, - миролюбиво заметила княжна Вышнята, касаясь Лизаветиных волос. - Я ее чувствую... как мама... твоя тоже ушла.

- Ушла, - не стала спорить Лизавета.

- И ты горюешь... ваши слезы их держат.

- Кого?

- Души... моя мать... мне ее тоже не хватает. Но я помню, что она говорила. И не только говорила... она взяла меня... однажды... провела Призрачным путем... потом, когда мой срок наступит, я вновь им пройду. В смерти нет ничего страшного.

Да, она определенно не знала, что девицам брачного возраста следует говорить о погоде, музыке и поэзии, но уж никак не о смерти.

- Послушай, - Лизавета подавила вздох: вот теперь еще с этой... непонятной возиться. - Ты как здесь оказалась?