Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна - Страница 28

— А хуя лысого тебе не надо? — огрызается борзый мекс. Чёрная тень мелькает справа — Кайл укладывает его на пол с одного удара в лицо. Брату тут есть, где разойтись. Тут себя сдерживать не надо, они все покойники. Смешная лотерейка «кто скажет — будет жить» — враньё. Коул так рисковать не станет, но что ему мешает чуток подбодрить этих несговорчивых ребят.

— Дожми их тут, я перекурю, — Коул выходит из подвала, стреляет сигарету, идёт наверх, на воздух.

Он не курил с тех пор, как пошёл в качалку. Лет пять, наверное. Дым скоблит горло наждаком — первая затяжка с непривычки грозится вырваться назад вместе с кашлем. Во дворе каменный фонтан, ровно постриженный газон, беседка с барбекюшницей и бассейн, в котором теперь плавает труп — за высоким забором не видно, что здесь оазис благополучия посреди нищеты. В голову отчего-то лезет девчонка, которая сидит на цепи у него в квартире, среди разрухи и забвения, на старом диване, где спала когда-то их мать. Она напоминает ему этот вот каменный фонтан, который выдрали с законного места и поставили на заднем дворе какой-нибудь вонючей хибары. Коул вспоминает, как, отключив трубку, вытащил её из-за стола, заклеил рот и снова привязал к трубе. Резко и торопливо, доесть не дал, наверное, ещё и больно ей сделал. Становится совестно. Вот кому-кому, а ей уж точно не место во всём этом дерьме.

— Едем. — Кайл проходит мимо него к воротам. Кажется, брат довольно быстро управился, рука у него набита. Коул не считал времени. Сигарета давно потухла, он бросает бычок на траву и спешит за ним. — Второй раскололся.

— У тебя кровь, — сев за руль, Коул бросает на брата быстрый, цепкий взгляд. У него кровь на виске, на щеке и на ухе. Ранили, что ли?

— Не моя, — Кайл небрежно стирает её тыльной стороной ладони.

***

Они вытаскивают Диего Гарсию из постели какой-то шлюхи. Она визжит, как резаная, пока Коул тащит её в ванную и запирает там, чтобы не отсвечивала. Гарсия — сонный, помятый и обдолбанный — барахтается в одеяле и матерится, пытаясь встать. Он затихает только тогда, когда Кайл берёт его на прицел.

— Какого хуя!?

Гарсия выглядит жалким. Тощее тело, впалый живот, дебильные портаки вместо нормальных татух, порноусишки со следами порошка, блестящие маленькие глазки с огромными зрачками и полудохлый хрен — его главная гордость, которая сейчас не вызывает ничего, кроме жалости. Рядом, на прикроватном столике высится горка кокаина. Золотая лента презервативов и золотая трубочка для нюхания, сплошь усыпанная бриллиантами, лежат неподалёку. На стиле, мудак. Коул берёт трубочку в руки, задумчиво крутит её в руках.

— Где Рита, ублюдок? — может, хотя бы её ещё не поздно спасти, раз уж не уберегли Гая.

— Нахуй сдалась мне эта шмара?! — взвизгивает Гарсия, и Коул бросается на него так быстро, что Диего не успевает увернуться. Коул фиксирует ему шею в сгибе локтя, подносит трубочку опасно близко к его глазу, едва держится, борясь с желанием всадить её поглубже в глазное яблоко, да вот только после от него ничего кроме воплей не добьёшься, потому Коул лишь угрожает — царапает веко.

— Повторяю вопрос. Где Рита?

Брат близко — дуло пистолета упирается Гарсии в висок. Диего, жилистый и верткий, как навозный червяк, затихает, почувствовав холод металла.

— Я не знаю, где она. Я её отпиздил, чтобы знала, падла, где её место, и больше не видел…

Его торопливая речь прерывается громким вскриком — Кайл простреливает ему ушную раковину. Пуля проходит вдоль лица по касательной, чуть задевает щеку и пробивает дыру в пуховой подушке, зато крови, будто свинью зарезали.

— Поехали, прогуляемся, — Коул бросает в него купальный халат. Прооравшись, Гарсия подчиняется, деваться ему некуда. Он надевает халат, не сразу попадая в рукава, стонет, прижимая руку к кровоточащему уху. Поясом от халата Коул связывает ему руки. На выходе из дома Гарсия делает попытку вырваться. Один против двоих — у Диего нет шансов, когда он не за спинами своих псов. Братья настигают его и грузят в багажник, как мешок с дерьмом. Он орёт и бьётся ногами о железо, благо ехать недалеко. Коул берёт курс на «Диабло Нориа».

— Музыку погромче включи, — говорит Кайл, когда они тормозят на единственном на всей дороге светофоре. Привлекать чужое внимание воплями в тачке ни к чему.

— И что дальше-то, а?! — истерично вякает Гарсия, когда «Диабло» встречает их скрипом ржавых ворот и карканьем воронья. Как на кладбище. Диего словно чует неладное, отказываясь идти дальше, вглубь, к эстакаде, навесу для ремонта и автомобильному прессу под брезентом.

— Не будет меня, придёт ещё кто-нибудь. Думаете, вас в покое оставят?! Хуй там!

Гарсия не дурак, всё понимает отлично. Коул его уже не слушает, включает электрику в автомастерской, снимает брезент с автопресса. Кайл валит Гарсию на колени, держит его за ворот халата, прижимает к затылку ствол. Когда Коул, мотнув головой, зовёт их подойти поближе, брат пинком по заднице заставляет Гарсию встать.

— Вы ебанутые. Оба вы — ебанутые педики!

Диего верещит, братья молчат, но действуют слаженно и чётко, словно сверяются по своей ментальной, «близнецовой» связи. То, что они собираются сделать, Коулу удовольствия не доставляет, он знает, что и Кайлу тоже — когда до цели рукой подать, она уже не кажется такой желанной. Когда цель почти достигнута, жгучее желание меняется равнодушием — такова блядская человеческая психика. Коул растерял запал и теперь работает механически. Удовольствие от убийства получают только больные на голову, другое дело от торжества справедливости…

— Давай его сюда, — Коул раскрывает багажник машины, стоящей внутри пресса. Кайл тычком в спину погоняет Диего вперёд.

— Вы охуели, блять?!

Он пытается вырваться, работает локтями, ногами дрыгает, падает на задницу, понимая, что не сладит с Хантерами — так пусть покорячатся, запихивая его туда. Кайл выкручивает Гарсии руки, Коул насильно сгибает ему ноги, потому что тот упёрся звездой и ни в какую. Даже вдвоём, чёрт возьми, тяжело.

Кайл, наконец, захлопывает багажник. Машина ходуном ходит, Гарсия пытается выбить ногами крышку.

— Горите в аду. В аду вам гореть, сукины дети! Слышите?! — доносится, словно из бочки. Коул только усмехается. Всем им гореть в аду. Может, там они ещё встретятся. И всё начнётся сначала…

— Давай скорее. Тачло ржавое, выбъет нахер, — Коул протягивает брату пульт управления. Уступает ему право нажать на красную кнопку.

— Благодарю за оказанное доверие, но… — Кайл криво ухмыляется, добавляя в скрипучий от напряжения голос больше сарказма. — Это твоя привилегия по праву.

— Ой, блять, — Коул закатывает глаза. — Давай уж вместе тогда, что ли? Детский сад, ебаныйврот.

Их обоих дёргает, как диких псов, почуявших кровь и страх. Рука дрожит, когда Коул тянется к кнопке одновременно с братом, но жмёт твёрдо, и неизвестно, кто из них сделал это первым — кнопка большая, места хватило на обоих. Механизм со скрежетом двинулся, чудовищно медленно, слишком медленно, но неумолимо. Гарсия всё ещё вопит внутри, но пока ещё от страха. Крик боли, крик агонии и смерти не сравнить ни с чем. Голос умирающего в муках перестаёт быть похожим на голос человека. Его не сравнить даже с криком животного. Наверное, так кричит душа, если такая вообще существует.

Коул заставляет себя слушать. Не отвлекаться, не отключать внимание, прочувствовать момент. Он убивает человека, он совершает казнь, он тоже достоин наказания, пусть им будет этот звук. Даже если человек — редкая мразь, убийство — крайняя мера. Необходимое, но всё-таки зло. Если помнить об этом, то ещё можно остаться собой.

Звуки стихают. Вязкая бордовая жижа сочится сквозь ржавые швы, темными разводами блестит на поверхности пресса. Проверять, жив Гарсия или ещё трепыхается, смысла нет — машина сложилась почти в четверо. Плотную тишину нарушает карканье ворона. Птица садится на навес, скрежеча когтями по металлу крыши. Наверное, почуяла пищу.

— Слушай, у тебя ещё та наркота осталась? Которую ты после облавы тогда спёр? — подаёт голос Кайл. Коул смотрит на него, на его спокойный, чуть осунувшийся профиль, обещая себе ничему не удивляться.