Дело Черного Мага. Том 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 45

Более того, ему было плевать и на сам артефакт и на причины, по которой его украли.

Он должен был отыскать лишь этого мага… и не ради Гвардии или своей свободы, а потому, что если под маской скрывалось лицо Профессора… то все демоны бездны и крылатые твари с нимбусами не сдержат Дума от того, чтобы сжечь поганую душу старика!

В память о всех, кто остался в том треклятом подвале, хладными трупами лежа на жертвенных алтарях.

— Понятия не имею, Алекс, — развел руками Фарух. — Но я зна…

— Алекс! Дорогуша! — Грибовский спиной перекинулся через кресло. Весь в синяках и кровавых подтеках, он в данный момент душил какую-то зеленоватую, чешуйчатую тварь, нависшую над ним. — А ты не говорил, что здесь так вес…

И лейтенанта выдернули из поля зрения Дума.

— Я знаю того, у кого ты сможешь узнать более подробную информацию, — и Фарух, архаичная личность, достал из внутреннего кармана ручку, после чего начиркал ей что-то на салфетке и протянул Алексу.

Тот принял и вчитался:

“16 Севен-роуд, Саймон Шульман”.

— И кто это?

— Один мой хороший знакомый, — ответил Фарух. — антиквар. Собирает различные редкости. Твоих кровей, между прочим. Думаю, вы с ним найдете общий язык.

Дум взмахнул рукой и салфетка исчезла во вспышке лилового пламени.

— Было приятно увидится, Фарух, — Дум поднялся на ноги и, повернувшись, оценил поле битвы.

Раскиданная мебель, какие-то окровавленные обломки, которые явно использовались как сподручное оружие; лежавшие, свисавшие с балок под потолком, воткнутые в кресла, бессознательные, но живые (или немертвые) тела дерущихся. А в центре, в боксерской стойке, качающийся, окровавленный, избитый Грибовский. В его правой щеке торчали чьи-то зубы, левый кулак разбух до состояния кувалды, а одежда превратилась в окровавленные лохмотья

Но лейтенант все еще стоял.

— Фафайфе фюфа, форофушы!

А в это время его окружали уже куда более сильные противники, чем те, которых он накаутировал.

Дум сделал шаг вперед и стоило его правой ступне коснуться пола, как из под неё вырвались клубы глубокой тьмы. Ничуть не менее жуткой чем та, которая расправила крылья за спиной Фаруха.

— Этот светлый со мной, — произнес во все услышание Алекс. — кто хочет оспорить — я в вашем распоряжении.

Секунда, вторая, но никто так и не шелохнулся.

Дум подхватил Грибовского и вместе они направились к выходу.

— Ты сказал, что ты знаю кто я, а я знаю, кто ты, — донеслось Алексу в спину. Фарух говорил при помощи магии и вряд ли кто-то, кроме самого Дума, мог это услышать. — Ты не годишься для тьмы, Александр. Не годишься для битв, которые грядут. Уезжай.

— Я не могу…

— В обмен на клятву, что ты уедешь из Атлантиды и проживешь хорошую, мирную жизнь, я сниму твой ошейник, Александр.

— Зачем?

Тишина.

Алекс уже почти спустился на лестницу колодца из старого фильма ужасов, как донеслось последнее.

— В память о Робине и Анастасии.

Дум остановился и посмотрел в глаза Фаруху. Они были черные. Такие черные, что ночь перед ними казалась лишь не более, чем обласканным юным рассветом золотым небом.

— Прощай, Фарух, — не шевеля губами ответил Дум и, неся на плече бессознательного Грибовского, покинул место, которое когда-то считал своим домом.

***

Позади Фаруха из тьмы соткалась фигура, закутанная в темный плащ. От её присутствия на губах тут же возникал привкус меди…

— Почему ты не позволил мне утолить свой голод этим отступником, Паромщик.

— Барон Люциус, — приветственно улыбнулся, не оборачиваясь, тем не менее, к собеседнику, Фарух. — разве я в праве не позволять вам забрать кровавую виру? Убийца вашего сына сидел перед вами, но вы бездействовали, так что вы сами его и упустили.

Когтистая, обтянутая серой кожей, ладонь потянулась к плечу Фаруха, но замерла на пол пути. Как бы не был силен Барон вампиров, но Властитель Червей, Пустынный Шакал был вне его лиги.

— Ты перегородил мне путь к нему, Паромщик.

— Думаешь? — Фарух затушил сигару в пепельнице и, отряхнув пиджак, поднялся с места. — я только что спас клуб от того, чтобы его постигла судьба школы Фоллен.

— Ты боишься этого мальчишку, Пустынный Шакал?! — в голосе скрытой в тенях фигуры звучала насмешка.

— Меня опять называют трусом? — древний черный маг недоуменно изогнул правую бровь и фигура согнулась в три погибели, издавая при этом писк, полный боли и унижения. Но длилось это лишь мгновение. — Убирайтесь с глаз моих Барон. Я запрещаю вам находится на территориях организации “Бездны” в течении следующей недели. Думаю этого времени вам хватит, чтобы понять, стоит ли вам опасаться лучшего ученика Профессора Раевского; мага, который в том возрасте, когда вы еще ссали в свою постель, уничтожил Высшего Демона.

Фигура исчезла, а Фарух остался один за столом.

Он поднял стакан с виски и лимоном.

Любимый напиток Робина.

— Ты вырастил себе достойную смену, мальчишка… — чуть печально улыбнулся Фарух. — я бы не хотел его убивать, но… проклятье, он ведь псих, Робин! Только псих мог украсть чертову кошку!

Глава 37

Глава 37

Алекс вытащил Грибовского на улицу под пристальным и, в то же время, немного удивленным взглядом Джо.

На прощание Дум приподнял шляпу:

— Хорошей ночи, Джо, — сказал он.

— До встречи, Алекс, — только и ответил бессменный охранник клуба “Бездна”.

Амальгама-стрит встретила избитого лейтенанта супер-секретной организации и тащащего его на себе слегка худощавого черного мага привычным суетливым безразличием.

Люди и… нелюди, спешили по своим делам — в рестораны, на выставки, свинг-межрасовые-вечеринки, просто гуляли. В общем, занимались тем, чем обычно заняты визитеры и жители богемного центра Маэрс-сити.

До Алекса и Грибовского им дела не было.

Так что Дум, прислонив гвардейца к зеленому гидранту (на Амальгаме они все, почему-то, были выкрашены именно в зеленый), не особо переживал что какой-то доброхот позвонит фараонам или в неотложку. Проходящим мимо аборигенам было глубоко плевать.

— Из гей-клуба?

— Поссорились, наверное…

— Смотри, наркодиллер огреб…

— О! У меня как раз аместрис закончился, может подойдем?

— Ага… вот только он сам сейчас отойдет!

— Хаха!

Подобные разговоры — вот тот максимум, на который расщедрились проходящие мимо.

Алекс, в попытках найти телефон, начал шарить по карманам Грибовского.

— Лучше бы… свой… завел, — прокряхтел, сплевывая кровью и зубами, поляк.

— В тюрьме не был сучкой по вызову, а уж на воле тем более не собираюсь, — попытался как-то отшутиться Алекс, но не получилось.

Окровавленная одежда скользила в его руках и карманы не открывались. А если и открывались, то из них сыпались чье-то зубы, куски стекла и прочая трехомуть, нашпиговавшая Грибовского.

— Оскор… бляешь?

— Просто не люблю, когда меня могут выдернуть в любой моме… нашел!

Алекс вытащил на свет неонов и фонаря смартфон последней модели яблочной индустрии.

— Хипстер, — фыркнул Дум. — пароль какой?

Грибовский, вместо ответа, пытался приложить большой палец к экрану, но мало того, что тот (палец, а не экран) был сломан, так еще и покрыт кровью.

— Четыре единицы.

— А ты оригинален, — хмыкнул Алекс и приятельски похлопал Грибовского по плечу, но тот не оценил и застонал. — Ох, прости.

— Иди… в задницу… Дум, — прокашлял кровью, с хрипом (явно пробито легкое), Грибовский. — набери 117-/-615.

Дум, не споря, набрал. Спустя ровно три гудка ему ответили:

— Круглосуточная прачечная. Откуда забрать грязные вещи?

— Амальгама-стрит, — ответил Алекс нисколько не удивляясь конспирации. Если даже у “Бездны” имелись свои подобные “прачечные”, “ремонтные мастерские”, “службы уборки” и прочая атрибутика, то почему её не могло быть у Гвардии. — 214 Плэйв-стрит. Заказ срочный — вещи очень грязные.