Зимняя сказка (СИ) - "Stacey" - Страница 55

Элжерон заставил себя оторваться от стены, и обтрусил одежду, пытаясь прийти в себя и привести в порядок мысли. Он зашагал вниз по улице, оглядываясь на высокие здания, на людей, что спешили по своим делам. Нет, городская жизнь была определенно не для Элжерона. При всем своем желании он не смог бы здесь жить.

Он дошел до оживленного перекрестка и встал в растерянности. Куда ему было идти? Наверно, стоило поймать кэб и доехать до поместья Маргарет. Если она не будет рада его визиту, то скажет… то соврет. Придумает какую-нибудь правдоподобную ложь прямо сейчас. Граф свернул наобум и пошел дальше. Ходьба позволяла мыслям продолжать плыть, будто движение ног крутило шестеренки в его голове. Да, если Маргарет будет холодна, и встреча с ней разочарует Элжерона, он скажет, что приехал… приехал оформить документы. На замок. Подтвердить свой титул графа! Верно, отличная идея. И не оформить документы, а подтвердить право владения на него. Звучит довольно убедительно. И скажет, что остановился в гостинице. Не важно, какой. Или лучше, что собирается отправиться искать гостиницу, а к Маргарет заехал перед этим, чтобы проведать в первую очередь. Да, так звучит лучше всего.

Элжерон увидел стоящую у обочины открытую карету и подошел к ней, окликнув кучера. Тот размашисто вытер рукавом нос, отчего граф едва сдержал гримасу отвращения, и повернул к нему одутловатое лицо.

— Куда надо? — хриплым голосом спросил он.

Элжерон на мгновение замялся, но оглянувшись вокруг и не заметив ни единого свободного кэба, все же решил остановить выбор на этом и назвал адрес поместья.

— Знаете, как туда добраться? — на всякий случай уточнил он.

— Да как не знать, дом молодой баронессы, — крякнул кучер. — Садитесь, сэр, довезу с ветерком!

Граф покосился на запряженную лошадь. Она выглядела несколько уставшей, но по крайней мере молодой, так что Элжерон посчитал, что этот вариант ему подойдет и проворно взобрался в карету, вцепившись в свой саквояж, как в последнюю опору и связь с домом, что у него была в этом таком огромном, шумном и чужом для него городе. Кучер щелкнул кнутом животное, отчего граф поморщился, но решил не лезть в чужой монастырь со своим уставом, и лошадь потянула повозку.

— Далеко ехать, аж на окраину Лондона, — вздохнул кучер.

— Деньги — не проблема, — ответил Элжерон, но тут же прикусил язык. Вот уж не самое умное решение: говорить рослому незнакомцу, занимающемуся лошадьми, что у него есть деньги. Мужчина крякнул про себя.

— Не сочтите за назойливость сэр, но раз уж путь неблизкий, может, расскажете, что за дело у Вас к баронессе?

— Предпочту не отвечать на этот вопрос, — холодно произнес граф.

Кучер тихо рассмеялся, чем начал раздражать Элжерона.

— Только поглядите, и сама она такая странная, и гости у нее загадочные.

— Что в ней странного? — обронил граф.

— Что ж Вы, едете к даме, и не знаете ее историю? А впрочем, почему бы не рассказать. Слухи ходили, что подхватила баронесса какую-то неизвестную хворь. И покатила по великой стране нашей выискивать лекаря. И мачеху свою прихватила с собой в сопровождение.

Элжерон молча покивал на это. Ему даже стало любопытно выслушать версию событий, что ходила в Лондоне. Похоже, здесь тоже любили обсуждать жизнь знати, и Маргарет невольно стала источником сплетен.

— Так вот, ездила она, ездила, и приехала к колдуну!

— Колдуну? — не выдержав, воскликнул Элжерон.

— Слово даю Вам, сэр, она нашла настоящего колдуна! Кто бы мог подумать! Никто и не верил, что она выкарабкается, уж больно хворь была необычной, и слишком сильно девушка мучилась. Но этот колдун, бесовское отродье, согласился ей помочь в обмен на жизнь ее мачехи.

— Чего? — потянул Элжерон, не поверив своим ушам.

— Вот-вот, это немыслимо! Ведь кроме мачехи у нее никого не осталось! После того-то, как ее отец, барон Кинсрайт, сошел с ума и покончил с собой. Ну и семейка.

Кучер протяжно вздохнул и вновь щелкнул свою кобылу, направляя в сторону тихих переулков со множеством частных поместий, и где было заметно меньше людей. Элжерон почувствовал, что он вряд ли сможет завершить свою поездку спокойно, но стиснул зубы, заставив себя молчать.

— Вот так и вышло, что она вернулась одна, а от мачехи ее одни только бумажки остались. Документы какие-то. А баронесса теперь, значит, одна владеет своим поместьем. Но что толку в этом, ведь она разорена!

— Как так? — изумился Элжерон.

"У меня все хорошо", — пронеслись у него перед глазами строчки из ее письма.

— Да вот так. Кроме дома и каких-то жалких сбережений у нее ничего не осталось. Так только. Влачить тихую уединенную жизнь. И все ее знакомые и высший слой отвернулся от нее. Ясен пень, кому она теперь такая будет интересна! Титул-то есть, а за титулом — ровным счетом ничего!

"Я была рада вновь встретиться со своими друзьями и знакомыми", — врало письмо Маргарет.

— А все из-за этого колдуна! — продолжил неугомонный болтливый кучер. — Наверняка это был какой-то черный маг! Еще и разорил бедняжку.

— И это он сделал помимо убийства мачехи? — процедил сквозь зубы граф.

— Он вытащил из бедолаги все ее сбережения! Оценил, так сказать, свои услуги очень дорого.

— С чего Вы взяли?! — не выдержав, рявкнул Элжерон.

— Так весь Лондон об этом судачит, сэр, — кучер удивленно на него оглянулся. — Это же настоящее событие. Живой колдун, безнаказанный убийца. А знаете, что еще о нем говорят? Что он разговаривает с животными! Может приказать любой твари вцепиться Вам в глотку, и не отпускать, пока не заберет Вашу жизнь.

Граф опешил. Он уставился на этого мужчину, как он сам бы сказал, из низшего класса, который смел открыто обсуждать Маргарет, при этом перевирая каждое событие, и выставляя его самого каким-то сумасшедшим зверем!

— Говорю Вам, сэр, увидь я этого колдуна, я бы точно его распознал, — хмыкнул кучер. — Я человек богобоязненный, в церковь хожу регулярно, а такая нечисть, как он, наверняка даже подойти к хорошему человеку не смогла бы! А значит и сама баронесса была нечиста. Только такой человек обратится ко злу замест Господа нашего.

Лошадь внезапно запнулась, отчего кэб тряхнуло, и пошла шагом, что привело кучера в крайнее негодование. Он взмахнул кнутом и стеганул ее по спине так, что даже Элжерон вздрогнул, ощутив ее боль.

— Но, пошла, кляча проклятая! Не хочешь сдохнуть — так работай!

И граф не выдержал. Он схватил кучера за шиворот и дернул на себя, отчего тот взмахнул руками, выпуская вожжи и наклонился назад, испуганно уставившись ему в глаза. Лошадь, потеряв руководящую руку, тут же остановилась.

— Слушай меня, — прошипел Элжерон, вселяя страх в сердце этого дрянного человека. — Ты ни слова больше не посмеешь сказать в адрес баронессы Кинсрайт. Ни ты, ни те, кто распускает эти грязные слухи, не имеют ни малейшего понятия о том, что приключилось в моем замке!

Он оттолкнул от себя мужчину, поднимаясь во весь рост. Лошадь почувствовала его зов и с громким ржанием встала на дыбы.

— Эт-то… это был ты? — едва слышно пролепетал дрожащим голосом кучер. — Ты тот колдун? Ты приехал в Лондон?!

— Я друид, черт бы тебя побрал, необразованная бестолочь!

— К-как скажете, сэр, — икнул кучер.

Элжерон указал на его лошадь.

— Не будешь заботиться о животном — поменяю тебя с ним местами. Переселю твою душу в ее тело. Хочешь тварью бессловесной стать? Это я тебе организую, одним щелчком пальцев!

— Я все понял, — закивал мужчина.

— Отлично. Твои услуги больше не нужны, — сказал граф. Он подхватил свой саквояж и спрыгнул с кареты. Элжерон обошел транспорт и провел ладонью по боку лошади. Она покивала ему, и неспешным шагом, цокая копытами по мостовой, сама отправилась вниз по улице, увозя с собой своего огорошенного хозяина.

Граф дошел до перекрестка и остановился у указательного столба, читая его. К своему удивлению он обнаружил, что почти добрался до нужного ему места. Элжерон зашагал вдоль дороги и высокого красивого кованого забора, за которым, казалось, находился парк. Однако же, бросив на него взгляд, Элжерону показалось, что он был заброшен, и ему требовался тщательный уход. Деревья, покрытые весенним цветом, утопали в зарослях кустов, которые зеленели первыми листиками, а трава, растущая повсеместно, уже успела превратиться в зеленый ковер, подогреваемая теплыми солнечными лучами.