Не отпускай - Кобен Харлан - Страница 4

Копы.

Они в гражданской одежде, но я все понимаю. Не знаю, то ли дело в осанке, то ли в манере одеваться, то ли в чем-то неуловимом, но вряд ли это объясняется тем, что я один из них, типа «коп копа чует издалека». Их двое – мужчина и женщина. На мгновение мне в голову приходит мысль, что это может иметь какое-то отношению к Трею, – дедукция? Но, окинув взглядом полицейскую машину без опознавательных знаков – на ней вполне можно было бы по обоим бортам спрей-краской написать: «Полицейская машина без опознавательных знаков», – я вижу пенсильванские номера.

Быстро натягиваю тренировочные штаны, смотрю на себя в зеркало. Единственное слово, которое приходит на ум, – «потрясающий». Впрочем, это не единственное слово, но пусть уж оно останется. Я спешу вниз, тянусь к дверной ручке.

Я понятия не имел, что меня ждет за дверью.

Я понятия не имел, Лео, что меня ждет возвращение к тебе.

Глава вторая

Как я уже и сказал: два копа – мужчина и женщина.

Женщина старше, ей лет пятьдесят пять, на ней джинсы, удобные туфли, синий блейзер, линия талии искажена выпирающим пистолетом, впрочем, судя по виду женщины, ее это вряд ли беспокоит. Мужчине около сорока, на нем костюм цвета пожухлого листа – так оделся бы самый что ни на есть элегантный заместитель директора школы.

Женщина натянуто мне улыбается:

– Детектив Думас?

Коп произносит мою фамилию именно так – Думас, хотя она французская и звучит так же, как фамилия знаменитого писателя, – Дюма. Мы с Лео родились в Марселе. Когда мы только приехали в Штаты, в городок Вестбридж, нам было по восемь лет, и наши новые «друзья» считали очень умным произносить Dumas как «Dumb ass»[8]. Некоторые взрослые так до сих пор и произносят, но мы, гм… не голосуем за одних кандидатов дважды, если ты меня понимаешь.

Я не даю себе труда поправить ее.

– Чем могу быть вам полезен?

– Я лейтенант Стейси Рейнольдс, – говорит она. – Это детектив Бейтс.

Мне не нравятся флюиды, которые они излучают. Подозреваю, копы принесли какие-то дурные новости, например о смерти близкого мне человека. Я в своем официальном качестве много раз приходил к людям с соболезнованиями. Я не большой любитель таких дел. Но, как бы жалостливо это ни звучало, я даже не могу представить, кто в моей жизни значил бы для меня так много, чтобы ко мне с подобным известием присылали полицейскую машину. Единственный такой человек – Элли, но она тоже живет в Вестбридже, Нью-Джерси, а не в Пенсильвании.

Я пропускаю «рад вас видеть» и сразу перехожу к делу:

– И что все это значит?

– Вы не возражаете, если мы войдем? – произносит с усталой улыбкой Рейнольдс. – Мы отмахали немало миль.

– А я бы воспользовался туалетом, – добавляет Бейтс.

– Отольете потом, – бросаю я. – Зачем вы здесь?

– Нет нужды раздражаться, – говорит Бейтс.

– Но и скрытничать нет нужды. Я – коп, вы проделали неблизкий путь, давайте не будем затягивать.

Бейтс недовольно смотрит на меня. Я всем своим видом показываю, что мне насрать на его чувства. Рейнольдс прикасается пальцами к его руке, чтобы разрядить ситуацию. Я продолжаю стоять с наплевательским видом.

– Вы правы, – обращается ко мне Рейнольдс. – Боюсь, мы привезли дурные вести.

Я жду.

– В нашем районе случилось убийство, – продолжает она.

– Убийство копа, – добавляет Бейтс.

Это привлекает мое внимание. Есть просто убийство. А есть убийство копа. Никто не хочет, чтобы эти два понятия имели разные категории, чтобы одно считалось тяжелее другого, но в жизни не все зависит от нашего желания.

– Рекс Кантон.

Они смотрят на меня – не отреагирую ли я. Я никак не реагирую, но пытаюсь сообразить, как повернуть ситуацию в свою пользу.

– Вы знали сержанта Кантона? – спрашивает она.

– Знал, – отвечаю я. – Сто лет назад.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Не помню. – Я все еще пытаюсь понять цель их визита. – Может, на выпускных школьных экзаменах.

– И с тех пор ни разу?

– Не помню, чтобы мы встречались.

– Но возможно, что и встречались?

Я пожимаю плечами:

– Может, он возвращался в родные места или еще что-нибудь такое.

– Но вы не уверены?

– Да, не уверен.

– Вас известие о его убийстве не ошеломило, – замечает Бейтс.

– Внутри я весь умираю от горя, – говорю я. – Но я очень крут – умею держать себя в руках.

– В вашем сарказме нет нужды, – качает головой Бейтс. – Погиб ваш коллега полицейский.

– Но нет нужды и в том, чтобы попусту тратить время. Я знал его в школе. Точка. С тех пор я его не видел. И не знал, что он живет в Пенсильвании. Даже не знал, что он работает в полиции. Как его убили?

– Застрелили, когда он остановил машину для проверки.

Рекс Кантон. Я тогда его, конечно, знал, но дружил он скорее с тобой, Лео. Был в твоей школьной компании. Я помню вашу дурацкую фотографию, на которой вы все выряжены, как какая-нибудь пародийная рок-группа для демонстрации школьных талантов. Он был барабанщиком. Помню щербинку между его передними зубами. Казался вполне себе пай-мальчиком.

– Мы можем перейти к делу? – спрашиваю я.

– К какому делу?

Я совершенно не в настроении.

– Чего вы хотите от меня?

Рейнольдс смотрит на меня, и на ее лице я вижу что-то вроде улыбки.

– Даже не предполагаете?

– Нет.

– Позвольте мне воспользоваться вашим туалетом, а то помочусь на ваше крыльцо.

Я отхожу в сторону, пропускаю их внутрь. Рейнольдс идет первой, Бейтс ждет, чуть подпрыгивая на месте. Звонит мой мобильник. Снова Элли. Я нажимаю «не беспокоить» и отправляю ей послание:

Слышу шум воды из-под крана – Рейнольдс моет руки. Она выходит – в туалет бросается Бейтс. Он делает это… мм… громко. Еще чуть-чуть – и напустил бы в штаны.

Мы проходим в гостиную, рассаживаемся. Элли и эту комнату переоборудовала. Имела в виду «логово мужчины на короткой ноге с женщинами» – деревянные панели, огромный плоский телевизор, но бар акриловый, а ледериновые кресла имеют странный лиловато-розовый цвет.

– Итак? – говорю я.

Рейнольдс смотрит на Бейтса. Тот кивает. Она поворачивается ко мне:

– Мы нашли отпечатки пальцев.

– Где? – спрашиваю я.

– Не понимаю вопроса?

– Вы сказали, что Рекса убили, когда он остановил для проверки машину.

– Верно.

– Так где нашли его тело? В патрульной машине? На улице?

– На улице.

– И где же вы нашли отпечатки? На улице?

– Где – не имеет значения, – говорит мне Рейнольдс. – Имеет значение – чьи.

Я жду. Они молчат. Тогда говорю я:

– И чьи же это отпечатки?

– Это часть проблемы, – отвечает она. – Понимаете, мы не нашли совпадений в криминальной базе. У этого человека нет преступного прошлого. Но тем не менее мы все же нашли отпечатки в системе.

Я часто слышал выражение «волосы встали дыбом», но не думаю, что понимал его суть до этого момента. Рейнольдс ждет, но я не собираюсь подыгрывать ей. Она ведет этот мяч. Пусть уж доведет его до самых ворот.

– Мы нашли совпадение, – продолжает она, – потому что десять лет назад вы, детектив Думас, включили эти отпечатки в базу данных, описав «лицо, представляющее интерес». Десять лет назад, когда вы только поступили в полицию, вы просили известить вас, если эти пальцы где-то засветятся.

Я стараюсь никак не показывать, что потрясен, но, полагаю, мне это плохо удается. Я вспоминаю, Лео. Вспоминаю события пятнадцатилетней давности. Те летние вечера, когда мы с ней в лунном свете шли на ту полянку на Райкер-Хилл и расстилали одеяло. Я помню, конечно, страсть, остроту и чистоту желания, но больше всего я вспоминаю «потом»: я лежу на спине, все еще задыхаясь, и смотрю в ночное небо; ее голова на моей груди, рука на моем животе; первые несколько минут мы молчим, а потом начинаем говорить, говорить так, что я знаю – знаю! – от разговоров с ней я не устану никогда.