След менестреля (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 49

— Душевно рад, — я просто не знал, куда себя девать, моя растерянность росла с каждой секундой. — Вы…эээ… прекрасная пара, и я желаю вам… эээ… счастья. Много-много!

— Ах, только бы мне победить болезнь! — Де Клерк молитвенно поднял руки к потолку. — Я молюсь об этом день и ночь.

— Пожалуй, я оставлю вас, — сказал я, вставая. — Желаю вам выздоровления, мастер, и до встречи. Леди Вероника, можно вас на два слова?

— Это правда? — спросил я шепотом, когда мы вышли из комнаты. — Насчет женитьбы?

— Да, Кирилл Сергеевич! — Вероника, казалось, вот-вот заплачет. — А вы против?

— Господи, причем здесь я? Не во мне дело. Ты мне очень дорога, я по-прежнему восхищаюсь тобой, но у меня есть любимая женщина. Столько лет не было, а тут появилась, и я… вобщем, я счастлив.

— Рада за вас, Кирилл Сергеевич. Не получилось у меня вас окрутить.

— Господи, кто о чем! И потом, дело не только в барде. Я подумал, что тебе нужно вернуться обратно. Домой, к маме.

— Домой? — Ее губы задрожали. — Кирилл Сергеевич, а как же Вильям? Я ведь люблю его!

— Все понимаю, солнышко, — я отвел ее подальше от двери в комнату, чтобы де Клерк не мог услышать наш разговор. — Однако не все так просто. Де Клерку нельзя оставаться в этом мире. Думаешь, почему я заговорил об Англии? Он обязательно должен вернуться в свое время, в Англию четырнадцатого века. Это даже не обсуждается.

— Но почему?

— Потому что… Его появление здесь разрушило кое-какие законы развития миров. Это точно, это факт. Я ведь тут пока по этой реальности путешествовал, все дело распутал. Де Клерк принес с собой в Элодриан беды нашего мира — войну, голод, чуму, порабощение. Это не его вина, так получилось. Если он останется здесь, Элодриан ждет верная гибель.

— Отправить его в Англию? А как же я, Кирилл Сергеевич?

— То-то и оно! — Я вцепился пальцами в бороду. — Я надеялся, что найду вас, и де Клерк отправится в Англию, а ты в Н-ск. И все будет хорошо. А у вас любовь. Что делать теперь, ума не приложу.

— А Вильяму нельзя в наше время? — с надеждой спросила Вероника.

— Хотел бы я сказать «можно», солнышко. Всей душой хотел бы. Но Сестра-День сказала, что болезнь Вильяма пройдет только в его реальности, а иначе…

— Смерть? — Лицо Вероники стало белым, как бумага.

— Да.

— Кирилл Сергеевич, это… правда?

— Клянусь, что не вру. Поверь мне, пожалуйста.

— Тогда… — Вероника шумно вздохнула. — Тогда я отправлюсь с ним.

— Ты это серьезно?

— Да.

— Послушай меня, Ничка, — я раньше называл Веронику Ничкой только за глаза, а тут назвал. Взял ее за плечи, заглянул в полные слез глаза. — Только спокойно послушай, не истери, ладно? И пойми меня правильно, очень тебя прошу. Реальность де Клерка — это средние века. Смутное, страшное, кровавое время. Для него все это привычно, ведь он там родился. Но для тебя — нет. Ты девушка из двадцать первого века, ты родилась в другом мире. В Англии тебя ждет жизнь средневековой женщины. Без парикмахерских, компьютеров, автомобилей, телевидения и бытовых удобств. Там нищета, дикость, крысы и вечная грязь. Там полно всякой заразы, чума-холера-оспа, и любой пьяный наемник сможет отобрать тебя у де Клерка, если ты ему приглянешься, а его самого убить, чтобы не мешал. Там творилось то же самое, что творится сейчас в Элодриане, понимаешь? Ты не сможешь там жить. Ты зачахнешь и умрешь. А де Клерк — это его судьба. Так мне Тейо сказал.

— Что он еще сказал? — Вероника будто в самые глубины моей души заглянула.

— Ничего, — солгал я. — Ровным счетом ничего. Умоляю тебя, послушай меня и не делай глупости. Любовь великое чувство, но ты же не жена декабриста!

— Кирилл Сергеевич, — начала Вероника, вытерев слезы, — а почему вы мне это говорите?

— Потому что хочу тебя долгой жизни и счастья.

— Вы ревнуете, да?

— Немного. Я ведь тоже люблю тебя — по-своему люблю.

— Вы говорили, у вас любимая есть.

— Да. Это Уитанни.

— Гаттьена? — В глазищах Вероники промелькнул ужас.

— Она замечательная. Сейчас она служит Алиль, но богиня обещала, что освободит Уитанни от служения. Она станет женщиной, и мы сможем пожениться.

— И вы заберете ее в наш мир?

— Увы, нет. Невозможно, Ничка. У меня та же ситуация, что и у тебя с Вильямом. Уитанни не сможет жить в России. Она — как бы это правильнее выразиться — существо, созданное магией. Ее мир Элодриан.

— Значит, вы ее бросите?

— Нет. Ни за что. Я не смогу без нее. Я люблю ее. Сильно-пресильно. Больше жизни, Ничка. И я останусь здесь. — Я выдавил нервный смешок. — Мы же как бы погибли там, в студии Данилова. Ты-то нет, а я точно погиб. Мое тело давно похоронено на Н-ском кладбище, и меня больше нет. Я в этом мире очнулся в чужом теле. Правда, потом стал самим собой, но это неважно. Сейчас мы говорим о тебе и де Клерке.

— Я что-то не понимаю, Кирилл Сергеевич. Уитанни не может отправиться с вами в Россию, а вы можете тут остаться?

— Да. Так получилось, что я когда-то попробовал сок одного растения… короче, я теперь элодрианец по полной. — Я начал нервничать. — Не о том мы говорим! Так как насчет де Клерка?

— Вы сами на свой вопрос ответили сейчас, Кирилл Сергеевич, — Вероника улыбнулась. — Вот вы говорите, что без Уитанни не сможете жить и поэтому останетесь здесь. Этот мир ведь тоже не сахар, правда? А вы решились. Почему же вы думаете, что я люблю Вильяма меньше, чем вы свою любимую? Нет, Кирилл Сергеевич. Если так мне на роду написано, я за любимым, куда он пожелает, пойду. Судьба у нас женская такая. И не просите, хоть и люблю я вас и уважаю, все равно не послушаюсь.

— Ничка, а как же дом? Мама?

— Мама меня уже оплакала, я думаю, — тут она снова всхлипнула. — А дом там, где мне хорошо. И не в компьютерах и парикмахерских дело. Уильям мне жизнь спас, и я его не брошу. Ни за что. Никогда…

Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что они обе наверняка знают, какие чувства мной владеют. Однако от моего согласия или несогласия ничего не зависит, судьба как минимум одного человека уже предрешена, и теперь предстоит решить судьбу второго пришельца в Элодриан.

Мою судьбу.

Впрочем, Сестра-День все же решила немного утешить меня.

— Ты сам понимаешь, Ллэйрдганатх, что другого пути нет, — сказала она, подавая мне бокал с легким белым вином. — Мне жаль де Клерка, но сейчас судьба двух миров зависит от нашего решения.

— Трудно быть богом, — усмехнулся я. — Но еще труднее осознавать, что обрекаешь человека на верную смерть.

— Если следовать твоей логике, Ллэйрдганатх, когда наши матери рождали нас, они тем самым обрекали нас на смерть. Все, что рождено, обречено умереть, и мы не исключение. Есть начало пути, есть неизбежный конец, и есть то, ради чего мы рождаемся и умираем — путь между мигом рождения и мигом ухода. Когда-то де Клерк испугался и не дошел до конца того пути, который был предопределен для него. Тем самым он обрек Элодриан на бедствия, а себя на скитания между мирами. Пришло время исполнить свое предназначение.

— И все равно я чувствую себя подонком, — ответил я. — Он ведь мой отец, как-никак.

— И он об этом никогда не узнает, — сказала, отложив свое вязание, Сестра-Ночь.

Я окинул их взглядом. Сестры Ши были так похожи друг на друга, что я различал их только по вышивке на платьях — золотой у Белой и серебряной у Черной. И у обеих в глазах холод и непреклонная решимость поступить по-своему.

— Сейчас мы даже не обсуждаем, что будет с де Клерком, — продолжала Черная Ши, — все уже решено, и бард отправится в мир, из которого когда-то пришел в Элодриан. Мы говорим о тебе, Ллэйрдганатх. О твоем будущем. Мы с сестрой ожидаем твоего окончательного решения.

— Да, я понимаю. Но мне кажется, я подписываю себе приговор.

— Не только себе, — сказала Сестра-Ночь, не глядя мне в глаза. — Всем нам.

— Что это значит?

— Когда ты был у барда, прибыл гонец с восточной границы, — сообщила Белая Ши. — Лед на реках стал прочным, и вальгардцы начали переправу. Она займет у них несколько дней, и после этого захватчики двинутся сюда, к Нильгерду. Мы не сможем их остановить, наша магия бессильна против Духа Разрушения. Нам не устоять.