Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен - Страница 16

Каминными щипцами я сгребла тлеющие угли в круг, похожий на солнце. Разделила круг на три равные части, в середину каждой положила кусок сушёного торфа, а потом засыпала серым пеплом, чтобы торф запёкся. Наконец, обвела в пепле круг, а в нём начертила крест, направляя его концы к северу, югу, востоку и западу. Я поднялась и подошла к пятиконечной масляной лампе. Стоя под ней, расстегнула серебряное ожерелье из зелёных гладких камней, испещрённых мареной и на ощупь холодных, как жабы. Я водила пальцами по креплению одного из камней, пока не нащупала маленький желобок, и нажала ногтем. Из-под него выскользнул маленький овальный лоток.

Внутри была прядь волос, перевязанная нитью. Я долго разглядывала её в неверном мерцающем свете, нежно поглаживала пальцами. Волосы мягкие, тонкие и шелковистые, как у младенца — такие же, как в день, когда я их туда положила. Мой первый. Это всегда что-то особенное. Невозможно не ощущать привязанности к самому первому. Это доставляет удовольствие, с которым и близко не сравнится всё, что было потом.

Я прижала к губам прядь волос, подержала так и опять убрала в маленький лоток, который задвинула в камень. Потом, один за другим, погасила огоньки лампы, и, наконец, в темноте остались гореть только красные вены огня, пульсирующие под пеплом.

Декабрь

Коли морозы на Фому — готовьте под зерно суму. Но если на Фому тепло — подскочат цены на зерно.

Глава 9

В ночь на Святого Фому ведьмы собираются в церкви Доррингтона в Линкольншире, чтобы петь, сплетничать и развлекаться. Если на небе ярко светит луна, то заглянув в замочную скважину, вы увидите грязные игрища самого Сатаны.

Гритуэлл

Рози просунула голову в приоткрытую дверь.

— Мам, прибыл бейлиф. Я видела, как он идёт по дорожке.

Нони и Гюнтер обменялись тревожными взглядами. Бейлиф не приходит по пустякам, значит, случилось что-то серьёзное, убийство или ограбление. Сгонят всех деревенских, чтобы устроить дознание, и это как раз в тот самый момент, когда Гюнтер собирался отужинать.

— Зови его сюда, дочка… быстро, — сказала Нони, вытирая руки о грубый передник.

Она придвинула табурет и указала на него крупному мужчине, закрывшему весь дверной проём. Поднырнув под притолокой и торжественно поприветствовав Нони и Гюнтера кивком головы, он водрузил свой внушительный филей на узкое сиденье.

Вновь обменявшись с Гюнтером взглядами, Нони налила посетителю эля и поставила перед ним на стол. Бейлиф сделал из кружки внушительный глоток и смахнул свисающие с бороды капли.

— Вся эта шумиха из-за преступника? — спросила Нони, слишком взволнованная, чтобы ждать, пока гость сам доберётся до цели своего визита.

Бейлиф покачал головой.

— Меня привели сюда вести от короля.

— Неужто опять французы напали? — Нони испуганно прикрыла рот ладонью.

Бейлиф неодобрительно покачал головой.

— Неужели так сложно дослушать? Все вы женщины одинаковы, не дадите человеку договорить, а уже налетаете со своими расспросами.

— В самом деле, дай человеку договорить, — сказал Гюнтер, ловя себя на мысли, что никогда бы не рискнул сказать это Нони наедине.

Она бросила на него суровый взгляд.

Бейлиф сделал ещё один глоток эля.

— Вводится новая подушная подать. Я должен переписать и зарегистрировать все семьи в здешних домах, подлежащие обложению.

— Сколько в этот раз? — простонал Гюнтер.

— Двенадцать пенсов. Нужно выплатить восемь пенсов к январю, а остальные — до июня.

— Но в прошлый раз было всего четыре пенса, — возмутилась Нони. — Нам и эту-то сумму еле удалось наскрести.

— Сам посуди, — вступил Гюнтер. — Чтобы столько заработать, потребуются недели, и это при условии, что у меня будут заказы, а сейчас их не так много, да и не будет до новой весенней стрижки. — Он окинул взглядом комнатушку. — Если я выплачу означенную сумму королю, то на что я буду кормить семью и чем заплачу за аренду? А ещё камыш и свечи. Король думает, что мы сможем жить впотьмах, так что ли?

— Королю что свиной пердёж, что дыра, в которой вы сидите, всё едино, лишь бы вы платили, — проворчал бейлиф, — И выложить вам придётся побольше двенадцати пенсов. У меня приказ переписать здесь каждую живую душу старше пятнадцати лет.

— Девочке ещё не исполнилось пятнадцати, — поспешила вставить Нони. — Так что остаёмся только мы с Гюнтером, разделим налог на двоих, как и в прошлый раз. — Она подарила мужу робкую улыбку. — По крайне мере, нам пока не надо доплачивать за Рози.

Бейлиф взял кружку с элем и осушил её.

— Теперь всё иначе. Раньше была одна сумма на мужа с женой. Теперь — двенадцать пенсов с каждого мужчины и женщины, с каждого, кто живёт и дышит, без исключения.

Нони уставилась на него, словно не поняла ни слова.

Гюнтер ударил кулаком по столу.

— Пусть не надеются, что мы заплатим. Эта подать — что куриный помёт для богатеев вроде мастера Роберта, с его-то деньжищами, домами и складами, но моя Нони ничего не зарабатывает, мы кормимся тем, что она выращивает на огороде, самим едва хватает, не говоря уже о том, чтобы что-то продать. А как быть людям вроде отца Элис? Он-то с чего заплатит? Он даже арендную плату внести не в состоянии, а Мартин на него тратиться нипочём не станет. Вы должны им сказать, что ни у кого из нас нет таких денег.

Бейлиф поднялся на ноги.

— Зря ты на меня так ополчился. Если не устраивает подушная подать, так это вопросы к королю и Парламенту. Я сам должен заплатить за неработающую жену. У меня на руках ещё три рта — две дочери и тёща. Придётся платить за каждую после переписи. Давно уже руки чешутся выволочь эту старушенцию из дома однажды тёмной ночкой и утопить в ближайшем болоте. По крайне мере, не придётся платить за неё подать или терпеть, как она пилит меня день и ночь. Твоя жена права, вы ещё в более завидном положении, чем некоторые. Будьте благодарны за то, что имеете.

Он остановился, положив руку на щеколду.

— На твоём месте, Гюнтер, я взял бы одну козу и свёл на скотный базар в Линкольне. В любом случае, содержать их зимой, когда они и не доятся — только лишние расходы. Но вам придётся заплатить налог, иначе к вам в дом придут и заберут его силой. И поверь мне, Гюнтер, лучше заплатить, даже если для этого придётся продать своих питомцев, всё лучше, чем отдать свой дом на разорение.

Глава 10

Если девица желает увидеть суженого, она должна прийти в полночь на кладбище и, бросив конопляное семя через левое плечо, произнести: «Коноплю я сею, конопля растёт. Явись, кто женится на мне, кто меня пожнёт!» Если сзади появится мужчина с косой, значит, она скоро выйдет замуж. Если никто не явился — она так и останется в девках. А если за её спиной окажется гроб, она умрёт перед венчанием.

Линкольн

Главная проблема живых заключается в том, что они не могут предугадать, куда их заведут собственные намерения, но это только пока вы живы. Будучи мертвы, вы ясно видите, как ныне живущий беспечно ступает по дорожке, ведущей прямиком в волчью пасть. Есть призраки, что пытаются предупредить живущих, но живым на их предупреждения начхать. Так стоит ли стараться? Если вам интересно моё мнение, дорогие мои: мёртвые должны занимать наблюдательную позицию, наслаждаясь созерцанием того, сколь недальновидны живые, особенно, если волки им более симпатичны.

Роберт спешил к своему складу через поток паггеров{19}, сгибающихся под тяжестью бочонков, тюков и корзин, пробираясь меж причалом и складами. Лошади и волы, стоявшие меж рядами фургонов и телег, дёргали ушами, терпеливо ожидая погрузки или разгрузки.

Купцы и служащие с талли{20} в руках суетились между ними, и каждый свято верил в собственное превосходство, считая, что другие должны пропустить его вперёд. Но люди упрямы, словно быки, и схватки на почве отказа уступить дорогу здесь были столь частыми, что вызывало удивление, как это Брейдфорд не сотрясается от столкновений лоб в лоб.