Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма - Страница 66

Из-за густой кроны и подступившего вечера они могли не бояться солнечного света. В расщелинах гор и вовсе нельзя было встретить ни единого лучика, а тут — попробуй продержись до утра, да ещё и отыщи действительно светлое, солнечное место. Ведь они не дня боятся, а только наглых лучей.

Мужчина затолкал Эрлу, дрожащую, как осиновый лист, себе за спину, подхватил по пути какой-то камень и швырнул им в первого подвернувшегося под руку мертвяка. Тот не выказал никакого возмущения, только утробно взвыл и протянул посиневшие, но ещё весьма целые руки.

Пустые глазницы смотрели на них, словно в какой-то кошмарной книге. Мертвяки решили поступить по-умному и наступали на жертву сплошной шеренгой. Да, их было пятеро, но и этого хватало для того, чтобы уложить воина и принцессу. Сюда бы боевого мага — он бы их мигом…

И, словно в подтверждение того, что желания иногда, раз в год, всё же сбываются, за спиной у мертвяков послышался подозрительный шорох.

Мертвяки, естественно, не обернулись. Они только продолжили своё наступление на двух несчастных путников, под громкие всхлипывания Эрлы.

Впрочем, дорога была крайне недолгой.

…Магия в разуме Эльма ассоциировалась с чем-то огненным, взрывающимся и исключительно демонстративном. И, естественно, неимоверно зажравшимся, самоуверенным и не желающим помогать не то что бесплатно, а даже за умеренную цену. Парень даже и не думал, что однажды волшебник может совершить что-то просто так, даже не подозревая, отплатят ли спасённые ему хотя бы медяком.

Но, к счастью, этот оказался бескорыстным.

Мертвяки наконец-то дружно оглянулись. Перед ними во всей красе стоял высокий и худой, словно палка, маг. В руках он сжимал посох и презрительно щурил свои жёлтые, будто кошачьи, глаза.

Худые пальцы перехватили магическое оружие, а после незнакомец ударил им о землю. От обыкновенной палки в разные стороны растеклись веточки зелени. Мертвяки не бросились в рассыпную, будто бы тоже заморозились и превратились в статуи, а потом повернулись спиной к нападавшему на них магу и упрямым, быстрым шагом направились в сторону Эльма и Эрлы.

Но не судьба.

Зелень оплела сначала их ступни, потом ноги, руки, а после окутала с головы до пят. Казалось, на прелестных веточках лозы вот-вот расцветут цветочки, множество зелёных листьев сверкало при проявившемся солнечном свете. Мужчина возвёл посох к небесам, и кроны деревьев будто бы специально раздвинулись, пропуская солнце. Листва на мертвяках тоже посунулась достаточно, чтобы те в своих оковах попали под прямые лучи и теперь мило так сгорали и переправлялись.

Эрла вновь выразительно шмыгнула носом. Эльм старался не думать о том, что именно он — вина смерти большинства этих разбойников, ведь в довесок надо было ещё как-то успокоить принцессу.

— Кто вы такие? — маг повернулся к ним. Выглядел он и вправду устрашающе. По кожаному пальто и перчаткам вились побеги зелени, длинные, тоже с зеленоватым оттенком волосы спадали на плечи, а жёлтые глаза до того прищурились, словно он собирался испепелить новоявленных гостей. Мужчина провёл ладонью по своей узкой козлиной бородке, потянул за эту прядь волос, словно пытался её оторвать, потом взвесил в руках посох, словно пытаясь предположить, что можно сделать с новоявленными гостями. — Никто не смеет беспокоить Мэллора-Лесничего!

— Мы… Путешественники, — коря себя за проклятый акцент — эрроканцы и элвьентцы говорили на одном языке, но на разных наречиях, — отозвался Марсан. — Спасались бегством от…

— Молчать! — Мэллор-Лесничий вновь ударил своим посохом о землю, а после двинулся к ним медленным, тяжёлым шагом. Эрла даже не выдала свой испуг, со стороны могло показаться, будто бы ей всё равно — вероятно, девушка терзалась, что уничтожила стольких живых людей.

Мужчина смерил девушку пристальным взглядом, дёрнул за руку, отрывая от её спутника, и что-то забормотал.

Эльм вопреки собственной воле уставился на высокие зелёные статуи, в которых не осталось уже ни кусочка мертвецов. Он — убийца, и это слово отпечаталось на сердце десятком повторений.

— На ваших руках, — прошипел Мэллор, — кровь. Кровь людей, неважно, добры они или злы, — он сжал ладони в кулаки, отбросив посох в сторону, и того одной сплошной волной поглотили листья, взвившиеся вокруг маленькой тучкой.

— Мы… — говорить было трудно. Вина захлестнула с головой, и сейчас Эльму хотелось всего лишь забыться.

— А смерть людей, — с маниакальной улыбкой продолжил Мэллор, — это очень хорошо. Люди убивают деревья. Они их рубят, сжигают, уничтожают! Мои деревья превращают в пепел! — он любовно посмотрел на ближайший дуб. — Ты! — он ткнул пальцем Эльма в грудь. — Ты лесник? Дроворуб?!

На девушку он даже не смотрел, очевидно, успев уже подписать ей приговор, или, напротив, помиловать за то, что столь хрупкое существо не могло навредить ничему живому.

Эльм хотел было сказать, что он дворянин, но запоздало провёл параллель между огромным замком в центре Ламады и тем количеством топлива, что было там нужно.

— Нет, — покачал головой он. — Я мечник. Воюю. С людьми.

— С людьми — это хорошо, — Лесничий довольно закивал, словно подтверждая, что готов их помиловать. — Заходите!

Эльм сделал шаг вперёд, приобняв Эрлу за талию, и потащил её за собой, словно пытаясь удержать от очередной глупости. Так или иначе, она повиновалась и не стала возражать, хотя отчаянное желание спасаться бегством просто-таки резало взгляд.

Мэллор открыл дверь в свой дом, пропуская туда гостей. Комната изнутри оказалась такой же деревянной и зелёной, вот только что-то тут было не так. Эльм приглядывался несколько минут, пока не осознал, что стены в помещении живые. Деревья выросли сплошным рядом, а крона так старательно переплеталась над головами, что служила лучше любой, даже самой прочной крыши. Вероятно, снаружи на домишке была иллюзия, чтобы путники не смели тронуть Лесничего со своими очередными человеческими проблемами и заботами.

— А как звали твоего отца, деточка? — хитро уточнил мужчина, отбрасывая прядь длинных волос с глаз.

Эльм помрачнел. Он уже удовлетворил его рассказом о собственной профессии, но что делать Эрле? Соврать? Вот только маги вряд ли…

— Дарнаэл.

Девушка, казалось, даже не старалась скрыть имя папы — короля этого государства. Впрочем, Эльм ничему уже не удивлялся, он был уверен, что единственное, чего хочет сейчас Эрла — чтобы её оставили в покое. Никогда прежде смерть не представала перед нею во всей красе, а нынче буквально ярким букетом расцвела, что хочешь, то и делай.

— О, Дарнаэл, — прищёлкнул языком Мэллор. — Как мило, тёзка короля?

— Король, — нехотя ответила Эрла, а после отвернулась, глядя на деревья. Пустота в её голосе даже немного пугала, словно из девушки выкачали всю жизнь до последней капельки, а после выбросили на помойку.

— О, король! — захлопал в ладоши Лесничий. — Как мило, как мило. Ну что ж… — он покачал головой. — Король — друг деревьев. Он убивает много людишек и выращивает очень, очень много зелени. Это хорошо, что ты дочка короля… У вас такие голодные лошади! Их надо помыть и накормить.

Эрла никак не отреагировала. Эльму хотелось кивнуть, но он тоже не мог. Почему-то от одной мысли о том, что нынче придётся заниматься благоустройством кого-либо ему становилось дурно. Так или иначе, плохое самочувствие подошло комком к горлу; их могли убить, а убили они сами.

Не надо было пользоваться тем снадобьем. Промучились бы в дороге, а после мертвяки запросто выбили бы из них всю совестливость. А так — теперь попробуй оправдай камень, повисший на душе…

— Я пойду, покормлю лошадок, — не дождавшись ответа, вновь промолвил Мэллор. — А вы… Может быть, чего-то желаете? Али голодные? — он прищурился. — Дети короля не должны быть голодными.

Эрла никак не отреагировала, пока мужчина рылся где-то на взращённых из веток полках.

— Король молодец. Он выстроил свой замок из камня и стали, — улыбнулся он. — Он не тратит дерево попусту… А эти проклятые селяне только и рубят мой прекрасный лес! — он скрестил руки на груди на мгновение, а после вновь вернулся к перебиранию чего-то там на полках. — Вот! Мой прекрасный нектар, моя еда! Угощайтесь!