Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма - Страница 197

Эльф завёл очередное длинное вступительное слово — но, казалось, немного переживал, потому что то и дело косился в ту сторону, куда Дар увёл малышку. Наверное, всё-таки дочка, потому что эльфы очень редко думают о ком-то, кто не приходится им родственником. Или сестричка, всяко бывает.

Высший хотел было уверить гостя в том, что Дар не способен на элементарное волшебство, но откуда-то издалека внезапно послышался странный шум — и детский вскрик. Эльф вытянулся, словно струна, повернулся и бросился на звук, за ним рванул и Тэллавар, скорее для того, чтобы убить нарушителя порядка и продемонстрировать, как он прекрасно способен справиться с испытаниями.

Но это больше не имело значения. Ничего страшного с ребёнком, впрочем, и не случилось — эльфу явно не следовало переживать, или… Или следовало — но по какому-нибудь другому поводу, может быть.

Девочка хохотала — вокруг неё кружились какие-то мотыльки и растения. Сначала Высший подумал было, что это малышка сама всё воссоздала — мало ли, на что способны эльфийки, но только спустя несколько минут до него дошёл смысл увиденного. Зелень разлеталась в стороны от раскрытой ладони Дарнаэла — тот с улыбкой смотрел на свою собственную руку и провожал пристальным взглядом очередную бабочку, появляющуюся из неоткуда.

Старший эльф протянул руку, и одна из бабочек скользнула ему на пальцы.

— Вы уверены в том, что ваш ученик ни на что не способен? — строго спросил он.

Высший не успел ответить. Он и так уже видел, что случилось.

Эта бабочка не была фантомом, элементарным заклинанием, что воссоздаёт качественную иллюзию или делает воздух чем-то вроде мотылька. Эта бабочка была настоящей бабочкой.

Ни один волшебник из тех, кого прежде знал Высший, не умел создавать живых существ, настоящих живых существ из пустоты. Но, впрочем, ни один волшебник из тех, кого он когда-либо за долгую жизнь видел, не мог наполнить силой такое количество людей.

***

Тэллавар покачал головой. Старикан, очевидно, не понимал — он убил столько лет собственной жизни на то, чтобы нынче слышать от Высшего восторженные восклицания. Дарнаэл то, Дарнаэл сё! Дарнаэл — ленивый надутый осёл, которому просто повезло, да и только. Гартро не мог жаловаться на свои природные способности, разумеется, но… Но всё же, звёзды не сошлись — он не мог создавать живое из ничего, а самое главное, он не мог без конца фонтанировать волшебством.

Дар оставался всё таким же безмерно весёлым — ожил, казалось, от новости, что он сможет вернуться домой, когда достигнет достаточного уровня колдовства, и от этого начал трудиться над своими чарами. Теперь Тэллавару приходилось стараться, дабы догонять его — и не всегда он мог это сделать.

И теперь в очередную экспедицию, из которой можно вернуться с немалыми средствами и прекрасными перспективами, тянули именно Дарнаэла. Хотя нельзя было сказать, что он горел желанием что-то делать — он вообще зачастую отказывался от подобных предприятий.

Высший ничего слушать не желал. Теперь оставалось только помогать драгоценному Дару собираться — подготовить нужную подборку волшебных книг. Тэллавар сжимал в руке волшебный кинжал — если он сделает то, что планировал, то учитель не посмеет от него отказаться, ведь не с кем больше будет работать, а без ученика пожилой маг ни туда, ни сюда. Он попросту не сможет, зачем ему рисковать и отрекаться от того, что уже есть? Не факт, что старик переживёт следующий год…

— Можешь опустить нож, — неожиданно холодно отметил Дарнаэл. — Меня мало интересует дар наставника, обойдусь и без него. Забирай, если хочешь.

Дарнаэл повернулся — всё так же равнодушно, — и воззрился на острие кинжала, словно собирался превратить его в пепел. Когда-то давно этот нож едва не убил его, и Тэллавар понимал, что стопроцентного эффекта можно и не ждать. Но хотя бы приостановить его это должно, в конце-то концов!

Гартро, впрочем, так ничего и не промолвил. Убить человека не так просто, как кажется, и если сейчас Тьеррон согласится убраться из жизни его и Наставника…

— Я не думаю, что вернусь сюда, — внезапно равнодушно промолвил Дарнаэл. — Там мои родители, моя жизнь — Высший не удержит меня на цепи. И я не такой уж и сильный маг, чтобы за меня можно было держаться.

Не такой уж и сильный… Если б! Но Тэллавар всё время забывал о том, что они так и не поделились с Даром новостью относительно его волшебства, не сказали о том, сколько всего он мог бы сделать, если б не выставлял границы в собственном сознании.

— Ну, не возвращайся, — неожиданно поспешно согласился Гартро. — Я только рад буду. Если так, расстанемся даже друзьями. Я — тут Высшим, ты там… Кем ты был? В общем, в Дарне никогда не было толковых магов, ты, наверное, даже будешь выделяться из серой массы…

— Спасибо на добром слове, — хмыкнул Дарнаэл. — Только иногда, — он прищурился, — мне кажется, что я начинаю вспоминать…

— То, как ты едва ли не умер? — обеспокоенно спросил Гартро. Если Дар вспомнит о том, что с ним сделали, как его вывернули наизнанку… Если он вновь восстановит ту силу, что кипела в нём — им всем конец.

— Да зачем же, — отмахнулся он. — Кому нужны воспоминания о смерти? Я помню жизнь, — он вздохнул. — До тебя. До Высшего. До этого мира.

***

Никогда Тэллавар не радовался так тому, что Дарнаэл Тьеррон отбыл — и никогда не ненавидел себя за то, что не убил его. Потому что когда Высший вернулся, поздно было отменять собственные решения, поздно было завидовать и кричать, что Дар занял его место.

Тэллавар остался в Эрроке — при бесконечном повиновении королям, будь то мужчины или женщины. А Дар отправился в Дарну, которой больше не было; Дар отправился в страну, которую воссоздал собственными руками.

Высшего не было на свете уже давно. Тэллавар радовался тому, что у него было — своим силам. Тому, что он мог жить столько, сколько обычному человеку и не снилось — он был куда могущественнее всего того сброда, что скопился вокруг него, он получил столько силы…

Тэллавар получил дар от Высшего. Получил его власть. Получил возможность всегда быть вторым и кивать за спиной королевской особи, сопровождать на каждую встречу Их Величества и оставаться за спиной. Ни перед кем не склонять голову, но и не поднимать её достаточно высоко, чтобы смотреть прямо в глаза.

И он в очередной раз шёл с ними — за ними, — видимой тенью, будь он стар или молод; он в очередной раз мог порадоваться разве что тому, что не постарел ни на день, что остался двадцатитрехлетнем юношей, когда остальные его ровесники уже смотрят с высоты неполных четырёх десятков лет.

…Новая резиденция, новый дворец и новая держава — посещать Элвьенту было особенно неприятно. Он всё ещё тешил себя надеждами на то, что там, по ту сторону границы, что-то изменилось, но новости приходили всё те же — новая династия вполне уверенно управляла новой державой.

Дворец впечатлял — никто не научился строить что-то в этом роде. У кого-то в Элвьенте, в этом проклятом городе, столице Лэвье была прекрасная фантазия, и Тэллавару не хотелось отвечать на свой мысленный вопрос. Он просто шёл за королём и королевой следом, просто ступал за правителями Эрроки, стараясь игнорировать карты на стенах, слуг, что пробегали мимо, склоняясь в коротких поклонах, и бесконечные бордовые ткани. Нежно-синий и белый — символы Эрроки, — раздражали неимоверно. Тэллавару хотелось крови.

Кровь забрал Дарнаэл.

В тронных залах короли не опускаются на колени, только едва заметно склоняют приветственно головы; в тронных залах всё выстелено неестественно-кровавым, и, в отличие от повелителя, маг вместе с остальными вынужден опускаться на колени. Он, Высший, второй человек в королевстве, опускается на колени перед Первым, и среди изобилия бордового бархата синие сапфиры глаз горят куда ярче обычного.

Либо он просто успел забыть о том, как выглядит его вечный соперник.

***

Время вытекает сквозь пальцы тонкой струйкой крови. Тэллавар кажется двадцатипятилетним в свои шестьдесят восемь: Дарнаэл, можно сказать, просто довольно хорошо сохранился и тянет лет на пятьдесят пять. Весь его неисчерпываемый дар, который вечно кипит в жилах, успел уже, наверное, сотни раз остыть, и Его Величество почти не колдует. С тех пор, как его жена стала сдавать позиции и сильно болеть, он и войны не ведёт, а Элвьента держится на одном честном слове. И завтра — завтра, подумать только! — Дарнаэл Первый сойдёт с трона и уступит своему сыну первенство. Позволит младшему править страной, которую он выстроил своими руками, прежде чем его старческий маразм окончательно поглотит всю страну хаосом. Пусть дети правят.