Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 360

А Лекс едва не взвыл от боли. Новое тело скорее выглядело сильным, но запаса мышечной массы не имело, и, кроме этого, Лекс забросил даже элементарную зарядку, и поэтому отбил руку о челюсть патриция практически по локоть! Костяшки пальцев ощутимо хрустнули, а кисть онемела, как будто ее отлежали! В косточку локтя отстрелило так, будто Лекс ударился локтем об угол! Хотелось повыть и растереть руку, но надо было держать лицо и выглядеть более грозным, чем на самом деле.

— Так лучше? — Лекс пнул патриция, чтобы убедиться, что он живой, — так понятнее, что к чужому мужу приставать не стоит?

— Вот это я понимаю, удар!! — приятель Пушана обрадованно захлопал в ладоши, — теперь я верю, что Сканд тренирует его вместе с воинами! Это так эротично! Милашка, теперь я тебя еще больше хочу!

— И тебе врезать? — уточнил Лекс.

— Э, нет, нет, не надо меня бить, меня надо любить! — отпрянул в сторону друг Пушана.

— А за любовью — это к Сканду, — Лекс сложил руки на груди, пытаясь незаметно размять руку, — у него кулаки больше моих, так отлюбит, на всю жизнь воспоминания останутся!

Патриций на полу завозился, и Лекс отошел в сторону, чтобы тот его случайно не зацепил. Живой, и слава всем богам, а то, что слегка дезориентирован, это ничего, скоро пройдет. Будь удар сильнее, он послал бы его в нокаут, а так только легкое головокружение, не страшно, тем более в этом мире с их реактивной самовосстанавливаемостью. Но несмотря ни на что, член у патриция так и не опал, и Лекс, невольно залипнув на нем взглядом, едва не начал раздеваться от неистового желания. Хорошо, что руку прострелило болью и отвлекло от наваждения. Лекс сжал несчастную руку еще раз, для начала разгоняя болезненный позыв, и заодно, чтобы отвлечься.

— Ты муж Сканда? — на полу возился поверженный патриций, похожий на перевернутую черепаху, — я видел его на празднике вылупления, он был худощавым и не таким высоким.

— У меня случилась третья линька, — Лекс осторожно растер руку, — теперь я выгляжу так. Мой муж сильный воин, и поскольку у нас с ним равный брак, то боги рассудили, чтобы я был ему опорой в делах, а не бесполезным украшением в доме.

— Простите меня, я не знал, — патриций встал на одно колено перед статным рыжиком, — после праздника я уехал в имение и вернулся только сегодня утром, я не знал… простите…

— Ты просишь прощения только у меня, или еще и у Сканда? — поинтересовался Лекс, поправляя тогу на руке.

Аристократ дернулся всем телом, встал на два колена перед мужем главнокомандующего империи и постарался прикрыть руками стояк.

— Я, Люций Силус, приношу свои извинения семье Сканда из рода (аристократ просвистел название правящей династии), я совершил оплошность и не хотел совершать недостойных поступков по отношению к чужому мужу. Я не предполагал, что на оргии может находиться младший МУЖ, — аристократ в последнем слове едва не удавился от желчи, которая подпирала его, едва не брызгая из ушей.

— У нас со Скандом равный брак, — Лекс недовольно дернул головой, — я пришел сюда вместе с ним, по приглашению Шарпа.

— Разве младший может находиться на оргии в такой день? — желчно спросил Люций, — мне даже в голову не пришло, что я могу увидеть здесь честного мужа…

— Младшие здесь все только с одной целью, — поддакнул приятель Пушана, — ублажить старших и найти себе новых покровителей, в чей дом они перейдут в качестве подарка. А младшие мужья сидят дома и хранят семейную честь.

— Странно, — Лекс и хотел бы простить зазнайку, но сейчас опять разозлился, — разве в моей честности можно усомниться? Я единственный из вас всех одет и спокоен, и сохранил трезвость рассудка. А вы, как тупые ящеры во время штормов, совокупляетесь без всякого стеснения и раздумий. И вы еще смеете говорить мне о приличиях?

— Склоните головы перед избранным любимцем богов! — зычно гаркнул монах, появившись за спиной Пушана, — он доказал, что его дух силен и беспристрастен, он сумел сохранить достоинство перед лицом похоти и показать всем величие добродетели и торжество честных семейных отношений! — монах голосом облил всех осуждением, — он сохранил верность и нерушимость семейных уз, в отличие от всех остальных присутствующих старших…

— Монахи на оргии? — все мужчины вздернули головы, как по команде.

— Они же все младшие…

— Говорят, они все красавцы, как Кирель… поэтому и прячутся под капюшонами…

— Монахи… — кто-то алчно причмокнул и за спиной Лекса тяжело задышали… — я с монахами ни разу…

— Говорят, они восхитительны во всем и не знают усталости…

Из рукавов ряс появились короткие дубинки, но старшие, похоже, не обратили на это внимания, они капали слюнями, как бешеные собаки. Лекс понял, что стоит взять все в свои руки и наконец покинуть «благородное собрание».

— Я увидел все, что хотел! — Лекс резко развернулся к мужчинам, которые спускались со своих лежанок и пытались понять, что происходит. Он взмахнул руками, чтобы яркой одеждой привлечь все внимание на себя. — Я удовлетворил свое любопытство и теперь отправляюсь к мужу. Сканд уже ждет меня!

Лекс неторопливо развернулся и отправился к шторе за лежанкой Пушана. По его расчету, там должна была находиться дверь. Хотя сейчас он вылез бы и в окно, лишь бы быстрее оказаться на свежем воздухе. Но ему повезло, и плотная штора маскировала закрытую дверь. Лекс кивнул головой монахам, и те понятливо распахнули перед ним тяжелые створки и, заодно, вторую штору. Зи выскочила первой и, оглядевшись, придержала штору перед Лексом.

— Поторопитесь! — Лекс махнул рукой монахам, чтобы те быстрее вышли, — дайте мне дубинку.

Когда последний монах выскочил из проема двери, Лекс закрыл дверь и на всякий случай просунул между двумя ручками дубинку. С той стороны сразу глухо стукнуло, но дубинка не позволила двери открыться. Лекс на всякий случай подпер ее плечом и выдержал еще несколько ударов в попытке открыть дверь с той стороны. Зи и Зу подперли дверь своими плечами и с ехидными улыбочками уставились на Лекса. С той стороны послышался шум, по всей видимости, мужчины решили отправиться в обход.

— Пятый! — Лекс отошел от двери и подождал, пока один из монахов остановится перед ним, — сними капюшон.

Когда Пятый оказался перед Лексом с открытым лицом, тот с размаха влепил ему пощечину. У старика мотнулась голова, но он даже не сделал попытку уклониться. От такого непротивления Лекс почувствовал себя негодяем, и пожалел о сделанном, но дурман все еще бродил в крови, он злился и решил высказать все, что думает.

— Почему меня не предупредили о… (в словаре этого мира не было понятия «наркотики» и пришлось выворачиваться на ходу)… о дурманящих травах? Они ведь все там были под опьянением от этих запахов. А если бы я не сдержался? А если бы все закончилось не так?

— Тебе говорили, что младшим там не место, — старик смотрел исподлобья, — я тебе говорил, что тебе туда лучше не входить, но ты все равно пошел. Ты упрям и не слушаешь чужих советов. Предпочитаешь увидеть и пощупать все собственными руками. Так почему ты сейчас ругаешься? Мы только позволили сделать тебе то, что ты сам хотел. Ты вначале влезешь в неприятности, а потом мужественно всех спасаешь.

— Простите… — Лекс кусал губы, — я думал, что справлюсь…

— Ты справился, — Пятый наклонил голову на бок и посмотрел оценивающе, — я ожидал, что ты сорвешься в самом начале, но ты удержался, хотя ты не евнух и не старик. Даже нам было тяжело, а ты шел по залу, как будто ничего не происходит. Это было поразительно… Никогда не видел такого самообладания, тем более в таком молодом возрасте.

— Просто я туда пришел не за сексом и развлечением, поэтому мысли были о другом. А что было бы, если бы я сорвался и набросился на кого-нибудь? — Лекс поежился, вся одежда была заполнена тяжёлым запахом дурмана, и его все еще вело от возбуждения. Стоило представить, что могло случиться, и член едва не взорвался от желания кончить. Все тело уже просто болело от такой… незавершенности.