Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 357

В подставке у дверей, где раньше были воткнуты факелы, горели небольшие костры. Огонь облизывал высокие поленья и кидал кровожадные отблески на лица людей. У дверей стояли центурионы в кожаных доспехах с бронзовыми вставками, с бронзовыми мечами и в бронзовых шлемах с красными плюмажами и щетками. Их красные туники и желтые доспехи вместе с бронзой казались странными нарядами, созвучными с одеждой Лекса. Как будто Лекс специально оделся, чтобы быть похожим на воина. И даже золотое ожерелье на его груди казалось нагрудным доспехом, а не украшением, а массивные браслеты стали наручами молодого воина.

Его узнали. У входа дежурили офицеры, которые воевали со Скандом. Они видели Лекса и во время похода к Теланири, и когда напали пираты. Они знали, что он муж Сканда, и растерялись. Пока нубийки застегивали сандалии, пока расправляли складки алой тоги, центурионы хлопали глазами и пытались найти выход из неудобной ситуации. Ни один младший не посмел бы прийти в такой день во дворец, но Лекс был не такой, как другие младшие. Он сопровождал войска в походе, он был «духом огня» у требушетов Тургула, когда тот заливал город неприятеля огнем и смертью. Он сидел в седле со Скандом, когда напали пираты, и все видели, что генерал прислушивается к его словам. Он был, в конце концов, мужем Сканда, и все знали, что генерал дорожит им больше, чем собственной жизнью.

— Сегодня младшим не место во дворце, — один из центурионов заступил дорогу Лексу.

— Мы пошлем вестника к вашему мужу, — второй центурион встал плечом к плечу с первым.

— Дождитесь мужа, — третий центурион встал рядом.

Лекс расправил складки перекинутой через руку тоги и хмыкнул. Офицеры молча один за другим вставали перед ним, как будто он собирался пробить пенальти по воротам. Методика Тиро — пассивное сопротивление. Когда поднять руку не можешь, но пропустить не имеешь права. И что делать с такими? Биться о них, как волна о скалы?

— Я иду к мужу, — сообщил Лекс вслух, не обращаясь ни к кому конкретно, — Сканд отправился к отцу, а я задержался дома, пока прихорашивался, и никто не смеет встать между мной и мужем.

— Разрешите сдать оружие и сопровождать господина, — охранник Лекса протягивал свой меч рукояткой вперед.

— Нет, — центурион кусал губу в раздумьях, — количество мужчин строго ограниченно. Мы не можем пустить посторонних, только не сегодня.

— Я иду к мужу, — Лекс сделал шаг вперед, — не становитесь на моем пути! — Лекс сделал жест свободной рукой, будто раздвигал штору. — Сканд будет недоволен, если я простыну на таком ветру. С дороги!

— Сегодня младших не должно быть во дворце, — центурион и не думал шевелиться, — это опасно!

— Не волнуйтесь о моей безопасности, — Лекс похлопал центуриона по доспехам на груди, — мои девочки не отойдут от меня ни на шаг.

Лекс оглянулся. За его спиной нубийки передернули плечами, как собаки, отряхивающиеся от воды, и оскалились, как два добермана перед атакой. На удивление, за спинами нубиек стояло только два монаха, Лекс мог поклясться, что сопровождало его намного большее количество белых теней. Но тут двери за спинами центурионов дрогнули и, ударив офицеров по спинам, стали тяжело раскрываться. Воины попытались упереться, но створки открывались, хоть с трудом, но неумолимо, как рок.

— С дороги! — повторил Лекс и нажал рукой на доспех старшего из стражи, — не удерживай меня на улице, а то Сканд из ваших спин нарежет кожи мне на плащ. А зачем мне плащ, когда сезон уже закончен? Мой поступок — моя ответственность! Ты пытался меня задержать, но с избранным не спорят…

Лекс ухмыльнулся, когда лица центурионов дрогнули и они, наконец, отступили. В проеме открытых дворцовых дверей стояли монахи. В одну линию, скрыв головы капюшонами и спрятав руки в рукавах. Но стоило Лексу подойти ближе, как линия разделилась, и вот уже Лекс оказался внутри колонны из белых силуэтов. Бессловесных и одинаковых, как отражения в зеркале. Зи и Зу громко хмыкнули и пошли следом за Лексом.

Во дворце горели светильники и факелы, было достаточно светло и неожиданно тепло. Только ветер с улицы трепал огонь светильников. Лекс развернулся ровно в тот момент, когда монахи закрывали вход во дворец, оставляя на улице растерянную стражу. Лексу даже показалось, что тот центурион, с которым он разговаривал, почти решился идти следом за ним, нарушив приказ императора. Но монахи закрыли дверь перед его носом, и они остались практически наедине.

— Я думал, вас во дворце не будет, — хмыкнул Лекс.

— Нас и не было, и быть не должно, — раздался старческий голос из-под капюшона, — но и тебя оставить одного мы не можем. Кирель нам дал твердые указания на этот счет.

— Какие? — Лекс попытался определить, кто именно говорит.

— Защищать тебя, от любой опасности, любой ценой…

Все капюшоны одновременно кивнули, как один человек. Лекс даже прикусил себе язык, пытаясь определить, уж не поймал ли он наведённый глюк. Как от наркоты, а то вот так разговариваешь с умными людьми, а потом оказывается, что сидишь в кабинке туалета и разговариваешь с рулоном туалетной бумаги. Хотя ты мог бы поклясться, что она тебе только что цитировала что-то из Ницше.

— Снимите капюшоны, я хочу увидеть людей, которые меня защищают, — Лекс остановился и сложил руки на груди. — Я с места не двинусь, пока не увижу ваши лица.

— Мы будем совсем не против дождаться в этом коридоре приезда Киреля, — явственно хихикнул собеседник, — ладно, но только на минуту, чтобы ты перестал паниковать и успокоился.

Монахи один за другим сдергивали с себя капюшоны, и Лекс удивленно их рассматривал. Он, конечно, видел как-то молодого монашка, да и родная четверка все время мелькала перед глазами, но сейчас перед ним стояли мужчины хорошо среднего возраста. На первый взгляд, лет по сорок-пятьдесят, а тот, кто хихикал, так вообще был откровенный старик.

Худощавый и седой, как лунь, но с ясными смешливыми глазами. Лекс почему-то ожидал, что взрослые монахи будут выглядеть повнушительней, с какими-нибудь татушками на лице и мощной челюстью, как у бойцов. Но эти люди выглядели обыденно. Встреть он их на улице без рясы, и в жизни не подумал бы, что они «бойцы невидимого фронта». Они выглядели, как крестьяне или ремесленники средней руки. Таких на улице было полно, и они были совершенно неприметны в толпе горожан. Старик, по всей видимости, увидел растерянный и разочарованный взгляд Лекса, и со вздохом нацепил капюшон обратно.

— Я думал, вы будете помоложе… — Лекс не знал, как скрыть свое разочарование.

— Молодые все остались на улице, им действительно лучше сегодня здесь не появляться, — монах кивнул головой, — теперь успокоился?

— А почему? — насторожился рыжик и прислушался, — и почему так тихо? Где все? Что вообще здесь происходит?

— Ты все равно уже здесь оказался, вот и выяснишь сам, — старик, похоже, опять веселился.

— А почему не сказать? Что, так тяжело объяснить? — Лекс отправился вперед.

— Не хочу, — старик явственно хихикнул, — зачем тебе говорить, что именно ты сейчас ДОЛЖЕН увидеть? Мне интереснее, как ты это сам увидишь и как поймешь… ты похож на молодого Киреля, он тоже всегда замечал необычные вещи и принимал нестандартные решения.

— Ты давно знаешь Киреля? — Лекс опять остановился.

— Когда-то я был его наставником, потом был его тенью. Теперь я хожу за тобой…

— …как тебя звать? — Лекс растерялся.

— Меня не надо звать, я всегда рядом, — старик усмехнулся, — или ты про имя? Нет у нас имен… а прозвали меня Пятым…

Все монахи хмыкнули, как будто услышали старую шутку. Лекс потребовал объяснения, и монах растерянно вздохнул, как будто ребенок попросил объяснить «взрослый» анекдот. Но потом решил пояснить:

— Ну, у нас принято в патруль ходить по четверо, или на задания, двое работают, двое страхуют, ну а я — пятый… понял?

— …нет… — сознался Лекс после раздумий, — ну, да ладно… так что здесь такого, что молодым нельзя, а старым можно?