Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 310

Тиро начал стучать в закрытые ворота лавки, а Сканд бросил поводья ящеров на руки монахов с приказом дожидаться их на улице. Купец открыл ворота, держа дубину в руках, он не ожидал покупателей и выглядел взволнованным. Но, узнав Тиро, успокоился и пригласил всех внутрь, прислав слугу, чтобы помог завести ящеров во внутренний дворик, где ветра почти не было. Он начал суетиться и звать подмастерьев и служанок, чтобы те принесли стулья и угощение важным гостям, но Лекс остановил всех и сказал, что они торопятся.

Торговец сразу заметался и пригласил внутрь лавки. Лекс отвязал Ламиля и передал на руки Сканду с пожеланием, чтобы они пока походили по двору, а сам зарылся в залежи торговца. Насколько он помнил, у того должно было находится много интересных порошков. Пока хозяин хвастался новинками и называл цену на свои запасы, Лекс нюхал, щупал, а иногда лизал всевозможные порошки, пытаясь определить или угадать, что чем является. На удивление, селитры было очень мало. С тех пор, как Тиро выбрал все у торговцев, в порт нового не завезли, но торговец пообещал, что как только корабли спустят на воду, ближайшие торговцы привезут заказанные товары.

Здесь, как в лавке старинного алхимика, было много разного, но порой некоторые вещи применялись достаточно странно, а порой и опасно. Камедь применяли при запорах, серу при кишечных коликах, а вот ядовитую киноварь смешивали с жиром и мазали, как помаду. Это считалось очень красиво и предполагалось, что это добавляет здоровья и сексуального влечения. Даже легкий озноб и мурашки на коже, как симптом отравления ртутной киноварью, считали доказательством сексуальности. Ведь когда влюблен, то у тебя и мурашки на коже появляются, и знобит, как от легкой лихорадки. Лекс попытался донести, что киноварь ядовита, но торговец только отмахнулся, ее хорошо покупали проститутки, она не только украшала, но и не давала забеременеть… Рыжик вздохнул и замолчал, в конце концов, это дело каждого, травиться или нет. У него в старом мире на сигаретных пачках тоже писали — отрава! И что? Все дымили, как паровозы…

— Ты скоро? — Сканд занес на руках Ламиля и отряхнул ему волосы.

— Да, — Лекс начал перечислять, что он берет и сколько.

От киновари пришлось отказаться, хотя до этого Лекс собирался брать ее, как краситель. В доме полно детей, не дай боги, отравятся, переживай потом, что недосмотрел… Торговец взялся за абак* (аналог счет), а Лекс быстро поднял уголек и считал на беленой стене. Хорошо, что он был из поколения детей, выросших без калькуляторов, и легко умножал в уме двухзначные цифры. Они быстро сошлись на одной сумме, потом Лекс поторговался для приличия, но вместо скидки ему подарили раба. Худенького ребенка, не поймешь, мальчика или девочку, на взгляд лет этак пяти. Ребенок был смуглый, по всей видимости, кто-то из родителей был нубийцем. Торговец сказал, что ему ребенок достался как бонус при последней закупке товара, когда моряки перед сезоном штормов облегчали свои суда и заодно избавлялись от лишних ртов.

Сканд только вздохнул, когда увидел, как у мужа жалостливо подломились брови. Опять домой потащит… Он поторопил торговца и его помощников, которые быстро все укладывали в кожаные мешки. Торговец просил вернуть ему мешки позже, а Лекс пожал плечами, он еще не понимал, зачем это делалось… Но стоило выйти во двор, все сразу стало понятно. Небо было затянуто тяжелыми тучами и с неба явственно моросило. Помощники купца стали складывать непромокаемые мешки в корзины, притороченные к ящерам. Сканд помог подвязать Ламиля впереди, а после этого Тиро накрыл Лекса и ребенка новеньким кожаным плащом наподобие пончо. У Лекса от этого появился впереди горб, а Ламиль недовольно завозился, он теперь ничего не видел.

Тиро вместе со Скандом подсадили Лекса в седло и, убедившись, что Ламиль устроен как следует, взлетели в седла своих ящеров. Тиро подхватил новенького ребенка и посадил впереди себя, а торговец едва успел засунуть в последний мешок купчую на нового раба. Сканд кивнул головой, и ворота у лавки открыли, выпуская на улицу последних в этом году покупателей. Тиро в этот раз повел отряд в обход основных улиц. Они двигались по узким улочкам, огибая город по широкой дуге. В какой-то момент мелькнул даже причал. Лекс вытянул шею, но увидел только привязанные бока купеческих кораблей и пенные брызги прибоя.

Они доскакали до старого императорского дворца. Улицы уже практически вымерли, только редкие прохожие торопились по своим делам, держась за натянутые канаты и веревки. После дворца ящеры еще пару раз свернули по пустынным улицам и оказались у подъёма к сторожевым башням. Лекс затормозил свою самочку, очень хотелось посмотреть на город со смотровой площадки, но ветер рвал кожаный плащ, а у живота возился и кряхтел недовольный Ламиль. Лекс, чтобы оправдать задержку, залез в мешок с припасами и, достав лепешку, отломил кусок, потом засунул его под пончо. Ламиль перехватил лепешку, как игрушку, и занялся привычным для него делом.

Сканд недовольно рыкнул на мужа, но узнав, что ребенок проголодался, сразу примолк. Лекс и сам понимал, что надо поторопиться, погода портилась просто на глазах. Мелкая морось перешла в дождь, а порывистый ветер выдувал из тела остатки тепла. Лекс поправил капюшон и только сейчас заметил, что плащ есть только у него. Монахи нахохлились в своих рясах, а Сканд и Тиро делали вид, что настоящим самцам никакой дождь не помеха. Лекс хлестнул недовольную самочку, и ящеры начали подъем по глинистой дороге, которая уже начинала скользить под их лапами.

Неуверенный бег самочки заставлял напрягаться, и теперь Лекс ругал себя, что взял в дорогу ребенка. Если самочка упадет, подскользнувшись на глине, малыш может покалечиться, а Кирель не тот человек, кто простит подобное. Да и малыша было намного жальче, чем себя или Сканда. И, в конце концов, они сильные, а Ламиль такой маленький. Хорошо, что сам малыш ничего не знал о возможной опасности и, нажевавшись лепешки, умостился спать под мерный бег ящера.

Ветер то налетал, то успокаивался. Дождь так же то начинался сильнее, то затихал, а потом ящеры добежали до совершенно сухой дороги. Тучи все так же клубились над головой, но дорога еще не намокла, и Сканд прибавил скорости. Ветер начал дуть в спины, казалось, сами боги торопят их быстрее оказаться дома. Ламиль уснул, пригревшись, а потом вдруг завозился, и Лекс почувствовал, как ему на бедра потекло что-то теплое. Привет от малыша! Ну да, памперсов в этом мире еще не было! Так что рыжик испытал все радости отцовства на собственной шкуре! И все было ничего, пока мокрая одежда не начала натирать о седло самые нежные и оберегаемые части филея…

Хорошо, что вскоре из-за деревьев показались городские башни, а потом и стены. На улицах столицы, по сравнению со старым городом, было весьма многолюдно. Тиро сказал, что завернет на рынок, и отстал от общей колонны. Монахи придвинулись ближе, и вскоре Лекс увидел родные ворота. Он теперь безошибочно отличал свой дом от множества других. И как только он в первое время боялся перепутать однотипные ворота с чужими?

Сканд стукнул кулаком по воротам и Шу радостно взревел, предчувствуя теплое стойло и еду. Когда ворота открылись, то сразу стало видно, что работы по подготовке к началу сезона идут полным ходом. Во дворе горело несколько костров, на которых запекались туши мясных ящеров, совсем как на свадьбе Милки и Зюзи. Только вместо гостей бегали сосредоточенные мальчишки. Сканд отвязал корзины, привязанные к Шу, и сказал, что должен проверить, как дела в казарме. После этого он вывел недовольного Шу на улицу и затерялся в толпе.

Рарх помог спешиться Лексу, а увидев мокрую спереди в районе паха тунику с характерным запахом мочи, удивленно поднял брови.

— Это не я! — возмутился рыжик, — это подарок от Звезды.

Рарх помог осторожно поднять кожаный плащ и увидел спящее милашество. Ламиль так удобно умостился в обвязке, что Лекс решил не будить его, и дать поспать малышу. Из загона послышался отчаянный писк и свист. Лекс заглянул в загон, там, среди мясных ящеров метался Аши. Малыш переживал, что его так и оставят с ящерами. Лекс приоткрыл створку в загоне и оттуда стремительно вылетел детеныш. Он бросился под ноги любимому человеку и стал как кот обтираться и при этом урчать от восторга. Лекс не выдержал и присел возле неугомонного ящера. Погладил его лобастую голову и туго набитое пузико. Аши сразу преданно уставился на хозяина и стал облизываться, как будто специально ждал Лекса, чтобы тот его покормил.