Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 245

— Поскольку я наследник, то и портреты предков хранятся в моем доме, — Пушан подошел бесшумно и смотрел на эту экспозицию с гордостью.

— Я не вижу портрета Киреля, — Лекс еще раз осмотрел маски.

— Здесь только старшие, — с гордостью сообщил Пушан, — это посмертные маски, когда-нибудь и мое лицо будет украшать стену этого дома. И потом, Шарп еще жив, а это его отец, мой дед. Все говорили, что они похожи. Вон та пара, на самом верху — это основатели рода.

Лекс прикинул величину этого генеалогического древа. На стене было более двадцати масок. Это значило, двадцать поколений правителей, он уважительно свистнул. М-да, в прежней жизни он не помнил таких долгих правящих династий. В том же Риме и Греции, да и в Турции, власть переходила из одного рода в другой, и никто не мог похвастаться таким прямым родословным древом.

— Так маски с младших не делают? — Лекс постарался отойти от Пушана, уж больно он выглядел довольным.

— Нет. Но некоторые своих младших мумифицировали в меду, — Пушан обласкал взглядом рыжика. — У моего прапрадеда был красивый младший, он его приревновал и убил, а потом раскаялся и сохранил в меду. Потому что не смог с ним расстаться. А еще прадед сохранил своего второго младшего, которого он залюбил до смерти, и хотел, чтобы его похоронили вместе с ним, но деду самому понравилось, как тот выглядит, и прадеда похоронили рядом с первым младшим. Деду очень нравилось смотреть, как выглядят красивые мальчики в меду, и он как напророчил себе. Потому что его любимого младшего убила наложница после второй кладки, и он поставил его саркофаг рядом с теми. Может, поэтому Кирель и вырезал всех наложниц у Шарпа? Чтобы ему некому было мстить? — Пушан подошел ближе и провел пальцем ото лба до губ рыжика, — ты тоже красиво бы смотрелся среди меда…

Лекс отпрянул от Пушана, но тот, похоже, развеселился от такой реакции.

— Мой супруг Гаури, — усмехнулся Пушан и поцеловал блондина, который поднырнул ему под руку, — если кто и займет место в саркофаге среди предков, так это он.

Гаури довольно прижался к Пушану и ревниво сверкнул глазками на Лекса, но тот только отошел подальше. Нафиг такое надо… Но его почти сразу обняли горячие руки. Лекс только сейчас понял, что дрожит, как от холода. Сканд обнял его крепче и задышал в волосы, пытаясь согреть.

— Мне передали из дворца, что оболочка яйца стала уже тонкой и ребенок появится со дня на день, — Пушан постарался сделать вид, что ничего не произошло, — мы послали сообщение Чаречаши, но гонец застал его уже в пути. Поэтому мы ожидаем его прибытия через пару дней, — Пушан довольно улыбнулся, — скучаешь по брату?

— Даже не знаю, — честно сознался Лекс, — если бы я его помнил, то, скорее всего, скучал бы. А так, единственное, что я помню, так это, как он приезжал выкупить меня в самом начале. А как я его называл дома? Чача?

— Нет, — Сканд глухо рассмеялся, — Чача его называют за глаза, это значит "злой". В глаза его все зовут только полным именем, а ты, насколько, я слышал, звал его «братик Чани», и так его мог называть только ты. Для всех остальных это был бы смертный приговор.

— Я с братом дружил? — Лекс поднял голову и посмотрел на Сканда, тот только кивнул.

— Даже слишком порой, — Пушан зло ухмыльнулся, — говорили, что ты спал и с братом и с Лейшаном. Эти двое вообще ведут себя странно, они слишком близки, даже не как братья, а как любовники. И к Лейшану ты питал очень нежные чувства, и даже вторую линьку провел, как говорят, с ним.

— Врут, — Лекс пожал плечами. Он помнил, что первое, что он сам проверил, когда пытался определить свое место в этом мире, это собственный зад. И он был явно невинен. — У меня никого не было до тебя. И ты это знаешь лучше других, или ты забыл, как порвал меня до крови в первый раз?

Пушан раздул ноздри, но промолчал. Сканд недовольно рыкнул и утащил рыжика подальше от брата.

— Никто больше к тебе не прикоснется, — Сканд усадил мужа к себе на колени и зло посмотрел по сторонам.

— Обещаешь? — Лекс прижался к мужу и задышал ему в шею, — если бы я мог, я уехал бы куда-нибудь в глушь и вернулся, когда все разъедутся. Не хочу никого видеть, и вспоминать не хочу. Но только это невозможно, — Лекс вздохнул, — брат посчитает, что меня прячут, и неизвестно, чем тогда все закончится. Поэтому буду стоять с высоко поднятой головой и делать вид, что я никогда не был презренным рабом.

На самом деле, Лекс не комплексовал по поводу того, что случилось. Что касается изнасилования, то он тогда не воспринимал эту жизнь, как реальность, и особо не заморачивался. Было и было. Если бы его сейчас принудили к сексу, то так просто он бы обидчикам не спустил… И вообще, прожив достаточно долгую жизнь в прежнем мире, он научился «переворачивать страницы жизни». Что толку изводить себя прошедшими делами и событиями, копить обиды и сомнения? В жизни может разное случится, но как говаривал отец: «когда идешь — смотри вперед. А когда идешь через ад, не останавливайся. Бери с собой знания и оставляй позади груз переживаний и проблем, тебе не нужен на этом пути лишний багаж. Перелистни страницу и иди вперед, и не позволяй прошлому портить твое настоящее».

— Ты мой муж, — Сканд отодвинул Лекса от себя и требовательно посмотрел ему в глаза, — никто не посмеет говорить о тебе плохо, потому что тогда они будут иметь дело со мной! Ты — моя семья. Твоя честь — моя честь, и любое злое слово, сказанное в твой адрес, является злым словом и против меня. А я злобы в свой адрес не прощаю. — Сканд усмехнулся, — и потом, все горожане тебя обожают, ты сберег жизни их сыновьям и мужьям, а женщины благодарят Мать-Ящерицу, что она прислала в город защитника невинных детей. И военные тоже смотрят на тебя с восторгом. Ты дважды был с армией — и дважды победа была на нашей стороне. Да если в твою сторону кто-то посмеет фыркнуть, то горожане того негодяя камнями забьют, а женщины порвут на кусочки, как стая фурий. А остатки военные скормят своим ящерам. Так что от любого твоего недоброжелателя останется только кучка говна в стойлах ящеров.

— Ты меня успокоил, — Лекс постарался мило улыбнуться, — как ты думаешь, нас покормят, или кроме разговоров в этом доме мы больше ничего не получим?

Гаури всплеснул руками и защелкал пальцами. Слуги были уже привычны к таким командам и стали быстро накрывать общий стол, сдвигая к нему несколько лежанок. Следом прибежали полуодетые мальчики, по всей видимости, наложники из гарема. Они стали играть на музыкальных инструментах и при этом строить глазки Гаури. Лекс не увидел среди них знакомых лиц. Хотя, если разобраться, то он помнил только Зюзю, из-за сломанной ноги, и Шушу, из-за козней. Но сейчас Зюзя герой в старом городе, а Шуша похоронен незнамо где…

Лекс улегся на лежанку рядом со Скандом, напротив улеглись Пушан с младшим. Служанки подносили вино, а Лекс пил фруктовый отвар, который принесли специально для него. На столе было много разных блюд, но на удивление, вся еда была хорошо прожарена и ничего не шевелилось. Когда рыжик на это обратил внимание, Пушан сразу рассказал, что их ждали в гости, поэтому приготовили все, как любит младший брата. Слуги Гаури специально ходили в дом Сканда и разговаривали с Тарой, чтобы выяснить, что любит Лекс.

Лекс даже на мгновенье испугался, не отравят ли его от большой братской любви, а потом махнул рукой, Пушану сейчас крайне невыгодно потерять его со всеми его «божественными» знаниями. Да и Кирель не простит такую потерю. Он велел налить фруктового отвара и Сканду, мотивируя тем, что не хочет, чтобы он напился, и когда Гаури спокойно к этому отнесся, он вообще выбросил все сомнения из головы и наслаждался музыкой и приятными разговорами братьев. Сам он предпочитал помалкивать, а Гаури молчал из-за потерянного язычка. Разговор крутился вокруг ветеранов. Раньше в каждом доме аристократов были воины на излечении, но потерь среди войска нет, и поэтому в охрану приходится нанимать ветеранов и платить им за это деньги.

Трапезничать, лежа на животе, было достаточно непривычно и требовало определенной сноровки, но Лекс успешно с этим справился. Вскоре он отвалился от стола, как сытая пиявка, и, прихватив гроздь винограда, улегся с максимальным комфортом. Вскоре и Сканд перекатился к нему под бок и положил голову ему на живот. Лекс кормил мужа виноградом и слушал сплетни из соседних городов-государств. Теланири объявил войну Озерному народу и требует, чтобы они вернули Шустрик в прежнее русло. Только армия у незадачливого правителя уменьшилась, осталась едва ли треть от прежнего. Кто-то из воинов был убит, когда обстреливал армию Сканда по пути домой, а кто-то бросил службу и дезертировал вместе с семьей.