Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 227

Лекс решил довериться Гималайскому, и поэтому остаток вутца вернул на край горна, чтобы он был горячим, но не раскалялся лишний раз, чтобы не потерять структуру. Объяснив Броззи, что они будут делать сразу и кинжал и меч, Лекс велел вначале взять самую большую кувалду, чтобы начать формировать заготовку. Он подставлял заготовку, а Броззи молотил кувалдой с размеренностью парового молота. Пока ковалась одна заготовка, вторая нагревалась. Стоило первой заготовке остыть, как ее возвращали в горн, а сами брались за вторую… и так по кругу. Работа была неожиданно тяжелая и требовала много внимания и определенной сноровки.

От горна несло жаром, от горящего каменного угля тяжело пахло, от металла на наковальне сыпались искры и поднимался специфический запашок — угарно-металлический. От всех этих запахов, жара, а главное, от тяжелой работы у Лекса в какой-то момент помутилось в голове и ослабли ноги. Его едва успели подхватить, чтобы он не упал вслед за щипцами на пол. Перед глазами все плыло, как с перепоя. Рыжика посадили в тенечке и без предупреждения облили водой из ведра, и только потом дали напиться. Во дворе оказалось много народу.

Оказывается, Пин и Мэл вернулись утром, но не подходили ближе, потому что Тиро велел никому близко не подходить к мастеру и ученику. А еще, неожиданно во дворе оказался старший мастер из гильдии кузнецов. Он услышал, что избранный начал выплавку волшебного металла и не смог остаться в стороне. И хотя Тиро не подпустил его близко, даже так, чтобы слов было не разобрать, но именно он сейчас приводил в сознание Лекса и мягко выговаривал.

— Мы своих подмастерий не просто так к горнам сразу не подпускаем. Вначале они должны подрасти и сил набраться, а потом привыкнуть к запахам и жару. А вот так, без подготовки сунуться к горну, так и в огонь упасть недолго, или покалечиться. И силенок надо набраться. Вот так щипцами заготовку таскать только со стороны просто кажется. А промахнуться и покалечить молотобойца, это проще простого. Чудо, что ты столько продержался, это, наверное, сила саламандры тебе позволила так долго возле горна стоять.

Лекс пил воду и думал, что это его ослиное упрямство не позволило ему свалиться раньше. Но сейчас руки и ноги дрожали, как после болезни. Сил хватало только клипать глазами и слабо соображать… что же делать дальше-то? Обидно, если все обломится просто потому, что силенок вытянуть все до конца не хватило. Но решение нашлось само. Лекс увидел, что на наковальне лежит забытая заготовка, и неожиданно сам для себя рявкнул:

— Заготовку верни в горн! Нельзя, чтобы металл остывал раньше времени!

Все люди вздрогнули от неожиданности, услышав командный рык от полуживого рыжика. Тиро перестал хмуриться и довольно улыбнулся, пока рыжик командует, значит, все в порядке. А вот Мэл и Пин бросились к наковальне и чуть руками не схватили остывающую железку. Хорошо, что Броззи сам подхватил ее щипцами и вернул на положенное место. Мастер-кузнец от неожиданности моргнул пару раз. Он не ожидал от младшего командного рыка, но развеселился от такого контраста и обменялся с Тиро понимающими кивками. Похоже, эти двое хорошо знали друг друга.

— Позволь мне помочь тебе, избранный, — мастер склонил голову к плечу, ожидая решения рыжика.

— Хорошо… — Лекс укусил себя за ноготь, подпускать постороннего к булату раньше времени не хотелось, тем более, что у него уже появился план, как использовать этот секрет в будущем. — Но только помощь в ковке оружия, под моим контролем и по моим правилам.

— Как скажешь, — старый мастер ухмыльнулся, давно он не выступал в роли подмастерья. Но без вопросов принял фартук, который Лекс снял с себя.

Мастер подошел к горну и привычно пошевелил заготовки, которые дожидались в горне. Достал заготовку ножа и стукнул по наковальне. Заготовка отозвалась звонко, как серебро, этот звон и легкость отличали булат, как высокоуглеродистую сталь, от остальных стальных сплавов. Гималайский тогда едва научный труд не написал о кристаллической и слоистой структуре булата. Он тогда выдвинул оригинальную идею, совершенно революционную для металлургии того времени. Позже Александр, будучи студентом, рассказал ее старичку-преподавателю и тем самым вызвал у него интерес к своей особе. Был соблазн выдать эту идею за свою, но не хотелось прослыть лжецом, и поэтому он дал адрес и фамилию Гималайского, чем заработал себе уважение старого профессора.

— Я думал мне показалось… — кузнец с удивлением рассматривал горячую заготовку, он, как мастер, сразу видел различие между этим образцом и привычным ему железом, — интересно будет попробовать… — мастер стукнул по образцу молотком и опять принялся рассматривать. Лекс сразу подобрался и ревниво засопел рядом. Мастер понял его ревность и легко улыбнулся своим мыслям. — Меня зовут мастер Орис. Но ты можешь называть меня просто Орис. — Он кивнул замершему Броззи и прикрикнул на Крина, — а ну, добавь-ка нам жару!

— Нет! — вскинулся Лекс, — качай, как и прежде. Орис, не забывай, это мои правила и мой металл, все будет так, как я скажу.

— Хорошо, мастер, как скажешь, — фыркнул с усмешкой Орис и взялся за заготовку.

Орис был крупным и сильным. Щипцы в его руках смотрелись самой привычной в мире вещью. Лекс мог удерживать заготовку, с трудом сводя пальцы на щипцах, а в руках Ориса они смотрелись, как у иных людей вилка. Орис подхватил небольшой молот и достал длинную заготовку. Заготовки были уже несколько сформованы, и мастер велел Броззи достать маленькую заготовку и сменить молот на молоток. Пришло время придавать заготовке внешний вид клинка.

Орис поступил с Броззи, как со своими подмастерьями, когда свои действия надо пояснять для общего понимания. Броззи бросил на Лекса виноватый взгляд и с удовольствием встал рядом с мастером у наковальни. Орис ковал меч и одновременно корректировал работу Броззи. Лекс постоял рядом, прислушиваясь к практическим советам. Что-то он помнил, о чем-то уже позабыл, и сейчас с удовольствием наблюдал, как в умелых руках меч обретает форму.

Он стоял бы так и дальше, но его окликнул Тиро. Из храма пришел монах и хотел встретиться с избранным. В тени дерева стоял высокий сутулый монах. Лекс дал бы зуб, что это Кирель, и поэтому поспешил к монаху. По дороге поймал Мэла и Пина и велел подменить Крина на мехах. Заодно велел качать меха на счет десять и ни в коем случае не поднимать температуру в горне, что бы другой мастер ни скомандовал. Ученики с довольной улыбкой кивнули и пошли сменить собрата.

Лекс коротко поклонился монаху и жестом предложил следовать за ним. Они зашли во внутренний дворик, Лекс подвел монаха к скамейке в самом центре, и когда монах сел на нее, уселся на песок у его ног.

— Здравствуй, Кирель. Я скучал по нашим разговорам и рад, что ты пришел. Я не хочу, чтобы нас подслушали, и поэтому мы будем говорить на виду у всех.

Из длинных рукавов появились ухоженные руки, а под капюшоном мелькнула знакомая лукавая улыбка. Кирель расправил плечи и погладил Лекса по волосам, как ребенка.

— Ты сказал, что тебе надо родительское наставление, — мягкий голос, как шелковая лента струился по телу, — мой мальчик хотел посоветоваться, и я не мог прислать другого. Что тебя беспокоит, дитя?

— Сканд вчера рассказал, что Чаречаши недоволен моим браком и хочет забрать меня с собой, и поэтому везет жрецов Саламандры, чтобы они объявили его желание, как волю богов.

— Это звучит почти как богохульство, — засмеялся Кирель, — ты не веришь в волю богов, или не веришь, что жрецы говорят от их имени?

— Я не верю людям, — Лекс прижался к коленям Киреля и заглянул под темень капюшона, — я не хочу уезжать из этого города. Для начала, я дал тебе слово, что не покину его, когда забирал своих учеников из ордена, но самое главное, я здесь счастлив. Моя семья теперь здесь, и я не хочу перемен.

— Ты просто боишься, что Чаречаши поймет, что ты не его младший братик, и попытается тебя убить. Не бойся, он не понял этого, когда ты был рабом, он тогда решил, что ты слишком напуган и травмирован. Твои шрамы на спине впечатлили его настолько, что он сильно к тебе не присматривался. Он был рад, что ты жив и сохранил волшебные волосы, но в этот раз он заметит разницу, — Кирель провел пальцами по лицу рыжика и закрыл ему открытый рот.