Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 100

А еще он был почти голым. Только кожаные ленточки на бицепсах и запястьях, и кожаные штаны, которые состояли по большей части из ремешков, открывая для просмотра крепкие бедра мускулистых ног. Когда моряк подошел ближе, то Лекс испытал настоящий шок. На коже незнакомца явственно просматривалась чешуя! Такая серебристая, похожая на тонкую кольчугу, но только это была не одежда, а явная кожа моряка. Чешуя, как волосы у земных мужчин, была на груди и на предплечьях, а когда он подошел ближе, то Лекс увидел, как она явственно засеребрилась и на ногах! Все-таки, люди здесь произошли от ящеров, и глядя на этого моряка, Лекс отчетливо это понял.

Моряк бросил короткий взгляд на качели и рыжика, восседающего на подушках, и нырнул в таверну. Лекс спустил ноги и взялся руками за канаты, ожидая, когда моряк появится обратно. Он не заставил себя долго ждать. Вскоре дверь открылась и в проеме показались хозяин таверны и моряк. Хозяин низко кланялся и показывал рукой на Лекса. Моряк оценивающе прищурился и решительно отправился к рыжику. Ему навстречу сразу шагнули воины Тургула. Сам центурион встал рядом с рыжиком, чтобы успеть перехватить брошенный нож или дротик. Моряк остановился и недовольно передернул плечами. Он явно хотел поговорить, но ближе его все равно не подпустили бы. Поэтому он набрал воздуха и начал издалека.

— Приветствую вас, уважаемый Лекс, — моряк коротко поклонился, при этом не роняя собственного достоинства. Лекс с интересом рассматривал его заостренные уши, совсем как в книжках про эльфов. Моряк тряхнул ухом, как кот, будто стряхивая с него лишнее внимание. — Меня зовут Ширахх, я капитан брига «Дор», мне сказали, что я должен говорить с вами по поводу моего груза.

— Какого груза? — удивился Лекс, — не помню, чтобы я что-то заказывал привезти, или вы хотите мне предложить что-нибудь интересное?

— Нет, — моряк поджал губы и тряхнул белоснежным хвостом, собранным на макушке, — я говорю о грузе, который я оставил на хранение трактирщику. Я собирался забрать его на обратном пути и уже оплатил. Трактирщик сказал, — моряк явственно скрипнул зубами, — что вы изволили забрать мой груз и использовать на собственные нужды. Поскольку я не являюсь жителем этого города и не имею отношения к данному конфликту, то хотел бы возмещения собственных потерь.

— Ты хочешь, чтобы я заплатил тебе за то, что стояло под навесом? — поразился Лекс и, качнув сидение, подобрал ноги, — какая интересная мысль! И как ты себе это представляешь?

— Вы можете оплатить его по рыночной цене на текущий день. И в связи с тем, что в этом году смолы и дегтя из этого города больше не поступит, то и его рыночная цена подрастет. Или отдайте мне такое же количество из тех складов, что еще сохранились.

Если бы Ширах не начал торговаться, или хотя бы выглядел менее высокомерно, как будто делал одолжение тем, что разговаривал с ним, то Лекс, возможно, и отдал бы ему смолы и дегтя из складов. Но почему-то соглашаться с ним совершенно не хотелось. Лекс откинулся на подушки и сделал вид, что задумался, а потом выдал:

— Нет, я не могу отдать вам чужую смолу и деготь. Пока была война, я мог распоряжаться имуществом противника, чтобы одержать победу, но теперь между нашими городами подписан мир, и это значит, что я не вправе брать чужое. Можете обсудить свои претензии с королем Теланири. В конце концов, вся ваша смола и деготь попали к нему во дворец. Я думаю, он с интересом обсудит ее стоимость и ваши потери. Или поговорите с главнокомандующим Скандом. Интересно, он вам просто отрубит пустую голову, или вначале приколотит вас, уважаемый, к мачте вашего брига, и только потом обезглавит… А вот со мной разговаривать на эту тему не имеет никакого смысла. Мне эта тема совсем не интересна. Лично я отправляюсь ужинать. Тургул, составишь мне компанию?

Лекс спрыгнул с качелей и двинулся вперед, заставляя моряка попятиться назад и в сторону. Капитан Ширахх скрипнул зубами и почтительно отступил. Рыжик прошел мимо него, вздернув нос, как мимо пустого места, и отправился в таверну, в которой уже разжигали приветливые огоньки светильников. Лекс устроился на «своем» месте, усадив напротив Тургула. Центурион рассказывал, как ходил на дежурство со своей центурией в город, что видел и что ему понравилось.

Рыжик расспрашивал о второй реке, ему было интересно, насколько вторая река похожа на эту. На удивление оказалось, что вторая река шире и намного спокойнее этой, на которой стоит корчма. Если первая река была с горных источников, быстрая и прозрачная, то вторая река была желтоватой и медленной, она текла из глубины материка и связывала между собой не один город и поселение. Просто, это было единственное место, где две реки оказывались так близко друг к другу. Раньше здесь был «перелаз», когда суда перетаскивали с одной реки на другую, и здесь поселились люди, которые помогали морякам в этом тяжелом деле. А потом поселение разрослось и стало городом, в котором правит король Теланири.

На Тургула, который кушал за одним столом с Лексом, косились, но помалкивали. А Лекс предпочитал не замечать взгляды «бульдогов», ему и без слов было понятно, что любой из них хотел бы оказаться на месте центуриона, но после вчерашней демонстрации Сканда они опасались даже принюхиваться к рыжику. Лекс сделал себе зарубочку в памяти, не забыть сказать за это здоровяку спасибо. Поболтав в свое удовольствие, Лекс похлопал Тургула по плечу и под конвоем монахов отправился спать.

И вот третий день Лекс скучал на качелях и не знал, чем заняться. Было не то, чтобы тошно, было просто никак, все вокруг чем-то заняты, а ему хоть вой от скуки. Лекс уже собрался отпроситься у Сканда, чтобы он отпустил его домой, но тот с утра умчался в город, и рыжик решил во что бы то ни стало дождаться его возвращения. А пока только и оставалось раскачиваться на качелях и жадно смотреть на чужие хлопоты.

— И все же, давай, я свожу тебя в город, — Тургул опять вздыхал, наблюдая как морщится рыжик, — ну чего сидеть на одном месте, как будто тебя наказали?

— Я сам себя наказал, — Лекс с интересом проводил взглядом молодого воина, которых здесь использовали, как курьеров, — я не хочу видеть сожженный город, чтобы мне потом кошмарные сны не снились. — Лекс повел по воздуху рукой и начал говорить с придыханием, — представь — обугленные остовы домов, голодные женщины, чумазые дети, которые тянут ко мне свои ручки и вопрошают: за что ты лишил нас крова?

— Ой, брось! — Тургул рассмеялся, — они отстроят новый город раньше, чем мы доберемся до дома. У них леса вон, смотри, без счета и мастеров полный город. Вот увидишь, новый город будет лучше старого! И голодать они не будут, ну, по крайнем мере, пока войска Сканда здесь, он уже наладил раздачу продовольствия погорельцам. Теланири пришлось открыть дворцовые кладовые, чтобы накормить народ. Идем, увидишь все это своими глазами!

— Не хочу! Отстань! — Лекс дрыгнул ногами, собираясь раскачаться сильнее, — я сказал, не пойду, и никто меня не заставит!

Лекс покрутил головой по сторонам и увидел весьма колоритную группу людей, с очень важным видом шествовавших по мосту. Впереди шел, по всей видимости, важный сановник, а следом за ним шло еще четверо аборигенов. Лекс с интересом вытянул шею, чтобы все рассмотреть. Местный трактирщик был белокож, так же, как и работники в его доме, но вот важный господин был с явным красноватым цветом кожи, и напоминал важного мексиканского наркобарона, ну, если только отрастить ему волосы до пояса и одеть в яркий балахон. Когда он подошел ближе, то сходство с наркобароном усилилось из-за обилия золотых украшений. Такое количество на одном человеке граничило с абсолютной безвкусицей. Четверо сопровождающих были одеты попроще и золотишка на них было поменьше, примерно, как на рэперах, то есть почти нормально.

Чиновник шел важно, выставив вперед живот и задрав нос так высоко, что было странно, как он различает дорогу под ногами. Когда зазнайка поравнялся с качелями, на которых замер весьма заинтересованный рыжик, то сопровождающие заволновались и что-то тихо произнесли в спину начальства. В ответ важный человек развернулся всем корпусом и замер напротив рыжика. Лекс подобрал ноги на сиденье и приготовился к представлению. Четверо сопровождающих упали на колени и один тонко заголосил: