Знак черепа - Данн Джон Аллан - Страница 13

— Осталось еще прояснить небольшой вопрос о пяти гинеях, — возразил трактирщик.

Я заплатил ему из собственного кошелька, и он ушел.

Фентон с наслаждением грелся и сушил одежду перед камином. Любой судебный пристав арестовал бы этого человека с первого взгляда. Грубость и свирепость наложили на его лицо неизгладимый отпечаток, наглость и хитрость светились в его глазах. Он представлял собой тот тип негодяя, что готов украсть медные монеты с глаз покойника, посчитав их удачным подарком судьбы.

— Где Запевала Сэм? — спросил он, оглядывая комнату со смешанным выражением подозрительности и одобрения.

Я заметил рукоятку пистолета, высовывающуюся из-под его кушака, и рядом с ней рукоятку ножа. Позади меня на стене висела великолепная трофейная испанская рапира без ножен, и я почувствовал себя намного увереннее, прикинув, насколько быстро смогу схватить ее.

— Вы вскоре увидитесь с ним, — сказал я, желая убедиться, до какой степени совпадают их версии относительно сокровищ. — Кольцо и карта у вас с собой?

— Они там, где я легко могу их достать!

На пальцах у него колец не было, лишь в ушах болтались две золотые серьги. Я перевел взгляд на его сапоги, и он рассмеялся:

— Ты что, думаешь, я притащил их сюда? Сперва надо обсудить условия!

— И гарантии, — добавил я, поскольку решил не давать Фентону шансов вести с нами двойную игру.

— Какие еще гарантии могут быть лучше карты и точного указания места?

— Если мы покупаем оригиналы, то должны быть уверены в отсутствии копий.

— Кровь и раны! Да кто я, по-твоему, — мелкий мошенник, проклятый лживый обманщик, да?

Яростный взгляд его, вперившись в меня, буквально пылал притворным гневом оскорбленной добродетели, что выглядело поистине смехотворно.

— С теми, кто поступает со мной честно, я расплачиваюсь той же монетой, — заявил он. — Запомни, я в этом деле рискую головой! И не веду двойной игры. Если бы узнали, что Фентон с «Бича Божьего» болтает о месте, где Тауни зарыл свои сокровища, каково было бы мне тогда, а? Тауни скручивали большие пальцы кожаным линьком до тех пор, пока на них не лопалась кожа, но он не выдал тайну! Да не замолви Сэм Пайк за вас словечко как за порядочных джентльменов, которые не прочь заключить честный Договор, я никогда не ступил бы к вам на борт! Кровь и пламя, парень, — да я таскал эту карту у собственной голени в течение долгих недель, чтобы сохранить секрет! Вы, джентльмены, можете сыграть такую же дурную шутку со мной, как и я с вами. Ножик, как видишь, заточен с обеих сторон! Сперва поклянись, что я уйду отсюда живым! и свободным, и заплати мне пять тысяч гиней, тогда карта вместе с кольцом — твои. А если нет — то сделка не состоится!

— И Запевала Сэм будет повешен за грабеж на проезжей дороге.

— А я знать ничего не хочу о заботах Сэма Пайка! У меня и своих предостаточно!

— Мы выделим вам честную долю клада после того, как найдем его.

— Да неужто вы хотите предложить мне отправиться с вами за кладом?

Я кивнул. Накануне мы обсуждали этот вариант. Конечно, брать с собой в плавание негодяев и бандитов было рискованно из опасения, как бы они не взбунтовали команду судна, но еще рискованнее было оставлять позади себя Фентона, способного кому угодно перепродать копию карты с координатами.

Самоуверенный пират, окончательно освоившись с непривычной обстановкой, вольготно развалился в кресле, заняв в нем мое прежнее место:

— Ничего не выйдет. Я отказываюсь!

— Почему?

— Да утонуть мне в сточной канаве, если у меня нет целой сотни причин! Что, если клад уже найден? Команде фрегата известно, где именно мавры захватили нас. Кто знает — может, они уже все перекопали на тех островах и по счастливой случайности напали на клад? Кому тогда нужна будет моя карта и кольцо? Кто мне за них заплатит? Нет, приятель, я лиса, а не кролик!

— Однако такая возможность уже сейчас уменьшает их ценность.

— Ну для того, чтобы найти сокровища без карты, шансов у вас все же слишком мало. Но я не собираюсь рисковать. За что я кровь проливал? За что страдал? Послушай, признаюсь тебе, как мужчина мужчине: я устал от пиратства. Тауни мертв, и многие из моих товарищей закончили свой путь на виселице. Мне надоело жить с петлей на шее, которая может затянуться в любой момент. На нашем пути появилось слишком много судов королевского военного флота. Я старый лис и желаю помереть в своей собственной норе…

Он осторожно огляделся по сторонам и заговорщически подмигнул мне:

— Послушай, приятель, я открою тебе секрет: тут замешана женщина. Как ты думаешь, неужели же человек за всю жизнь не заработал на клочок земли, чтобы он мог назвать его своим, спать по ночам на собственной кровати и иметь под боком жену для комфорта? Мне надоело пахать морские волны и собирать кровавую жатву. Я повидал на своем веку все моря и вдосталь нахлебался в них соленой водички. Пять тысяч гиней — это всего лишь кроха от моей доли погребенных сокровищ, — и я оседаю на берегу. В Кенте у меня на примете есть маленькая ферма с коровками и вишневым садиком…

Я не выдержал и расхохотался. Он явно переигрывал. Лживость его разглагольствований была очевидной с самого начала, но представить себе этого бродягу с грубыми мозолистыми руками и таким же огрубевшим сердцем, только что хваставшего потоками пролитой крови, мирно доящим коров и собирающим вишни в саду, было для меня слишком сильным испытанием. Лицо пирата побагровело от внезапной ярости.

— Чума тебя побери, самодовольный зубоскал! — заорал он. — Да это предательство! Где Сэм? Я не скажу больше ни слова, пока не потолкую с ним!

— Вы и так сказали уже слишком много, — возразил я, задетый за живое его хвастливыми угрозами. — Об окончательных условиях вы договоритесь с сэром Ричардом, но отправиться с нами в плавание вам все равно придется.

Его рука потянулась к кушаку, и я краем глаза оценил расстояние до рукоятки висевшей на стене рапиры. Пистолет его меня не тревожил. Кремневый замок, несмотря на последнее усовершенствование, благодаря которому кремень крепился на курке, а не на запальной планке, действовал слишком медленно для человека, привыкшего быстро парировать удары.

— Я видел, как Тауни бросил вам кольцо, — сказал я.

— И что из того?

— Я стоял рядом, когда вы поймали его. И я помешал вам совершить ограбление там, под аркой, в тумане. Вы там напали на племянника сэра Ричарда…

— Ловушка! — взревел Фентон, вскочив на ноги. — Пусть меня проглотит дьявол, если я не подозревал этого!

Он отпрыгнул назад с мягкой кошачьей легкостью и проворством, словно из грубого и неповоротливого быка внезапно превратился в пантеру, гибкую и ловкую. Рука его метнулась к поясу почти неуловимым для глаза движением, и я, вскочив со стула, едва успел схватить рукоятку рапиры и быстро обернуться.

Пират бросил взгляд на окно, наметив себе путь для отступления, и, резко взмахнув рукой от локтя, швырнул в меня нож. Я низко нагнулся, упершись для равновесия рукою в пол, и отмахнулся рапирой от серебристой молнии, летевшей на меня, точно стрела из лука. Лезвие рапиры со звоном столкнулось в воздухе с ножом; более легкое оружие, поддавшись, упало острием вниз и, дрожа, воткнулось в столешницу в тот самый миг, когда я прыгнул вперед.

Фентон выхватил пистолет, но я его опередил. В его глазах мелькнуло понимание того, что в следующее мгновение он будет приколот к стене, как таракан. Я сделал выпад из третьей позиции, так как не желал убивать гусыню, которая еще не успела снести нам золотые яйца. Он отпрянул, пытаясь прикрыться от меня пистолетом.

Однако лезвие моей рапиры неожиданно подскочило вверх, пройдя мимо цели. Дверь из библиотеки внезапно распахнулась, и сэр Ричард со шпагой в руке, сопутствуемый Саймоном, вошел в комнату, успев отпарировать мой выпад. Саймон трясущимися пальцами сжимал пистолет, хотя твердый и проницательный взгляд его подернутых блестящей поволокой глаз свидетельствовал о том, что если робость и была привычной чертой характера этого человека, то мозг его постоянно находился под контролем.