Кожа наших листьев (СИ) - Даркевиц Маркус - Страница 22

— Это с чем связано?

— Точно не знаю. Отец пытается вывести зависимость. Выходит, что есть определённая корреляция между психофизическим состоянием донора и качеством его делкиголя… Я думаю, что он является чем-то вроде ауры человека в жидком виде. Чем темнее личность, тем опаснее её сок. Видимо, это закономерно. Думаю, что депрессивные, наркоманы или мерзавцы, а также люди, склонные к совершению преступлений, не годятся в доноры. Им просто нельзя быть донорами, чтобы не делиться своими извращёнными эмоциями с другими людьми…

Карина уже готова была к тому, что Агнешка сейчас скажет: ну вот и ты не подходишь — видно, с тобой тоже не всё в порядке. Но девушка спокойно сказала:

— Ну, как я и предполагала, у тебя всё хорошо. Более чем. Сейчас смотаю зонд.

Шнур заскользил в обратном направлении, вызывая исключительно приятные ощущения. Карина даже непроизвольно вздохнула. Агнешка улыбнулась, услышав этот вздох:

— И чувствительность у тебя хорошая. Уверена, вино получится отличное…

— Скажи мне, Агнешка, такую вещь. Я боюсь только одного. Пока не видела контракт, я к вашему биотехнику не подойду.

— Чего именно ты боишься?

— Искусственных экспресс-мутаций. Подсадки посторонних генов.

— Ну, этого точно не будет, — Агнешка снова улыбнулась, и притом абсолютно спокойно. — Посмотри на меня — со мной ведь ничего плохого не случилось…

Карина решила рискнуть:

— А я слышала такую вещь, что один парень позеленел после того, как побывал здесь…

— Ты знаешь, мне раздували живот больше десяти раз, — сказала Агнешка. — После первого раза я лежала пластом почти сутки и клялась, что больше никогда не решусь проделать с собой подобное. И выглядела я действительно неважно — от всего этого действительно сильно устаёшь… Но ничего — если хорошо выспаться, поплавать в бассейне… приятно покушать… заняться сексом… И снова можно сюда. Кстати, в последние два раза я даже кончала, когда шло брожение в животе… Ну ты когда почувствуешь — может быть, поймёшь, почему.

«…Акцептор несёт полную ответственность за состояние здоровья и жизнь Донора путём оформления страхового полиса по форме «А» и может преследоваться в уголовном и судебном порядке в случае нанесения повреждений организму Донора, повлёкших за собой утрату его дееспособности начиная со второй категории… Незначительное расстройство здоровья Донора, выражаемое в потере дееспособности на срок не более одних локальных суток, не является предметом наступления ответственности Акцептора.

…Прерывание процесса выработки донорского продукта по инициативе Донора не допускается.

…Донор отдаёт себе отчёт в том, что в процессе выработки донорского продукта может испытывать физический и/или моральный дискомфорт… Менее чем за одни локальные сутки до начала выработки донорского продукта и в процессе его выработки Донор не имеет права употреблять любые психоактивные, наркотические, галлюциногенные, биологически активные, общехимические и лекарственные вещества, препараты, продукты и пищевые добавки, включая алкогольные напитки, любым способом введения в организм через естественные либо искусственные отверстия, а также через кожу и другие поверхности организма. Не допускается также использование бинаурального и/или волнового воздействия на головной мозг любым способом, включая обонятельный, осязательный, зрительный, слышимый, органолептический, радиоэлектронный, квантовый, гипнотический либо с помощью тёмной энергии. Категорически исключены силовые физические и/или энергетические воздействия на организм Донора. Перед началом выработки донорского продукта и в процессе его выработки Донор обязан принимать любые вещества в составах и дозах, рекомендованных Акцептором. Донор не вправе отказываться от временных способов ограничения локальной подвижности во время процесса выработки донорского продукта…»

Некоторые пункты контракта выглядели зловеще. Хотя, если вдуматься, страховка по классу «А» предусматривает все возможные случаи и даже невозможные, вплоть до падения метеорита в дом, где находится застрахованный. Конечно, больше всего вопросов вызвало то, что Карине придётся глотать какие-то капсулы, не зная, что именно в них содержится. В контракт также внесли положение о высокой квалификации биотехника. Джеймс Джексон, который таковым являлся и который должен был вести процесс, имел два диплома — врача-гастроэнтеролога и собственно биотехника.

Карине он, к слову, понравился. Корректный, вежливый, с тёплыми руками, которыми он разминал ей живот, когда Травиц, обнажённая ниже пояса, лежала на кушетке после очистительной клизмы в уже другом помещении третьего этажа. Массаж был приятен и слегка возбуждающ. Возбуждала и мысль о том, что придётся столкнуться с ещё неизведанными ощущениями — а Карина иной раз не отказывала в удовольствии запихнуть себе в кишки какую-нибудь инородную субстанцию…

— Тайминг процесса примерно таков, — говорил Джексон, погружая пальцы в податливую мягкость. — В течение часа вам в кишечник введу порядка двух литров смеси сахаров и масел. Смесь консистентная, поэтому вводить её приходится достаточно долго. Затем с помощью продолговатой водяной пробки протолкну её как можно глубже и буду поднимать давление, пока не откроется баугиний, и смесь не начнёт поступать в тонкий кишечник. Иначе реакция ферментации просто не сможет начаться. На это ещё потребуется часа два — два с половиной. После этого моё непосредственное участие может быть окончено, можете просто спокойно отдыхать в палате порядка шести-восьми часов. Там есть пульт развлекательного устройства, если вдруг будет скучно, — улыбнулся Джексон. — Затем начнётся процесс роста дрожжей. Пугаться не надо — звуки могут быть довольно громкими, но вреда никакого не будет. Животик, конечно, набухнет. Ближе к концу процесса — примерно за час — начнётся бурное выделение делкиголя — в этот момент мне нужно будет поставить вам укол препарата, который блокирует всасывание спирта кишечником. Это сделать необходимо, иначе вы получите сильнейшее алкогольное отравление, а часть продукта будет утрачена. Затем я извлеку пробку, и вы испытаете такое облегчение, перед которым, говорят, меркнет любой оргазм…

Карина молчала, чувствуя, как пальцы биотехника проминают расслабленные мышцы и нащупывают толстые кишки, перекатывая их под слоями кожи, жировой прослойки, пресса и фасций.

— Настоящее вино, — неожиданно для самой себя сказала она, — так быстро не может стать готовым…

— Это действительно не вполне вино, — согласился Джексон. — То, что выйдет из вас — это концентрированный сырец, который должен ещё «дойти». Завтра утром, примерно в это же время, он окажется в чане, где будет дображивать, а к вечеру дойдёт до кондиции.

— Пан Шнейдеман говорил, что с одного донорского сеанса выходит литров двадцать.

— Верно. После того, как вы освободите животик, я сделаю вам сифонную очистку. Это нужно для того, чтобы продукты брожения не остались у вас внутри, иначе будете сидеть на анестетиках ещё несколько дней и всё равно загибаться от расстройства кишечника. И конечно, драгоценные дрожжи должны оказаться в бродильном чане. Концентрация и крепость вина при такой технологии немного снижаются, но зато не теряется его информационная ценность. К вечеру из вина отделят остатки масел, оно будет процежено, охлаждено и подано жаждущим… Думаю, за день вы отлежитесь, подремлете и придёте сами на дегустацию. Я слышал, что это очень пикантно — попробовать самоё себя на вкус. Узнать, каковы на самом деле собственные переживания, эмоции и всё такое.

— Не знаю, — сказала Карина. — Может быть.

Ей вдруг стало страшно, захотелось немедленно сорваться с места, сбить с ног Джексона, набросить на бедра какую-нибудь ткань и покинуть этот особняк, который казался ей все более зловещим. Это она могла сделать довольно просто… Но отступать было нельзя. И причин тому было много — и контракт (в небольшой степени), и задание руководства, и собственная — куда деваться? — стойкость. Пожалуй, можно было назвать ещё две причины, но про них Карина решила не думать.