Эпоха справедливости. Мгла (СИ) - Мороз Андрей - Страница 39

— И всё-таки грамотно я позавчера вам с Ольгой на хвоста упал. Хоть отьеду правильно — раз уж жизнь не очень клеилась. А за что ещё — в полный рост вставать, как не за это? Я в доле, командир.

— Смотри, Валентин, не маленький — сам понимаешь какую долю тут можно выхватить. А вообще — я рад!

— Да, всё херня! Жизнь — копейка! — залихватским гусарским жестом художник вскидывает флягу с абсентом кверху дном.

И как он его глушит в промышленных масштабах?

— Погоди помирать, Валентин, — Долгий отстраняет радушно протянутую руку, — дурное дело нехитрое. Нам детишек поднимать, а для этого пожить придется.

— Да я и не спешу. Просто, к слову пришлось. Пожить — это очень даже неплохо. Особенно теперь, когда каждый ровно свою цену стоит. Без обманок и понтов.

— Вот и не торопись — ты нам нужен будешь. А в тебе, Егор Владимирович, я никогда и не сомневался.

Кхм! Ему даже смутить меня удалось — подобным обращением. Дела! Привычно «легкий на подьёб» — Долгий, впервые без иронии обратился ко мне по отчеству.

— Ладно тебе, старый. Давай по делу! Вещай, что думаешь. Ты же у нас в прошлом очень немалым коллективом рулил — тебе и карты в руки.

— Ладно я начну. Только это всё пока так — общие мысли. Тезисно. Без деталей и точных расчетов. Просто, как вижу… Думаю ты, Егор, прав — и исход голодной толпы из города, неизбежен. Но исходя из того, что мы сейчас имеем — кисло нам на дачах будет, братцы. Сметут нас там — один хрен! И не заметят. Они ведь как саранча всё пожирающая, попрут. Да и где мы там — такую кучу детей разместим? Теоретически в разных домах, конечно, можно. Поставим нары в три яруса: избушек в пять или шесть — вполне уложимся. Плюс наши три дома — если Шептуна в мансарду к вам или ко мне подселить. Итого, будем считать: девять домов. Нормально — там и триста девять найдется. Но! — Долгий, по привычке пригладил усы, — Как оборонять такую площадь? Стены нам не возвести за столь короткий срок. Да и не из чего, если реально смотреть. Такими силами — простейший частокол, чтобы необходимую площадь огородить: три года ставить будем, даже если всё остальное забросим.

Ну а здесь уже готовая стена имеется. А что забор не очень высокий — так нарастим. Для начала колючку и «егозу» поверху, погуще протянем. Если кто полезет — притормозит на ней серьезно. Хоть ненадолго, а запутается скорее всего, ну а мы же смотреть на это — просто так не будем, верно? Подстроим к стене деревянные помосты изнутри, как в древних крепостях. Чтобы стоя на них, головенки сносить удобнее было — тем кто полезет. Помосты попрочнее и пошире забабахаем — камней заготовим, чтобы уже на дистанции начать атаку отбивать. Ров тоже надо будет вырыть. В ров кольев набить… Я не великий фортификатор, но мне думается, что большой штурм здесь возможен только с одной фасадной стороны

Согласно киваю. Территория детского дома была несомненно выгодно расположена с точки зрения её обороны.

С тыльной стороны забор периметра территории — упирался в небольшое, заросшее по берега камышом, озерцо. Боковые, более короткие грани прямоугольника, огороженной территориии — окаймлялись березовыми рощицами с густым подлеском, а фасадная парадная сторона была засажена правильной — геометрически четкой линией, высокого густого кустарника, высаженного вдоль бетонных плит забора, метрах в пяти от него. С интервалом — напротив подржавевших за зиму больших ворот.

— Колодец выроем, — продолжал бывший главный инженер, — раньше же люди, как-то без бурильных установок обходились. Ручками. Река недалеко. А это рыба и вода для хозяйственных нужд. Хотя вода и в озере есть. Само здание в крепость превратим. В первом этаже — окна заложим. Там легче отбиться будет. Если периметр не удержим, а пока мало нас: мы его не удержим, когда враг кучей полезет, то дом отбить — шанс даже сейчас имеется. Крыша плоская: туда тоже камней натаскаем. Двери стальные. К замкам засов добавлю — замучаются выламывать. В общем продержимся — если не дай бог, придется. Надо продержаться. Ради них, — он мотает большелобой головой в сторону забора, — Куда им деваться, если мы не выстоим? На кукан педофильный? Потому — удержимся!

… Земли тут, в периметре, для посадок достаточно. Перекопаем и засадим: всем, чем сможем. Кстати, надо на дачах пошерстить, да побольше картошки на посадку раздобыть… Мне и самому оставлять там всё своё родное — совсем не климатит, но теперь у нас — вон какие гири на шее повисли. В общем, я считаю оптимально возможным только один вариант — здесь укрепляться. Ну, давай сюда уже свою флягу, что-ли…

— Да и ещё, командир — надо на крыше что-то вроде флага установить. Чтобы издали понятно было, что здесь серьезная и организованная сила землю держит. Может это лишний раз кого-нибудь от дурных мыслей и оградит.

— Ага, «Веселый Роджер»! — развил идею Шептун, — это круто. Это я понимаю!

— Понимаю, когда вынимаю, — бурчу я, — не надо мыслить шаблонами, Валентин. Вы у нас художник или зачем? Пробудите творческую фантазию, маэстро. Креативней надо мыслить. Короче: к завтрашнему дню — флаг должен быть готов! Уж поработайте по специальности на благо общества! Мы в вас верим! Только на абсент, чересчур не налегайте… Импрессионист вы наш. Вопросы?

— Только один. Откуда такие слова знаете, командор? И кстати, Ван Гог, на минуточку, был постимпрессионистом. — похоже, предстоящее творческое задание пришлось Шептуну по душе. — Сделаем! Обомлеете! Себя забудете!

— Надеюсь в хорошем смысле. Вот только: кто ж тот ров копать будет? А, Долгий?

— Так, девчоночки наши с бабами и выроют. А где и мы подсобим. В сорок первом годе, под Москвой, такие вот девчушки противотанковые рвы и рыли. На километры.

— Ладно, по-всему выходит — прав ты, старый. Здесь остаемся! Авось, если что — отобьемся. Тем более что расстояние до города — те же десять минут. А земли здесь под посадки точно хватит?

Долгий кивает.

— На тех кто сейчас — с лихвой. Можно даже ещё людей в коллектив принять.

— Не можно, а нужно… Только теперь уж: никакого альтруизма и благотворительности. Только способных защитить себя и остальных. Доведется с кем схлестнуться, по-взрослому — на стены некого ставить будет. Только бойцы! Загоните свою жалость — в сами знаете куда. Всех голодных не накормишь! — категорично обрубаю я, — Всё! Решили!

— Давайте уже чертей с телеги скинем, а то лошаденка вон как нервничает.

— Скидывайте, только не сразу в яму. Рядом.

— На кой?

— Идея есть. Дополнением к флагу пойдет, — загадочно и недобро оскаливаюсь людоедом. — «Обомлеете», как тут некоторые выражаются.

— А я кажется понимаю о чем ты, атаман. Нормальный ход! — художник оттопыривает длинный и крепкий большой палец. — Помочь?

— Давай, коли не брезгуешь. Заодно и удар лишний раз отработаю… Яныч, мы их в яму скинем и присыпем, а Чера прикопает после, поосновательнее. Ну а ты: восемь кольев нетолстых — с черенок, или даже потоньше, приготовь пока. Их по периметру, на метр высоты над забором — приладить нужно будет. Попрочнее только. С фасада — пяток, и с других сторон — по одному.

— Сделаю, — Долгий углубляется в рощу в поисках подходящих для кольев веток.

Что я придумал? Да ничего и придумывать не пришлось. Всё уже придумано до нас. Ничего нового. Вернее: всё новое — это хорошо забитое на старое. Просто вспомнил, позабытое за века цивилизации, давнее средство для устрашения недругов и отпугивания злых духов.

Ведь неожиданное и тем более неожидаемое: значительно страшнее стереотипного и предполагаемого? Глухой осенней ночью, на пустынном мертвом темном кладбище, гораздо сильнее испугает одинокая маленькая молчаливая девочка с куклой, чем старуха с косой. Разве нет? А головы насаженные на колья — это пока ещё не очень привычная деталь бытия. Новинка сезона! Самое оно, сейчас! Хотя вполне могу допустить, что вскоре подобное войдет в тренд.

…Вот и пусть домысливают! Как душе угодно будет. Дадут фантазии разгуляться и дорисовать страшную сказку о злобных, инфернальных дьяволопоклонниках, захвативших детский дом и превративших его в обитель зла. Замок черного властелина, где аццкий сотона, сотоварищи — пьют из собачьих черепов кровь невинных младенцев. Или как вариант — из черепов девственниц, убитых и обесчещенных осиновым колом. При свете полной луны и свечей из кошачьего жира. Я просто уверен, что история об освобождении детей обрастет такими леденящими душу подробностями, что через неделю — нас самих напугает. Ведь слухи, как и страхи — вещь абсолютно иррациональная. И чем непонятнее выглядит что-то — тем более оно пугающе. У одного глаза велики, у другого ушки на макушке. А репутация безбашенных, отчаяных, не прощающих и не забывающих, страшных в гневе, но справедливых и не впадающих в беспредел — нам сейчас будет как нельзя кстати. Глядишь, правильный народец — сие оценит и сам к нам потянется. А, неправильного — нам и даром не надо.