Эпоха справедливости. Мгла (СИ) - Мороз Андрей - Страница 38

Он виновато хлюпает носом.

— Какие лошади? Где? — одновременно делаем стойку мы с художником.

— Здесь, в сарае стоят. Я их там определил. Две лошадки и телеги для груза.

— Откуда они у вас? — спрашиваю для порядка. Ответ заранее ясен.

— Когда из зоны вышли — в поселок пошли. Там и взяли.

— Про хозяев можно не спрашивать, правильно понимаю?

Еще более понуро кивает головой.

— Да, навертели вы дел! Слышь Чера, а чё ты от них не свалил? Тебе же самому с ними не весело было. Глумились над тобой — как хотели, унижали. Стриптиз вон исполнял. Да и синий ты весь от звездюлей — я видел. Чего не подорвал-то от них?

— Боялся. Вдруг догонят. Да и куда теперь бежать?

… Ну что тут говорить? Абсолютно сломанный человек. Безнадежен. Так и помрет червяком. Бандерлог закошмаренный.

— Ладно, пошли лошадей посмотрим. Потом трупы за территорию оттащишь и можешь быть свободен.

— … А может, мне можно будет остаться? Я при лошадях могу быть. Я и спать там буду. И за ними ухаживать. Я всё умею.

— Чего? — недоуменно вылупился на паренька Шептун, — мы же тебя только десять минут назад — завалить хотели, чудак!

— Мне идти некуда. А вы могли завалить, но ведь не стали. Разобрались. По-справедливости. Позвольте остаться — я всё умею делать. Я работать буду. Все что скажете, буду делать. И с лошадьми управляться умею. И обиходить и запрячь и править могу.

Мы с художником переглядываемся.

— Хм. Что ж — оставайся, если вот этот суровый дядька не против, — резюмирую я.

— А чего я должен быть против — если ты не против? — спрашивает Шептун.

— Ну, может, тебе какие понятия не позволят: в одном пространстве с… Черой находиться.

— Да брось, командир. Я и в зоне — только вынужденно по тем правилам играл. А уж на воле — тем более сейчас, мне вообще вся эта шелуха до фонаря. Я тебе так скажу: понятия эти — штука весьма скользкая, — он покрутил широкой ладонью с растопыренными пальцами, — И очень часто они толкуются так, как на тот момент удобно тому — кто их толкует. Как он повернет, так и правильным будет считаться. До следующего раза… А ты — живи, но смотри у меня, — повернулся художник к Чере, — будешь филонить или ещё какой херней маяться — сокрушу!

Со второго этажа притопали Долгий с Серегой.

— Хорош халяву ловить, Валентин. Мы уже второй этаж очистили — пока ты тут балду гоняешь.

Ну Яныч! Не сидится без работы ветерану.

— Так вы их чего, в окно отправили?

— А им теперь без разницы. Давайте уже и здесь приберемся по-быстрому — ни к чему детям лишний раз на такое смотреть.

…Чера не соврал. Сноровисто запряг лошадь в одну из телег. Подогнали её к главному входу. Накидали трупов «с горкой» и пошли за территорию искать подходящее для размещения скотомогильника место. Пока шли, ко мне — всё так же виновато виляя взглядом, бочком подбился понурый Сергей.

— Егор, я это…

— Не надо ничего обьяснять, Серый, — я уже вполне отошел от адреналиновой горячки, — оробел, бывает. Понимаю. Смотри только, чтобы это в привычку не вошло. Тебе жить. Мне то пох — по большому счету. Разжевывать про: «что такое хорошо и что такое плохо» — я тебе не стану. Чай — не замполит. Ты взрослый уже — у тебя семья, если что. Кроме тебя им больше не на кого расчитывать. Проехали.

В березовой роще, с правой боковой стороны забора, вездесущий Данила продемонстрировал нам уже готовую, вполне подходящую яму.

— Это мы с пацанами — ещё прошлым летом землянку хотели сделать, — посмурнев, обьяснил мальчишка.

— Сойдет, — кивает Долгий. — Ты вот что, Данька — иди в дом, со своими посиди. За старшего мужика побудь. Чего тут интересного? Мы недолго. Быстро управимся. А ты пока присмотри за ними там.

Малой серьезно кивает и взглядом попросив Шептуна подсадить, лезет прямо через забор, не желая опять в обход до ворот шлепать.

… - Ну что, мужики — с этим детским садом решать что-то надо. И решать нам самим — без баб. Без них быстрее выйдет, — Долгий усмехается в вислые запорожские усы, — А то неделю чухаться будем. В сомнениях и советах разбираться. Я, так и раньше — все серьёзные дела без своей клухи обдумывал. Чтобы мозг лишним не засоряла. Потому как — не могут они без этого. Хоть и люблю свою Михайловну, всю жизнь. Ну а теперь и подавно — только нам такое решать. А если криво получится — нам и отвечать. Наши головы первыми слетят, если что не так продумаем. А следом и все остальные: и бабьи и детские. Так что давайте крепко думать, мужики…

Вот с этими словами — сложно было не согласиться. Да и от прямо повисшего над головами вопроса — было не спрятаться. А решать, действительно — нам. Здесь и сейчас. А вторых половин, мужики после в известность поставят. Ну а за свою боевую подругу — я решу. Почему-то уверен, что согласится она с моей позицией.

…Ибо, решать вопросы от которых зависят безопасность племени, его выживание и дальнейшее развитие, отныне — удел мужчин и воинов. Время равноправия полов закончилось. К сожалению или к счастью. Теперь право решающего голоса и ответственность за него, есть только у того, кто может с топором в руках — защищать и добывать. Готов закрыть своими плечами тех, кто по малолетству или слабости сам не способен себя спасти? Готов встать в ощетиненный смертоносным железом строй — напротив свирепого надвигающегося вражеского клина? Тогда и к слову твоему соратники на совете с уважением отнесутся. Время матерей-одиночек: в одну каску воспитывающих своих сыновей и пусть не намеренно, но всё же сызмальства кастрирующих их, своим довлеюшим женским началом ушло. Вместе с прошлым миром. Сейчас им просто не выжить. Ни одиноким самкам, ни их потомству. И тем, уже выросшим полусамцам, взращенным одинокими матерями, исподволь выхолостившими в них извечное и первичное мужское — тоже, боюсь весьма нелегко придется.

Это совсем не значит, что отныне доля наших скво: приносить чай и раздвигать ноги! Они остаются любимыми женами и матерями, хранительницами тепла в очаге и создательницами уюта в пещере. На них обеспечение быта и будничная рутинная и не слабо выматывающая забота о потомстве, наконец. Но защита потомства и самих женщин — теперь святой долг мужчин. Если они хотят иметь право, называть себя таковыми. А не стать обиженными «Черами» и бледнеющими еле сдерживающимися от рвоты «Серенями» лишь только почуяв густой тяжелый запах парной крови.

Ну а если ты родилась бабой, но несмотря на то — чуешь в себе способность и бешеную тягу коней на скаку останавливать, да в горящие избы входить… Что ж: добро пожаловать в строй… Зена… или как тебя лучше величать, кавалерист — девица?

И как знать, может по просторным прериям Омерики уже вовсю рыщут воинственные сквады лютых бой-баб — феминисток. Усмехаюсь, вспомнив слова одного знакомого мне горца, о том что: «Понымаэшь, бабу надо обязатэлно, хотя бы раз в нэдэлю ставить раком. Чтобы нэ забывала, что она скотына!» Два мира — две морали, как говорили в лохматые времена страны советов. Да, этому доброму прогрессивному человеку — в лапы банды злобных амазонок лучше бы живым не попадаться. Они ему махом собственные яйца на уши вместо серёжек подвесят. Ну и копьё позанозистей, в тухес загонят. Хотя в наших родных пампасах эта эпидемия не распространилась, почти совсем. В силу многих причин. А вот к добру или к худу? А кто его знает?

Старейшина озвучил проблему — слово было за вождем. Ожидая, народ молча покуривает. Из-за кустов метрах в тридцати от нас выскакивает одинокая лохматая крупная псина, но увидев толпу людей, резко поворачивает обратно и пропадает из видимости. Когда уже энергия пополняться начнет? Локатор лишним не будет!

Щелчком отбрасываю жгущий пальцы хабарик и испоганив апрельскую свежесть вонючим сизым облаком дыма, выношу свой вердикт:

— Мужики, ну чего мы будем порожняка гонять? Все же уже — всё поняли! Заднюю включить конечно, никогда не поздно, но тут каждый сам для себя должен решать. Видит бог, я таких проблем на жопу не искал, но так уж карта легла… Грёбанный Экзюпери! Не знаю — как и что будет. Честно — ума не приложу! Что мы жрать будем, где скрываться, как от разных чертей отбиваться? И даже понятия не имею: сколько дней, при таких раскладах — вообще прожить получится. Короче: чего мусолить — я вписываюсь. Ну а вы сами думайте. Любое решение пойму и даже обсуждать не буду. Каждый умирает в одиночку. У меня всё, — лезу за новой сигаретой.