Как избавиться от наследства - Мамаева Надежда - Страница 12

За разговорами, поисками еды и одежды я не заметила, как начало вечереть.

Осенью это особое время суток, когда вроде бы еще светло, но чувствуешь — еще немного, и обнаженные ветви деревьев начнут погружаться в сумрак, на холодное ясное небо выкатится дебелая луна, и все вокруг до рассвета закутается, как в шаль, в звенящую тишину.

Я взглянула в окно. В гардеробной оно было узким, стрельчатым, с мутным стеклом. А вот пейзаж за ним манил своей красотой. Захотелось рассмотреть получше, куда же я попала.

Мы с белкой решили поискать окно или балкон и вышли из гардеробной. Проходные галереи оказались широкими, длинными и располагали к прогулке и неспешной беседе.

Белка, которую я пробовала расспросить о том, кто такой чернокнижник Деймон Райос и зачем я ему нужна, лишь хмыкнула, что она-де в политику не лезет, поскольку у нее от этой самой политики начинается несварение желудка и головная боль. А у той, кто отвечает за сумасшествие, голова должна всегда хорошо соображать. Но поскольку это говорилось чуть заплетающимся языком, в правдивости слов рыжей я слегка усомнилась. И все же кое-что о темном я узнала.

— Еще недавно список личных врагов Деймона можно было охарактеризовать одним словом: кладбище, — пробормотала белка, язык которой мне таки удалось развязать.

— А что случилось после? — полюбопытствовала я.

— А дальше случилось то, что Райос, вольный темный маг, вынужден был вступить в права наследования. Хотя он и отчаянно упирался.

— Кроме него не нашлось наследников? — удивилась я.

— Еще как нашлись… И дядя, и сводный брат, и тетка с племянницей… Да всех и не перечислишь. Но вот беда — никто из них не годился на ту роль, которую уготовил темный властелин для своего стража, хозяина надела приграничных земель. Немалого надела, который занимает едва ли не одну пятую от всех Темных земель.

— Подожди, я запуталась. — Я помотала головой. — Разве эти земли не принадлежат этому… Темному плас… властелину, ну, здешнему императору?

— Нет, — огорошила меня белка. — В Темных землях есть темный властелин. Он — закон и верховный правитель, а еще хранитель Врат бездны. А есть стражи. Это не должность, а скорее титул. — Рыжая на миг задумалась и, почесав затылок, пояснила: — В твоем мире ближе всего к этому титулу — князь. Стражам принадлежат независимые земли: они вроде бы и подчиняются монарху, но не совсем…

— И сколько таких вот стражей? — полюбопытствовала я.

— Родов-то? — уточнила рыжая и тут же ответила: — Сейчас уже четыре. Хотя раньше больше было. Но у Найрисов и Мероссов владения чуть больше носового платка: только и осталось, что воспоминание о былом стражеском величии. А про род Блеквуд-Бьерк — тут и вовсе особый разговор. Эти белые чернокнижники уже вторую сотню лет мозолят очи обеим владыческим династиям, и светлой и темной.

Почему-то в последних фразах у белки прозвучала даже ностальгия… Словно о верных то ли друзьях, то ли врагах (хотя порою это одно и то же) рассказывала.

Я еще собиралась спросить, отчего Деймон не хотел становиться наследником, что случилось с предыдущим главой рода и… Но тут рыжая, громко чихнув, возвестила:

— Пришли, — и ткнула лапой в одну из дверей.

Похоже, она просто виртуозно ушла от ответа на еще не прозвучавший вопрос. Но я не стала настаивать на продолжении столь познавательной для меня беседы. Увы, припереть белку к стене, чтобы она выложила все, что меня интересовало, не имелось никакой возможности — она попросту могла исчезнуть в любой момент. Да и портить отношения со своей шизофренией… Но это не значит, что при следующем удобном случае я не задам ей очередной вопрос.

Я послушно взялась за ручку и толкнула дверь. Как выяснилось, та вела в кабинет. Просторный, но выполненный в строгих темных тонах. В таком кабинете рабочий настрой появится сам собой.

А затем я взглянула в окно. Оно, высокое и широкое, с низким подоконником, который был на уровне колен, не скрывало красоты пейзажа. Замок стоял на вершине отвесного уступа. Дальше находилось ущелье с долиной. Извилистая река-змея еще не замерзла и казалась почти черной лентой на припорошенной первым снегом земле. Чуть дальше шли горы: не острые пики, а гигантские покатые валуны. Они напоминали мне согнутые спины громадных медведей, навсегда застывших. Вот только шкура таких гигантов — не серый мех, а сосны и ели.

Еще дальше — высокие острые пики, увенчанные сахарно-белыми шапками вечных ледников. Вдали они сливались с низкими пузатыми снежными облаками.

Холодная, величественная и беспощадная красота, которой хорошо любоваться вот так, из окна, стоя рядом с камином в теплом кабинете.

Ветер бился в стекло, нет-нет да и донося заунывный волчий вой. Я поежилась. И тут особо сильный порыв распахнул створки. Те ударились и зазвенели, но не осыпались крошкой стекла. Тяжелые парчовые занавески вздулись парусом. Я враз замерзла и поспешила к окну, чтобы закрыть шпингалет.

Взявшись за створки, я залезла на невысокий подоконник: мой рост не позволял мне просто так дотянуться до шпингалета. И только я хотела закрыть окно, как раздавшийся за спиной крик заставил меня замереть.

— Не смей!

Тихо, как в замедленной съемке, я повернула голову. В дверном проеме стоял Деймон. Чернокнижник тяжело дышал. Непокрытая голова, распахнутая черная кожаная куртка, еще не успевшие растаять снежинки на плечах и волосах — темный был сейчас олицетворением стылого осеннего ветра. Яростного и злого. В одной его ладони танцевал сгусток тьмы, вторую он протянул словно для призыва.

— Не сметь чего? — на всякий случай очень вкрадчиво, словно разговаривая с душевнобольным, уточнила я.

— Прыгать не смей. — Темный впился в меня взглядом.

— Да вроде как и не собиралась… — Я покрепче ухватилась за раму. — Только окно хотела закрыть.

Темный меж тем сделал несколько плавных, текучих шагов ко мне.

— Только закрыть? — спросил чернокнижник, и по его тону я поняла: мне отчаянно заговаривают зубы.

— Да. Точнее некуда, — фыркнула я. И не успела даже ничего сообразить, как меня сграбастали и стянули с подоконника. Бесцеремонно, грубо. Наверняка после этого останутся синяки.

Но только после того, как я оказалась стоящей на полу, темный позволил себе выдохнуть. А потом совершил пасс рукой, и окно захлопнулось само.

— Только закрыть, говоришь? — прошипел явно взбешенный маг. — Эти створки сами собой не распахиваются. На них, после того как моя бабка в седьмой раз пригрозила деду самоубийством, было наложено запирающее заклятие.

— Но они…

— К тому же ты стояла на самом краю, в ритуальном платье для погребений. По-моему, картина однозначная.

— Платье для погребений? — ахнула я и машинально перевела взгляд на белку, которая сидела в кресле как ни в чем не бывало.

— Что тут такого? — Она пожала плечами. — Подумаешь, саван. Зато он теплый, и ты сама его выбрала. Кто я такая, чтобы тебе возражать?

— Зачем?

Желание задушить эту рыжую стремительно перерастало в жизненно важную необходимость.

— Ну я решила: раз уж ты с ума не сходишь, может, его, — белка кивнула в сторону чернокнижника, — свести удастся. Он же на тебя столько всего угрохал. Десять лет жизни отдал зараз и прорву сил! Надо думать. Ведь еще седмицу назад он был вполне себе магом двадцати девяти лет, а сегодня — почти сорокалетний! Вдруг, увидев тебя в саване, готовой выпрыгнуть из окна, он бы тронулся рассудком? Ну хотя бы слегка…

Задушить белку я не успела. Прежде в нее полетел огненный шар. Увы, рыжая исчезла раньше, чем Деймон подпалил ей шкуру. Зато кресло занялось основательно, задымив весь кабинет.

Чернокнижник, ругаясь сквозь зубы, усмирил пламя.

ГЛАВА 4

Мы с темным остались вдвоем. Мне пришлось чуть задрать голову, чтобы взглянуть ему в глаза: ростом Кэролайн была ровно по плечо брюнету. Хотела что-то сказать, но промолчала.

Деймон тоже не говорил ни слова. Лишь внимательно смотрел на меня, словно увидел в первый раз.