В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша - Страница 47

Аня прижалась лбом к рулю. Перед глазами тут же возникло хищное лицо Давида, его почти звериный оскал и лихорадочно блестящие глаза. Аня видела, как стекает капелька пота по его виску, слышала его тихий вкрадчивый голос. «Скажи, как ты любишь, чтобы тебя трогали?» «Хочу прикоснуться к тебе…» Она горела. До сих пор. Даже сейчас, когда его не было рядом, чувствовала непреодолимую, какую-то нездоровую тягу к нему. Это ненормально. Неправильно. Но вспоминая его переливающиеся золотом глаза, она могла думать только о том, как его пальцы касались ее лона. Как нежно раздвигали набухшие складки и на контрасте грубо врывались внутрь. Растягивали, даря боль и удовольствие — дикое опасное сочетание, сумасшедшее, подчиняющее. И сейчас, в окружении его запахов, чудом сохранившихся в салоне, Аня чувствовала, как моментально становится влажной. Она в отчаянии сжала ноги, пытаясь унять боль внизу живота. Боже… За что ей это? Она ощущала, как набухает плоть, как становится скользкой от смазки, лишь подумав о Давиде! Одной дозы его прикосновений хватило на то, чтобы она стала жалкой зависимой наркоманкой. И вопреки всему, всем его ужасным словам о ней, оскорблениям и унижениям, Аня хотела его. Она прочно подсела на отраву его прикосновений и хриплого голоса. Дура! Зачем она ударила его? Нужно было остаться, позволить ему дотрагиваться, целовать ее. Он и так считал ее шлюхой. Так какая разница, если бы она повела себя именно так? Даже денег бы с него не потребовала — только несколько часов наслаждения. Чтобы узнать, каково это — когда тебя касается мужчина, потому что хочет, а не потому что поспорил. Что она доказала ему и себе? Ничего. Чего лишила себя? Чего-то невероятного, неизведанного и порочного. Она была не слишком опытна в сексе, даже боялась его, но почему-то чувствовала: с Давидом ее ждало что-то запредельное. На грани боли, насилия и ослепляющего наслаждения. Теперь ей уже никогда этого не узнать. Лишила себя воспоминаний, которые согрели бы ее и прохладным питерским летом, и морозной сырой зимой. Она бы нафантазировала, что между ними есть какие-то иные чувства, кроме взаимной неприязни и почти ненависти. Представила бы, что значит для него чуть-чуть больше, чем продажная девка, нагло вторгшаяся на его территорию. Что она, не одна из многих, а одна… Для него. Аня подняла голову. Она точно сходит с ума. Нужно было понять это, когда в первую же ночь ей приснился идиотский сон. И когда она зачем-то сняла зеленую ленту. И когда пошла в лес на зов призрачных голосов… Аня украдкой взглянула на телефон, который бросила на соседнее сидение. Яркая точка на корпусе без устали мигала, напоминая о пропущенных звонках. О семнадцати пропущенных звонках. И все от Давида. Из горла вырвался истеричный смешок. Еще никто и никогда так настойчиво не стремился с ней поговорить. Сначала она просто не желала брать трубку, кто бы ни звонил. Но потом что-то заставило ее найти исходящие вызовы и проверить. Она хорошо помнила недавнюю ночь в амбулатории, когда Стас потребовал ее телефон. Номера совпали. И сердце почему-то быстрее застучало в груди. От глупой наивной радости. ОН звонил ей! Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Давид мог звонить ей лишь по одной причине: беспокоился о своей жутко дорогой тачке. Аня коснулась пальцем блестящего металлического трезубца в центре. Даже ей, совершенно далекой от мира роскоши, было ясно, что его машина стоит миллионы. Мягчайшая кожа сидений, подсветка, сенсорный экран — все вопило о деньгах. Весь мир выворачивался наизнанку, чтобы служить ему. Аня даже думать боялась, чем еще он мог владеть. Для него даже человек был всего лишь вещью, собственностью. Ведь так он ее назвал? Может подобные ему считали обычных людей сбродом? Аня все еще боялась думать о том, что сказки реальны. Она старалась не вспоминать огромного темно-серого волка. Но пальцы уже начинали подрагивать от желания его нарисовать. Мягкость его шерсти и ее невероятный голубоватый отлив могла передать только пастель. Нежная и осыпающаяся. На ее ладонях остались бы цветные следы, переплетение ярких вихрей. Измаранными руками она прикоснулась бы к Давиду, окрашивая его бронзово-золотистую кожу в серо-голубые тона, покрывая его сильное тело яркими насыщенными штрихами. Отпечатки ее пальцев были бы повсюду. И он бы уже не считал, что она его собственность. Он бы думал так о себе!

Тихий стук в окно выдернул Аню из оцепенения. Она вздрогнула и снизу вверх взглянула на стоящего снаружи мужчину. Он недовольно хмурился и поджимал губы, как будто Аня была кошкой, испортившей его любимые туфли. Ох, ну что еще?! Аня опустила стекло. Ее пронзил гневный взгляд из-под рыжеватых бровей. Незнакомец выглядел одновременно и рассерженным, и напуганным. Он резко нагнулся и без предисловий пробасил:

— Вы в курсе, что у вас бензобак течет?! Весь бензин уже на асфальте! И под моей машиной, между прочим!

Этого еще не хватало…

— Вы думаете что-то делать? Или собираетесь и дальше так сидеть?!

Аня тяжело вздохнула, пока мужик продолжал возмущаться:

— Покупают козлы бабам своим права и тачки… А они ни хрена ездить не умеют…

Аня выбралась наружу, едва стоя на ногах от усталости. Она почти не спала, не ела, и дикое напряжение последних дней сковывало мышцы тяжелыми цепями. Виски начали пульсировать болью, по затылку будто стучали молотком. Аня не выдержала:

— Не кричите вы так.

Она прошла за нервным мужиком, ежась на зябком ветру. Когда уже придет настоящее лето? Может хоть оно прогонит холод из груди? Аня наклонилась рассматривая серый асфальт. Никакого бензина, ни капли. Она удивленно обернулась, но почувствовала только несколько пар рук, вцепившихся в нее. Сильные пальцы впились в плечи. Аня едва удержалась на ногах, когда ее грубо куда-то потащили. Волосы упали на глаза, закрывая обзор. Она собралась закричать, но уже знакомый голос холодно прошептал:

— Не советую открывать рот, если не хотите загреметь на пару лет за угон.

Аня попыталась вырваться, но ее дернули в сторону. Кое-как ей удалось откинуть волосы назад. Два здоровенных амбала тащили ее к черному внедорожнику.

— Я ничего не угоняла! — Аня дернулась, но добилась лишь того, что ее быстрее поволокли к машине. — Отпустите меня немедленно!

Выманивший ее придурок, открыл дверь внедорожника, и амбалы впихнули Аню в просторный салон. Один тут же сел справа от нее, второй плюхнулся рядом с водителем, а придурок, судя по всему, главный, устроился слева. Ей перекрыли все выходы. Впрочем, она и так не вырвалась бы. Аня поняла, что ее захлестнуло равнодушие. Ей было абсолютно все равно, чем это может закончиться. Мелькнула мысль: нужно было кричать. Но в городе, где она была не нужна даже собственной матери, ей бы вряд ли кто-то помог. Кричи — не кричи, никому нет дела до ее проблем. Ей почему-то даже не было страшно. Наверное, страх придет потом. Когда она осознает, что происходит. А сейчас она слишком устала. Аня откинула голову назад и посмотрела на главаря. Ему было около сорока. Мощный, спортивный. Темные волосы с рыжеватым отливом коротко подстрижены. Аня прищурилась. Уже знакомый хищный профиль. Те же резкие выразительные черты лица, что и у Артура, Стаса и… Давида. Как будто все они были родственниками. Теперь она видела странное сходство, которое раньше игнорировала. Аня почти не сомневалась: он тоже умеет превращаться в волка. А значит сбежать еще меньше шансов. В странном оцепенении Аня уставилась в одну точку и тихо спросила:

— Что вам от меня надо?

Кажется они не ожидали, что она посмеет открыть рот. Водитель и двое похитителей окинули ее удивленными взглядами. Их главарь нахмурился, будто увидел говорящую букашку, почесал щеку и быстро отвернулся, уткнувшись в телефон. Мудак! Аня с ненавистью разглядывала его хищный профиль. Почти наверняка он был прихвостнем Давида. Интересно, он им рассказал, как она заехала ему по носу? Или умолчал «пикантную подробность»? Аж четверых за ней послал. Аня предприняла еще одну попытку:

— Машина у вас. Я с ней ничего не сделала, она в целости и сохранности. Вас ведь это беспокоило? Зачем еще я нужна?