Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 54

— И поэтому я не хочу совершить ту же ошибку снова.

— И поэтому по приходу домой я обнаруживаю…

— Если бы ты не спрашивал о нем, я бы никогда, никогда, слышишь, не вспомнил бы об этом, — шелест воды словно стал тише и Рик уже не говорит, а глухо рычит, выплевывая слова. — Но нет, тебе нужно знать все. От и до. И мне всегда было интересно почему. Тебе мало того, что есть? Так у тебя есть слишком много, возможно, даже больше, чем ты успел заслужить. Ты получил мою преданность, мой дом, мою семью, ты получил все то, чего у тебя никогда не было и не будет. И что ты даешь взамен? Я никогда у тебя ничего не спрашивал, никогда не задавал вопросов. Ты думаешь, мне будет стоить больших усилий выяснить что-либо о человеке, с которым я делю постель, дом, жизнь? Но нет, я не делаю это. Хотя знаю, что стоит. Знаю этого с того момента, как ты…

Граймс резко замолкает. Он аккуратно расцепляет пальцы на рубашке терапевта и оглаживает его по груди, словно пытаясь привести в порядок. Взгляд Нигана становится невыносим — Рик проводит ладонями по лицу, как будто желает умыться. До слуха доносится тихое дыхание человека под собой; лейтенант чувствует, как тот пристально на него смотрит, как едва заметно улыбается. Граймс знает, насколько сильно любит Ниган такие вспышки, редкие и оттого еще более ценные. Но на этот раз все по-другому: его оценивают и оценивают не просто как любопытный экспонат, а как нечто большее, как статую, которая вдруг начала шевелиться. Откровенный, взбешенный и неудовлетворенный Рик Граймс — потрясающее зрелище, наверное.

Он не жалеет о сказанном — он верит в то, что озвучил.

— Ладно. Вставай, — Граймс выпрямляется и подает руку, которую, к его удивлению, даже не игнорируют. Ниган грузно поднимается на ноги, с силой сдавливая чужие пальцы и ладонь. Мужчина легко толкает Рика носом в висок — лейтенант дергает щекой, делая над собой усилие.

— Во внутреннем кармане моей куртки.

Ему не нужно спрашивать, что и зачем — Граймс просто проходится ладонью по висящей в коридоре вещи, хлопает по карманам и наконец-то находит небольшую коробочку. Он знает, что обычно лежит в таких — мягких, аккуратных, бережно оббитых тканью внутри и снаружи. Оперевшись на тумбочку, Рик открывает футляр.

— Я бы мог поверить, что ты сегодня взбеленился из-за этого. Но, — лейтенант достает кольцо, рассматривая его на свету, — ты не знал, что Диксоны будут здесь.

Ниган молчит, внимательно рассматривая Граймса. Он не улыбается, однако в выражении его лица уже нет прежней сосредоточенности; кажется, что мужчина просто отпустил ситуацию — невероятная редкость для кого-то, вроде него. Рик не верит в это спокойствие и никогда не верил.

— Что ты хочешь от меня сейчас?

— Я бы не отказался от внятного ответа, детка.

Рик усмехается, проводя подушечкой пальца по гладкому желтому металлу. В нем нет ни красного отлива, ни серебристой пыли — характерный признак итальянского золота. Кольцо идеального цвета* и, возможно, размера. Но Граймс не стал проверять последнее: он аккуратно вдавливает украшение в щель на подушке и захлопывает футляр.

— Слишком дорого для простого терапевта департамента.

***

Засыпать одному непривычно. Рик ворочается в пустой кровати, сбивая одеяло и укрываясь снова. Он слышит, как Карл выходит из своей комнаты и волочет что-то вниз. Скорее всего, это постельное белье для Нигана, который коротает эту ночь на диване. Сын не торопится возвращаться — его осторожные шаги слышны лишь минут через двадцать. Дверь едва слышно захлопывается и дом погружается в тишину.

Видеть Нигана таким податливым — сегодня Граймсу была дарована невероятная роскошь. Это было что-то новое, необычное. Но из-за этого лейтенант чувствовал неприятное и липкое волнение. Он беспокойно дергает больной ногой, словно отбиваясь от ощущения. Ему как будто хочется спуститься вниз и сказать что-то еще, однако слов не находится — Рик прикрывает глаза и сдавленно выдыхает.

Его не впечатлило кольцо — оно стало лишь подтверждением всего сказанного Граймсом. Доверие всегда было больной темой для них обоих, но Рик уже давно избегал полумер: если он привел Нигана в свой дом, если он рассказывал и показывал ему все, чего тот только не пожелает — разве терапевт не мог оказать ему услугу и ответить тем же? Безымянный палец неприятно свело, как будто по нему ударили тупой стороной ножа. С тем же успехом Ниган мог подарить ему ошейник.

Но, возвращаясь мыслями к самому началу их отношений, к той ночи, когда Рик сам сделал то, что сделал, он знал, что повторил бы все с ювелирной точностью. Каждое слово или действие — мужчина ни о чем не жалел. В любом случае, ему необходимо нечто большее, чтобы заставить себя изменить хоть одно единственное решение. В голову снова лезет это новое выражение лица терапевта, но Граймс не верит в чужую податливость — слишком просто. Ниган не тот человек, который способен измениться, они оба не такие.

И то, что сейчас в доме тихо — далеко не заслуга Рика. Он уверен, что Ниган вновь выкинул бы что-то из ряда вон. Однако теперь в их отношениях есть третий элемент — Карл, которому необходимо выспаться перед завтрашним экзаменом на права. Наверняка, это единственная причина, по которой терапевт еще не удавил его подушкой, пропихнув в рот то самое кольцо. Хотя, это скорее в стиле самого Граймса; тот бы устроил нечто более феерическое.

Отчего-то Рик усмехается.

Он привык к их нездоровым отношениям, а оттого отсутствие терапевта в постели переживается как-то болезненно. Граймсу неприятна эта пустота, но куда больше его раздражает то, что он ее замечает. Сегодняшняя гневная вспышка была мимолетной: она быстро зажглась и так же быстро прошла, найдя свой выход. Из-за этого и голова, и тело были легкими, ничем не заполненными. Мысли двигались медленно, мышцы сокращались, то напрягаясь, то расслабляясь снова.

Рику непривычно сбрасывать напряжение таким способом, однако сегодня какой-то особый день, когда многие вещи случаются впервые: мужчина скользит ладонью под резинку белья, сдавливает ствол. Желание резко становится слишком сильным, почти что нетерпимым — Граймс стягивает с себя единственный элемент одежды и вжимается спиной в прохладную простынь, перекатившись со своей половины постели на другую. Он не знает, зачем делает это и отчего ему так хочется это сделать — голова просто отключается. Перед глазами мелькают воспоминая о том, как они делали это друг с другом: жадно, несдержанно, голодно. Рику нестерпимо хочется сжать ствол Нигана через ткань брюк — он обожал это ощущение, когда тот послушно и быстро напрягался, стоило ему сдавить посильнее. Волосы слипаются на затылке, пальцы скользят очень медленно; он уже весь в смазке и бедра слипаются от пота. Рик переворачивается на бок, но его неумолимо тянет вжаться в постель грудью и животом. Граймс знает, что кончит быстро и оттого дает себе небольшое послабление, повинуясь странному желанию и зарываясь головкой в скомканную простынь. Несколько неторопливых движений кулаком — мужчина пачкается, кончая прямо под себя. Он не чувствует облегчения — только неудовлетворение, потное и неприятное.

Думать все еще слишком сложно — в таких ситуациях Рик привык доверять инстинктам, но и те его подводят. Мужчина не понимает, что с ним происходит: эмоции сменяют друг друга слишком быстро. Он не привык к подобному, отчего чувствует себя разбитым. Граймс знает, кто может вернуть все в норму, и это знание заставляет его только злиться.

Мужчина сжимает зубы и почти насильно заставляет себя вернуться на свою часть постели. Хотя, о чем он говорит? У них вообще не было четкого разделения этой чертовой кровати. Пальцы нервно шарят по тумбочке, пока не находят пачку сигарет. Вдохнув дым пару раз, он тушит бычок в пепельнице. Запах спермы бьет в нос — Граймс нехотя поднимается с постели, чтобы сменить белье. Ему хочется сделать все тихо, но, как на зло, ящики комода гремят и ударяются друг о друга. Когда дело сделано, лейтенант идет в душ и, только встав под тугие струи, понимает, что Ниган может услышать его возню.